Эдуард Зубов - Случайная любовь
Ей и до Сережи приходилось встречаться с невинными мальчиками, но нередко они, общаясь с нею, были или закомплексованными, угловатыми, не умели поддержать непринужденную беседу, порой даже бывали неприятными в общении или просто смешными. Да и вообще, ей еще не приходилось встречаться с таким парнем, который бы так, как Сережа, думал о её чувствах.
Собираясь на свидание, она долго стояла перед зеркалом и ломала себе голову, во что же ей сегодня одеться, пока, наконец, не решила: она на голое тело (инстинктивно она чувствовала, что отсутствие лифчика Сережу возбуждает) наденет темную, чтобы не светиться в ночи, в клетку рубашку.
Ей казалось, что в рубашке она будет выглядеть как подросток: озорно, живо, привлекательно, что сочетание рубашки с обтягивающими, не из джинсовой (она считала ее для себя слишком грубой), а из мягкой, темной, бархатистой с блестками ткани, брючками придаст особый, свойственный только ей, вызывающий желание, эротический и в тоже время артистический вид.
Она была за прошлое свидание с Сережей чуточку недовольна собой. И с легкой, пробегающей по губам загадочной улыбкой, с сожалением вспоминала про тот первобытный, невольно слетевший в порыве страсти с ее губ крик. Ну разве она в этом была виновата? В тоже время она была довольна, что её крик каким-то странным образом вдруг охладил его пыл. Короче, хорошо то, что хорошо кончается.
«Сегодня я буду более благоразумной», – решила она, хотя предчувствовала, что и на этот раз, стоит только ему её поцеловать, обнять, приласкать, ей устоять будет трудно. Ну а брючки на этот случай её будут предохранять. Это не сарафанчик, который можно легко закинуть на животик. К тому же Сережа такой управляемый, ласковый и послушный.
Юля опаздывала на свидание на большее время, чем обычно, но не торопилась. Он её будет ждать! И это сознание девичьей власти над парнем сегодня ей было особенно приятно.
Юля вышла из дома, когда сумерки сгустились. Никого не встретив, она улицей прошла до реки, пролезла в заборе между жердей и, всматриваясь в темноту, легкой походкой направилась знакомой почти до мелочей тропкой вдоль реки.
Она предчувствовала, что Сережа стоит на её пути за одним из кустов и действительно, скоро она увидела покачнувшуюся тень. Это был он. Юля остановилась. И сразу же в обоих при виде друг друга стало раздуваться тлеющее пламя порочной любви.
Не отдавая себе в том отчета, медленно, беззвучно он двигался к ней, а она продолжала стоять неподвижно. До него только доносилось её глубокое дыхание. И в этом медленном его приближении к ней заключалась тайна пола.
Шаг за шагом он подходил к ней, а когда подошел, она покачнулась, как бы внушая ему, что он должен обвить её руками, чтобы она не упала.
Внушая, чтобы он забыл обо всем на свете и не помнил ничего, кроме ее стремящегося к нему юного тела.
Юля не спускала с Сережи глаз, а когда он приблизился к ней, в лунном отблеске его глаз ей почудилось что-то недоброе; инстинкт подсказал ей, что за эти два дня, пока они не встречались в его взгляде что-то неуловимо странно изменилось. Что-то новое, непонятное ей появилось в нем. Она и не подозревала, что взгляд может сказать так много. Но это было всего лишь мгновение, какой-то миг, вслед за которым она уже не в силах была о чем-то думать. Так сладостно было оказаться в его объятиях, ощутить всю полноту любви.
Юля продолжала горящими глазами смотреть на него, губы её приоткрылись, в глазах потемнело. И сам он, обезумев от любви, не мог вымолвить ни слова. А когда к ней прикоснулся, она не выдержала, прильнула к нему и обняла, прогнулась, словно в эротическом танце. Её тело подрагивало мелкой дрожью. Его горячие нежные руки почти сразу спустились с плеч, скользнув по телу на ягодички.
Сквозь тонкую ткань брюк прощупывались контуры узких трусиков. Ее послушное тело прижалось к нему, а её ножка оказалась между его ног. Она встала на цыпочки. Ее бедро ощутила тугую пульсирующую плоть, их губы соединились, он поцелуями осыпал ее лицо, шею, приоткрытую грудь. И, ничего не говоря друг другу, они, обнявшись, направились к стогу.
«Она уже разогрелась, каждая её клеточка хочет тебя, так пользуйся моментом, пока не поздно, будь мужчиной, она готова тебя принять!» – упорно стучало у него в голове.
И в то же время откуда-то из подсознания смутно, ненастойчиво и робко до него доносится шепот: «Твой мозг – твой враг, не слушайся его, не строй в любви планов, не загадывай, поступай только по зову сердца. Да, да. Любовь – не выращенный руками человека тепличный цветок, а свободное растение, рожденное темной ночью, мигом солнечного тепла, поднявшееся из свободного семени, брошенного возле дороги свободным ветром. Она распускается сама, хотим мы этого или не хотим, не торопи событий, не делай резких движений».
У Сережи кружилась голова от легкого запаха ее духов, от аромата ее кожи, от душистого запаха терпкого сена, от нежного послушного тела. Все, казалось, ему говорило: «Вот та роковая минута, которую ты ждал, о которой грезил! Она твоя, так люби же её!»
И он, окончательно потеряв голову, стал спешно расстегивать у Юли блузку. Оголились груди – нежные, созданные для ласки холмики, но он не стал их целовать. Руки Сережи, не задерживаясь, скользнули ниже. Он нащупал на брюках замочек молнии. Потянул вниз, их ничего не удерживало.
Юля не сопротивлялась, она замерла, еще до конца не осознавая, что же происходит, судорожно сжала ручками его плечи, но от прикосновения его рук не прогнулась, как-то неловко, чтобы брючки не скользнули вниз, выставила в сторону ножку.
Но он, не лаская, не обнимая ее, продолжал усердствовать, сам того не сознавая, что же он делает. И мозг продолжал твердить: «Ты должен… Она доступна… Когда еще будет такая минута! Будь мужчиной!» Только почему-то «дружку» в его действиях что-то очень не понравилось. Ему ведь не прикажешь. И он стал опускать головку.
Сережа вдруг почувствовал в Юле перемену, словно в ней что-то оборвалось: вся она напряглась, сухая маленькая энергичная девичья ручка сжала его руку, и глянули с безумной мольбою глаза.
Сережа с изумлением, ничего не понимая, глядел в эти молитвенно следившие за ним глаза, словно только сейчас увидел их, увидел незнакомое, так непохожее на прежнее лицо.
Поединок глаз продолжался. Сережа, не отрываясь взглядом от ее молящих, блестевших навертывающимися слезами в лунном свете глаз, вдруг почувствовал, как она притянула его руку и прижала к своей груди.
Он замер, чувствуя, что случилось, возможно, что-то непоправимое, а она не выпускала его руку из своей маленькой ручки, и вдруг обвила его шею руками, прижалась, словно боясь потерять что-то дорогое, и всхлипнула, отстранилась и опять взглянула на него.
