Кэтрин Стоун - Жемчужная луна
«Нет, – решила Мейлин, – нельзя допустить, чтобы изумрудные глаза сестры расширились от страха – они не привыкли встречать в душе человека такую тьму».
– Мы с Джеймсом просто друзья, Алисон, мы не любовники, – произнесла наконец Мейлин.
Алисон нахмурилась, а потом вдруг тихо спросила:
– А он женат?
– Нет.
Когда Мейлин увидела, как в глазах Алисон загорелись огоньки надежды, в ней вдруг возникло странное желание – защитить сестру. Желание давно забытое. До тринадцати лет она постоянно защищала тех, кого любила, скрывала от матери правду о своих страданиях, потому что не хотела, чтобы ее боль бросила глубокую тень на маленький мирок любви, в котором она обитала с Джулианой, и на светлый образ отца, который мог бы быть с ними и защитить их обоих, если бы не погиб.
И вот теперь напротив сидит его другая дочь, та, которой досталась вся его любовь – такая беззащитная, доверчивая и полная надежды, – и ведь для Мейлин еще не поздно проявить свой настоящий характер, всего несколькими словами она может поймать в ловушку беззащитное сердечко сестры и заодно покончить со странными и глупыми чувствами, зародившимися в сердце. «Алисон, Джеймс явно неравнодушен к тебе. Я его друг, так что могу поговорить с ним. Тебе нужно будет только предложить себя ему…»
Но Мейлин отказалась и от этой ловушки. Вместо этого она решила рассказать сестре правду о Джеймсе Дрейке; Джеймсу такая откровенность не повредит, трагическая смерть Гуинет Дрейк практически ни для кого не секрет. Об этом знают и Сэм, и сэр Джеффри, и леди Ллойд-Аштон. Все, кто познакомился с Гуинет во время рождественских каникул, когда она приезжала в Гонконг, и все англичане, следившие четыре года назад за новостями по телевизору или читавшие хронику происшествий.
– Джеймс был женат, – тихо сказала она, – четыре года назад его жена, беременная его сыном, погибла в результате нелепого инцидента – взрыва газового баллона на их даче в Уэльсе. Какая-то неполадка с трубопроводом…
– Не может быть! – прошептала Алисон, и место надежды в ее душе заняла печаль. – Джеймс был при этом?
– Он в этом время вышел пробежаться на пляж. – Об этом Мейлин узнала от самого Джеймса. – И хотя спасти Гуинет не было никакой возможности, он все-таки вбежал в дом и чуть не погиб. – А об этом она узнала от своего начальника в «Тичфилд и Стерлинг». Немного помолчав, Мейлин мягко предупредила Алисон: – Джеймс теперь женат на своей работе, Алисон. У него нет увлечений, и он не собирается никем увлекаться – особенно сейчас.
– Из-за «Нефритового дворца»?
Мейлин кивнула.
– Это была идея Гуинет. Он строит его в ее честь, потому что обещал ей построить «Нефритовый дворец».
Снова наступило молчание, обе сестры думали о чем-то своем. Алисон поднялась и налила обеим чай. В тот момент, когда она наклонилась к чашке, Мейлин обратила внимание на серебряный браслет на руке сестры. Она давно заметила его и посчитала украшением, теперь же увидела четкую малиновую надпись на браслете.
– Это медицинский браслет?
– Да, – пожала плечами Алисон. – Я привыкла, что все вокруг знают, что это за браслет, и совсем про него забываю.
– С вами что-то не в порядке?
Алисон улыбнулась.
– Нет, все хорошо, пока мне не потребуется переливание крови. У меня сильная реакция отторжения чужой крови.
– Но ведь это можно предусмотреть заранее?
– Чаще всего, но не в моем случае. При обычных проверках запасов крови кажется, что все в порядке, полностью совместимо – но на самом деле это не так. Мой лечащий гематолог в Далласе разработал очень сложную систему тестирования крови доноров – только напрасно, за десять лет так и не удалось найти подходящей крови.
– Значит, если вам потребуется кровь для переливания…
– У меня ее не будет, – спокойно ответила Алисон, словно то, что любое переливание крови донора будет для нее смертельным, не имело большого значения. Однажды она чудом выжила после переливания – но с тех пор иммунная система активизировалась полностью, и была готова немедленно бороться против любого вторжения. В следующий раз реакция будет мгновенной и более мощной. Она смущенно улыбнулась:
– Мне остается только надеяться, что мне больше не потребуется переливать кровь.
– Надеюсь, – тихо ответила Мейлин, словно она и в самом деле была сестрой и имела право на заботу об Алисон. – Но ведь вам, должно быть, страшно…
– В общем да, но главное – это отец. В прошлый раз он был рядом, когда началась реакция отторжения, и я помню ужас, написанный на его лице. Я хотела сказать ему, чтобы он не беспокоился, что я люблю его, бабушек и дедушек… – Алисон запнулась, вспомнив, что Мейлин еще не знакома с ее семейными обстоятельствами. – У меня есть только отец, бабушки и дедушки, моя мать умерла при родах.
При виде опечаленного той давней потерей лица Алисон, не забывшей о матери, которую она никогда не знала, на Мейлин саму нахлынули давние воспоминания: как она любила погибшего до ее рождения отца, которого никогда не видела, как ей не хватало его и как она верила, что если бы он остался жив, в ее жизни все было бы иначе.
Да, наконец-то у нее нашлось нечто общее с сестрой: они обе провели немало часов, мечтая о том, чтобы у них были живы оба родителя. Для Мейлин этим фантазиям пришел конец когда ей исполнилось тринадцать, а для Алисон? Ведь ее мать в самом деле умерла, тут не могло быть ошибки, и выживи Бет Уитакер, она наверняка любила бы свою дочь всем сердцем. Мейлин прошептала:
– Извините, Алисон.
И тут, где-то в середине «спасибо» Алисон, раздалась трель телефонного звонка, почему-то заставившая Мейлин вздрогнуть.
Это звонил Гарретт Уитакер, отец, которого Мейлин когда-то любила и которого ей так не хватало, отец, чье лицо исказилось от ужаса, когда он увидел, что его любимая дочь умирает. Он звонил в Гонконг, чтобы узнать, как добралась Алисон, все ли с ней в порядке.
«Любящий папаша!» – подумала Мейлин внезапно, и ей стало больно. Что бы ему стоило позвонить ей хоть раз, чтобы убедиться, что с ней все в порядке?! И что бы стоило ему хоть раз успокоить ее, утереть ее слезы, когда кто-нибудь называл ее ублюдком шлюхи?
– Да, папа, – тихо рассмеялась Алисон. – Я тут, со мной все в порядке. Все отлично… Да, меня встретили Джеймс Дрейк и Мейлин Гуань. Это архитектор проекта, она сейчас тут у меня, мы пьем чай… Папа?.. Ой, мне на минуту показалось, что с линией что-то не в порядке, я перестала тебя слышать…
Похоже, Гарретт Уитакер довольно быстро оправился от шока, полученного при известии, что его дочери мирно сидят рядышком, попивая чаек.
«Разумеется, он очень быстро оправился, – подумала Мейлин. – Почти двадцать восемь лет он был уверен, что нечего беспокоиться, никаких призраков прошлого не осталось».
