Кэндис Адамс - Притяжение противоположностей
Казалось, прошло совсем немного времени, когда Джасинда проснулась оттого, что Эрик встал с постели и стал искать свои вещи в темной комнате.
— Куда ты собираешься? — прошептала она.
— Спи. Извини, что разбудил тебя.
Она села в постель. У него входит в привычку оставлять ее по утрам? Ей это не нравилось.
— Но я уже проснулась, — настаивала Джасинда. — Куда ты собираешься?
— Мои родители уехали, и я должен позаботиться о скоте на их ферме. Затем я должен отправиться на каменоломню?
— Но сегодня же суббота? — сказала Джасинда.
— Я знаю.
Эрик пообещал вернуться, и она в бешенстве отбросила одеяло.
— Я еду с тобой.
— Что?
— Я могу помочь тебе.
— О, ты даже умеешь доить коров? — усмехнулся он.
В сумерках Джасинде показалось, что он насмехается над ней.
— Нет. Но я видела, как ты мучился с пишущей машинкой. Я определенно могу помочь тебе в этой работе.
Эрик подошел к ней и прижал Джасинду к себе.
— Да, мои навыки в машинописи стоили мне многого, — согласился он и поцеловал ее. — Ммм… Мне нравится целовать тебя так рано утром. Это вызывает у меня ощущение, что оставшаяся часть дня пройдет хорошо.
Его утренний поцелуй подействовал на нее таким же благотворным образом, и она знала, что весь день будет удачным, если она будет рядом с ним, соприкасаясь с ним постоянно, как сейчас. Она надела джинсы, хлопчатобумажную блузу, а спустя десять минут они уже выехали на шоссе. Солнце только еще всходило.
— Я видел Буфорда на днях, — сказал он. — Он уже наехал на забор почты и помял кузов, — Эрик покачал головой. — Буфорд всегда гоняет машину как сумасшедший.
— В Нью-Йорке все так ездят, — сказала Джасинда, лениво оглядывая местность.
— Это, должно быть, ужасное место. Я не могу понять, почему кто-либо, находясь в здравом уме, предпочитает жить там, — его карие глаза лукаво блеснули.
— Так приезжай и посмотри на этих чудаков, — игриво предложила Джасинда.
Дом родителей Эрика находился в полумиле от его дома. Многие акры холмистых полей были окружены каймой лесонасаждений. Въехав на скотный двор за домом родителей, он остановил машину рядом с длинным низким зданием.
— Это курятник, — объяснил Эрик.
Джасинда вошла вслед за ним в полумрак помещения, где их приветствовал хор сотни кудахтающих кур, и долго растерянно стояла, пока птицы, которые были ближе к двери, вспархивали со своих насестов и в страхе разлетались.
— Они нервничают, потому что не знают нас, — объяснил Эрик. — Я насыплю им корма, а ты начинай собирать яйца. — Он передал ей корзину. — Клади их сюда.
Джасинда никогда прежде не собирала яйца. Более того, она даже никогда не была в курятнике и совсем не была уверена в том, что куры не заклюют ее насмерть. Осмотревшись, она, однако, скоро поняла, что они больше опасаются ее, чем она их. «Но где же они, эти яйца?» — интересовалась она, рассматривая солому под рядами насестов. Она не видела никаких яиц.
Как только Джасинда двинулась дальше, взволнованные куры бросились от нее врассыпную. Она остановилась около ряда ящиков и заглянула в один из них. Дно ящика закрывала солома, а в центре лежали два яйца.
Джасинда осторожно взяла их и положила на дно корзины, затем подошла к другому ящику. Вскоре она убедилась, что собирать яйца довольно просто, и стала гордиться своим умением, пока не подошла к гнезду с сидящей в нем курицей. Угрожающе кудахтая, курица взъерошила перья и смотрела явно недоброжелательно.
Подошел Эрик и беспечно посоветовал:
— Просто подсунь руку под нее.
Она взглянула на него с изумлением.
— Ты сумасшедший?
Вместо ответа он сунул руку под курицу и в один момент достал три яйца. Курица посмотрела на пустое гнездо и жалобно закудахтала.
— Я пойду доить коров. Приходи в сарай после того, как закончишь здесь.
Озадаченно качая головой, она направилась к следующему гнезду. Спустя десять минут она до краев наполнила корзину яйцами, вымазав подошвы туфель менее желаемым продуктом. Эрик одобрительно улыбнулся ей, когда Джасинда вошла в хлев.
— Заходи, давай закончим доить коров, — сказал он.
— Я лучше посмотрю, спасибо. Для меня достаточно общения с курами, — скромно отказалась она.
Джасинда наблюдала, как Эрик сел на низкий табурет рядом с коричневой с белыми пятнами коровой и начал доить. Вблизи коровы казались очень большими, намного массивнее, чем она ожидала, и Джасинда старалась держаться на безопасном расстоянии от них.
— Ты научился этому, когда был еще подростком? — с любопытством спросила она.
— Конечно, — улыбнулся Эрик.
Сидя на копне сена, она наблюдала за проворными пальцами Эрика. Ее первое впечатление о нем хорошо соответствовало этому моменту. Однако после той первой встречи ей пришлось распознать в нем довольно сложную личность — он был одаренным изобретателем в области электротехники, большим ценителем и знатоком природы и чувственным и умелым любовником. То, что она увидела сейчас в хлеву, высветило для нее еще одну грань его способностей.
Эрик встал и подхватил табуретку.
— Готово?
— Да. Посмотри на свои ноги, — предупредил он Джасинду…
Убрав молоко и яйца в холодильник, они вернулись к машине. Эрик повез ее по узкой дороге, а на перекрестке с главной дорогой повернул налево, в сторону, противоположную от каменоломни. Джасинда с любопытством смотрела вокруг.
— Разве эта дорога ведет в каменоломню? — спросила она.
— Нет. Но я решил, что моя работа может подождать. Я хочу провести весь день с тобой наедине.
Она уловила легкие сентиментальные нотки в его голосе. Он улыбнулся ей и сделал еще один поворот на незнакомую доселе дорогу. Джасинда улыбнулась ему в ответ.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Я покажу тебе арканзасский вариант Сотби. Ты когда-нибудь была на аукционе? — улыбнулся Эрик.
— Нет.
— Тебе понравится.
Описав широкую дугу, они переехали шаткий мост и повернули на узкую дорогу. Он поставил машину в конце шеренги автомобилей, протянувшейся от белого, обитого досками дома.
Когда они подошли к дому, аукцион уже начался. Двор за домом был заполнен людьми, мебелью, выставленной на продажу, молочными бидонами и тысячью других разнообразных предметов домашнего и фермерского хозяйства.
— Здесь когда-то жила старая миссис Рейнгард, — объяснил Эрик шепотом, склонившись к ее уху. — Ей было почти сто лет, когда она умерла.
Они стояли в задних рядах толпы. На импровизированной платформе аукционист в халате что-то кричал и похлопывал по ветхому креслу-качалке, которое предательски накренилось в одну сторону.
