Пола Хейтон - Залог любви
— Сынок, я мечтал заполучить тебя потому, что беру на работу лишь самых лучших.
После этих слов у Ричарда окончательно отлегло от сердца — отец считал его одним из этих пресловутых «самых лучших». Признание отца было очень важным для Ричарда, и он в который раз мысленно поблагодарил Одри за совет откровенно поговорить с отцом.
Одри… Мысли Ричарда вновь вернулись к тому поцелую. Вот уже две недели Ричард недоумевал, что же толкнуло его на этот безумный поступок.
Трогательная вера в него Одри? Она заставила Ричарда почувствовать себя тем, кем он не чувствовал себя вот уже несколько лет. Нормальным человеком, нормальным мужчиной — а не бесчувственным бревном, каким его выставляла Николь. Вот уже несколько лет Ричард чувствовал себя уверенно только на работе, все, что входило в понятие «личная жизнь», пугало его, — спасибо бывшей жене, она постаралась на славу.
Целуя Одри, Ричард ощутил, что вакуум, образовавшийся в его душе после предательства Николь, заполнился — заполнился слабой надеждой на то, что не так уж он бесчувственен и несостоятелен в тонкостях психологических отношений между мужчиной и женщиной. Однако Ричард не доверял этой призрачной надежде и поэтому счел себя обязанным отступиться от Одри, чтобы не испортить ей жизнь так, как он испортил ее Николь — по ее же собственным словам. Причинить боль Одри — милой, доверчивой, ставшей ему близким другом — он не мог.
Самым лучшим в этой ситуации было бы держаться впредь подальше от Одри — от ее нежного лица, прелестных глаз и сладких губ, — но и это было невозможно. Ричард дал себе слово, что позаботится об Одри, и намеревался это слово сдержать. Одри нуждалась в нем, и он как друг обязан был ей помочь.
Мысли Ричарда были грубо прерваны вторжением в кабинет незнакомца, даже не потрудившегося постучать.
— Вы Андервуд?
Ричард вскинул брови — весьма вежливо, ничего не скажешь. Незнакомец выглядел довольно странно. На вид ему было не меньше тридцати пяти лет, но одет он был, словно сбежавший с уроков подросток. Отчего-то этот тип вызвал у Ричарда неприязнь — возможно, из-за капризного выражения лица, но Ричард ничем не выдал своей антипатии.
— Я Ричард Андервуд, — подтвердил Ричард. — Чем могу быть вам полезен?
Ричард привстал из-за стола, но руки против своего обыкновения визитеру не подал. Более того, Ричард демонстративно взглянул на часы, давая понять, что его время дорого. Правда, Он и на самом деле спешил — на сегодня у Одри был назначен визит к врачу, и, если он задержится, она вполне способна поехать на прием на автобусе — ее упрямства вполне хватит на это.
— Вы можете быть мне полезны, — насмешливо заявил неприятный посетитель, — если оставите меня в покое.
Ричард в изумлении воззрился на него.
— А вы, простите?..
— Теодор Уильямс, — церемонно представился посетитель и даже картинно шаркнул ножкой. — Мой отец грозится отказать мне от дома, если вы не прекратите трепать его имя в связи с этой дурацкой идеей насчет моего отцовства.
Непонятная неприязнь к посетителю обрела реальные формы. Вот оно что — Теодор Уильямс. Тедди. Тот подлец, что имел наглость отказаться от собственного ребенка.
— Мистер Уильямс, позвольте вам напомнить, что у вас есть определенные обязательства по отношению к собственному ребенку, — холодно сказал Ричард. — Поскольку с вами, как я понимаю, разговаривать бесполезно, я счел возможным апеллировать к вашему отцу с одной-единственной целью — он надавит на вас и вы эти обязательства выполните. На мой взгляд, это абсолютно закономерно.
— К собственному ребенку?! — В голосе Тедди послышались истеричные нотки. — О чем вы толкуете?! Позвольте мне вам кое-что сказать. Одри не удастся повесить на меня всех собак. Я не желаю быть козлом отпущения!
Ричард вперил в его капризное лицо свинцовый взгляд.
— Что вы имеете в виду, мистер Уильямс, позвольте узнать?
Тедди неприятно осклабился.
— Объяснить? Я объясню. Этот ее ребенок… Она могла зачать его от кого угодно. Она же безотказная. Понимаете, о чем я?
С трудом сдерживаясь, Ричард процедил сквозь зубы, буравя мерзавца ледяным взглядом:
— Я полагаю, вам лучше уйти, мистер Уильямс.
До недавнего времени Ричард и сам считал, что все женщины подобны Николь — вероломны и лживы, но Одри… Этот негодяй Тедди ради своей выгоды способен очернить кого угодно, даже Одри, в чистоте и искренности которой даже сам Ричард — благодаря стараниям своей бывшей жены давно не верящий женщинам — нисколько не сомневался.
— В чем дело, Андервуд? — насмешливо спросил Тедди, обнажая в неприятной улыбке великолепные зубы. — Сам небось пробовал? Или она для тебя слишком толстая? Ты подожди немного, родит — глядишь, похудеет и у тебя встанет…
Ричард сам толком не успел понять, что произошло дальше — лишь резкая боль в сжатой в кулак руке заставила его опомниться. Глядя на отлетевшего к противоположной стене Тедди с окровавленным ртом, Ричард краем сознания понял — это он ударил подлеца. Он, гордящийся своей железной выдержкой, ударил человека по лицу!
Однако о содеянном Ричард нисколько не сожалел. Вынув из ящика стола упаковку бумажных платков, он брезгливо швырнул ее поверженному противнику.
— Утритесь! Не хватало, чтобы вы еще испачкали кровью мой ковер… мистер Уильямс, — с холодной усмешкой прибавил он.
— Вы… вы ударили меня! Я буду жаловаться! — проблеял Тедди, не рискуя, однако, подойти поближе.
— Убирайтесь, — негромко приказал Ричард, уговаривая себя не давать вновь волю рукам.
Почувствовав в его голосе угрозу, Тедди Уильямс поспешно ретировался.
Когда за ним захлопнулась дверь, Ричард с силой ударил кулаком по столу. Это не помогло — злость не проходила. Пора было ехать к Одри. В надежде на то, что по дороге к ней он успокоится, Ричард вышел из кабинета.
За всю свою жизнь Ричард не видел столько беременных женщин, столько за последние несколько недель: сначала в магазине, где он покупал приданое для малыша Одри, теперь — в больнице, где они с Одри ожидали своей очереди на прием.
Сегодня Одри выглядела неплохо, хотя лицо ее было бледным от усталости. Ричард прекрасно понимал ее состояние — тяжело протекающая беременность и страх потерять ребенка лишали ее покоя. Кроме того, она мучилась, не решаясь рассказать своим родным о том нелегком положении, в которое попала. Не желая расстраивать Одри еще больше, Ричард не стал рассказывать ей о сегодняшнем визите Тедди и о его безобразном поведении.
Ему оставалось лишь уповать на то, что малыш не унаследует никаких папочкиных черт. Мысли Ричарда плавно переключились на ребенка, которого носила Одри, и он вдруг осознал, что с нетерпением ждет его появления на свет. К нетерпению примешивалась смутная тревога: как пройдут роды? будет ли малыш здоровым? как примет его этот мир? Вырастет ли он хорошим, достойным человеком? Словом, в эти минуту Ричард действительно испытывал спонтанно возникшие отцовские чувства и не мог ничего с этим поделать.
