Дона Воэн - Все имеет свою цену
— Что за важные дела заставили тебя пригласить меня сегодня утром? — брюзгливо спросил он.
Тру резко повернулся и взглянул на него.
— Я знаю, что ты сделал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Алекс проснулась, услышав вопли горничной. Постель прогнулась под тяжестью мужского тела. Кто-то тряс ее за плечо.
— Проснись, Алекс, — кричал Чарльз.
Алекс села в постели, содрав с лица ночную маску.
— Все в порядке, — сказала она продолжавшей вопить горничной. Когда за него закрылась дверь, она повернулась к Чарльзу, сидящему на краю кровати, втянув голову в плечи. — Что случилось?
— Тру высылает меня из страны. Сегодня утром он вызвал меня к себе в офис. И о чем только думал отец? Он никогда ничего не понимал. Этот дом. На Риверсайд-Драйв. Я уже тогда знал, что он...
— Что сказал Тру?
— Если я хочу получать доход, то должен жить в Европе.
Алекс знала характер своего близнеца. Его бесполезно упрашивать. Она обняла Чарльза и притянула к себе.
— Все узнают, — хныкал он, как маленький мальчик. — Все узнают, что она изменяла мне с моим лучшим другом. Что у нее был ребенок от него. Все подумают, что я не мужчина.
— Тру не допустит, чтобы дошло до этого. Для него важна семья.
Чарльз вырвался из ее рук.
— Ты не видела, какое у него было лицо, когда он глядел на меня. Он меня ненавидит. Он считает меня трусом.
— Он ошибается, — сказала ему Алекс.
— Что я буду делать в Европе без тебя?
— Ты еще не уехал. Я что-нибудь придумаю.
Она почувствовала, как тело Чарльза расслабляется в ее руках.
— У тебя хватит силы для нас обоих, — сказал он. Конечно, он был прав.
* * *— Ты знал, что я приду, — сказала Алекс своему близнецу.
Тру кивнул.
— А ты знаешь, что ко мне бесполезно обращаться с любыми просьбами относительно Чарльза.
— За что ты его так ненавидишь?
— Я не испытываю к нему ненависти.
— Тогда почему...
— Я его презираю. — Это было сказано без гнева, но тоном, не допускающим возражения.
— Надо мной ты не имеешь власти. Можешь контролировать доход Чарльза, но мне Невилл оставил вполне достаточное состояние.
— А мальчики?
— Мои сыновья? — она рассмеялась. — Ты слишком благороден, Тру. Ты никогда не опустишься до мести, которая причинила бы вред моим сыновьям. — По выражению, отразившемуся на его лице, она поняла, что правильно прочитала его мысли. — Зато я могу тебе причинить неприятности.
— Не угрожай мне, Алекс. Это меня раздражает... Я могу забыть, что играю роль великодушного главы семейства, и стать больше похожим на нашего отца.
— Я на него больше похожа, чем ты или Чарльз, — ответила Алекс. — Можешь оставить при себе свою любовницу, если тебе так хочется...
— Не смей...
— Но не разрешай ей разводиться с Чарльзом. Он не вынесет, если, бросив его, она достанется тебе. Это его сломает, а я намерена не допустить, чтобы такое случилось. Если она попытается получить развод, я уж позабочусь о том, чтобы все ее грязное белье перестирать публично. Как ты полагаешь, долго ли просуществует эта ее карликовая компания, если всем будет известно, что несчастная мать, у которой украли и убили младенца мерзкие похитители, была фактически... — выражение его лица не изменилось, но в самом его спокойствии было нечто такое, что подсказало ей: развивать эту тему опасно. — Спи с ней сколько угодно. Просто не пытайся жениться на ней. Потому что если ты позволишь ей сломать Чарльза, я заставлю тебя поплатиться за это.
Алекс встала и заглянула ему в лицо. То, что она там увидела, заставило ее улыбнуться.
— Теперь я вижу, что мне не стоило беспокоиться, Тру. Ты отважно сражался против мерзких японцев. Но такой решительный шаг против Чарльза ты не предпримешь. Ты слишком благороден, чтобы стать причиной гибели собственного брата.
— Не будь слишком уверенной в этом, — предупредил ее Тру.
— Но я действительно уверена, герой войны. Чарльз правильно тебя понимает. Ты благороден до мозга костей. — Она усмехнулась. — Я очень надеюсь, что ты снабдишь Чарльза достаточной суммой денег, чтобы купить подходящую виллу. Я терпеть не могу жить в перенаселенных местах.
— Ты тоже уезжаешь?
— Разумеется, дорогой мой близнец.
— Ты не берешь с собой Сандру?
— Тебе что, хочется присутствия восьмилетнего ребенка в своем любовном гнездышке?
Он оттолкнулся руками от стола.
— Если бы ты была мужчиной...
Алекс издевательски расхохоталась.
— Не беспокойся о моей дорогой маленькой племяннице. Мы с Гизеллой выработаем какое-нибудь соглашение.
* * *Хэллоран был так обеспокоен дурным запахом от собственной персоны, что не мог поразмыслить о мерзкой суке, на обед с которой он вез свою хозяйку. Раньше ему приходилось бывать с проститутками, но он никогда не чувствовал после этого, будто провонял запахом их тел. Но вчера вечером после Шейлы... — наконец-то Шейла добилась своего, при этом на заднем сиденье «паккарда», на котором теперь сидела сама хозяйка — Хэллоран боялся, что никогда уже не избавится от ее женского запаха ни он сам, ни машина. Вчера вечером он несколько часов подряд гонял машину с опущенными стеклами.
— Запах греха, — пробормотал он и густо покраснел, когда хозяйка спросила его:
— Ты что-то сказал, Патрик?
— Сам с собой разговариваю, как дурак.
— Не будь слишком строг к себе, — сказала она, добрая, как всегда, и ему захотелось заплакать. Вчера вечером он предал не только своего брата, он предал и свою хозяйку.
* * *Гизелла заказала салат и теперь нетерпеливо ждала, пока Александра Мейнворинг закончит продолжительную дискуссию с официантом относительно вина. Вчера вечером они впервые поссорились с Тру. Она чувствовала, что он что-то затевает, но он ответил коротко:
— Моя семья перед тобой в долгу.
«Все, что я хочу, это моя дочь, — сказала она ему. — И мой сын, которого не вернешь». Хотя она не сказала это вслух, она знала, что он услышал ее слова так же отчетливо, как если бы она их произнесла.
Александра жестом отпустила официанта.
— Полагаю, тебе известно, что Тру отправляет Чарльза в Европу? Чарльз совершенно подавлен. Не знаю, что с ним будет.
— Я об этом не знала, но боюсь, что мне это безразлично.
— Возможно, тебе не будет безразлично, когда я скажу, что считаю своим долгом поехать с ним.
— А как же Сандра? Как я буду с ней встречаться?
— Возможно, — сказала Алекс медленно, словно эта мысль только что пришла ей в голову. — Возможно, я могла бы оставить ее с тобой.
