Розамунда Пилчер - Голоса лета
Лора остановилась, любуясь малышом. Потревоженная ее появлением, Друзилла подняла голову и посмотрела на Лору поверх решетки, увитой стеблями гороха. Их взгляды встретились.
— Привет, — поздоровалась Лора.
— Привет. — Друзилла поставила корзину на землю и подошла к Лоре поболтать. Сложив на груди руки, она плечом прислонилась к одному из шестов.
— Чудный малыш.
— Его зовут Джошуа.
— Знаю. Ева сказала. Я — Лора Хаверсток.
— А я — Друзилла.
Выговор выдавал в ней уроженку севера Англии, что Лору немало удивило, потому что внешность у Друзиллы была экзотическая. Маленькая, хрупкая женщина — даже не верилось, что упитанного Джошуа вскормили столь худосочные корни, — со светлыми глазами и пышной копной непослушных волос цвета пакли, которые, казалось, сроду не знали ножниц. Пытаясь хоть как-то пригладить их, Друзилла перевязала голову плетеным шнуром, над которым ее волосы раздувались, как полиэтиленовая купальная шапочка, а ниже, густые, сухие и кудрявые, торчали в разные стороны.
Наряд ее был не более традиционен, чем прическа. Трикотажная сорочка с низким вырезом, скрывавшая ее плоскую, как у ребенка, грудь; сверху, несмотря на жару, бархатный пиджак, кое-где изъеденный молью; широкая длинная юбка из плотного хлопка почти до щиколоток; ступни голые и грязные.
Эксцентричный наряд Друзиллы дополняли украшения: сережка с синими камнями, свисающая с одного уха; на шее — нитка бус и пара серебряных цепочек; на тонких запястьях позвякивают браслеты; удивительно изящные пальцы унизаны кольцами. Лора без труда представила, как Друзилла играет на флейте.
— Ева сказала, что ты здесь. Она послала меня за малиной.
— Это там. Ты приехала вчера вечером, да?
— Верно.
— Надолго?
— Дней на десять, наверное.
— Ева говорила, ты не совсем здорова.
— Пару дней лежала в больнице. Ничего серьезного.
— Здесь ты быстро поправишься. Тут спокойно. Аура хорошая. Ты не находишь? Согласна, что здесь хорошая аура?
Лора сказала, что да, аура здесь хорошая. Она действительно так считала.
— А Ева милейшая женщина. Чудесная. Одолжила мне эту коляску для Джоша, у меня ведь своей нет. Раньше таскала его в старой коробке из-под продуктов, а он тяжеленный. С коляской гораздо сподручнее.
— Конечно.
— Ладно. — Друзилла выпрямилась, отошла от шеста. — Пойду дальше собирать. У нас на обед сегодня горох, верно, утенок? Горох с макаронами. Любимое блюдо Джоша. Еще увидимся.
— Надеюсь.
Друзилла снова исчезла в листве, а Лора с миской в руках пошла искать малинник.
После обеда они лежали в саду в шезлонгах, которые Ева поставила в крапчатой тени тутового дерева, — на солнце сидеть было слишком жарко. Джеральд отправился в Фалмут на какую-то встречу, связанную с яхт-клубом, а Мэй, после того как посуда была вымыта, удалилась в свои покои на верхнем этаже.
— Можно поехать на пляж, — спустя некоторое время предложила Ева, но потом они обе пришли к выводу, что погода слишком знойная и им совсем не хочется садиться в машину и куда-то ехать даже ради того, чтобы искупаться в море. Они решили довольствоваться отдыхом в саду, где находиться было приятно: благоухали розы, в листве щебетали птицы.
Ева взяла с собой кусок гобеленовой ткани и, ловко орудуя иголкой с ниткой, шила чехол на стул. Лора блаженствовала в безделье, наблюдая за Люси. Та, маленький бурый комочек с загнутым крючком хвостом, радостно обнюхивала бордюры и кустарники в поисках кроликов. Наконец это занятие ей наскучило, и она, перебежав газон, резво запрыгнула хозяйке на колени. Лора стала поглаживать ее бархатистую на ощупь теплую шерстку.
— Прелестное существо, — сказала Ева. — И такая воспитанная. Давно она у тебя?
— Три года. Она жила со мной в Фулеме, ходила со мной на работу, спала под моим рабочим столом. Она привыкла хорошо себя вести.
— Я даже не знаю, чем ты занималась до того, как вышла замуж за Алека.
— Работала в издательстве. Пятнадцать лет. Многие, вероятно, сочтут, что я безынициативная, раз просидела на одном месте так долго, но я была там счастлива, дослужилась до редактора.
— Почему безынициативная?
— Ну, не знаю… Другие девушки гораздо предприимчивее, в авантюры всякие пускаются… Например, устраиваются поварами на яхты или автостопом добираются до Австралии. А я никогда особо предприимчивой не была.
Они умолкли. Было очень тепло, даже в тени дерева. Лора смежила веки.
— А я вот начала чехлы шить на стулья в столовой. Пока сделала только два, осталось восемь. Если буду работать такими темпами, до самой смерти не закончу.
— Чудесный у вас дом. Вы так замечательно все здесь обустроили.
— Ничего я не обустраивала. Он уже был такой чудесный, когда я сюда приехала.
— Дом большой, трудно, наверное, содержать его в порядке. Вам кто-нибудь помогает?
— Да, конечно. У нас есть садовник, он живет в деревне. Жена его почти каждое утро приходит, чтобы помочь мне по хозяйству. Ну и Мэй, разумеется. Хотя от нее уже толку мало. Ей ведь почти восемьдесят. Представляешь, это человек, который помнит, какой была жизнь до Первой мировой войны, на рубеже веков. Мэй прекрасно помнит свое детство, во всех подробностях. Зато не может вспомнить, куда она спрятала носки Джеральда или кто звонил мне и просил перезвонить. Мэй живет с нами, потому что она была моей няней, а потом растила Ивэна.
Ивэн. Алек немного рассказывал Лоре об Ивэне. О сыне Евы, с которым он познакомился на свадьбе Евы и Джеральда, куда тот явился — по причине какого-то нелепого недоразумения — не с одной, а сразу с двумя своими подружками, причем они терпеть не могли друг друга. Ивэн учился на архитектора, получив диплом, устроился на работу в одну из компаний в Челтнеме, и, казалось, ему обеспечена блестящая карьера, но он испортил себе репутацию, обручившись с некоей девушкой, а потом расторгнув помолвку. И все бы ничего, сказал Алек, если б он пошел на попятную до того, как свадебные приглашения были разосланы, подарки получены и был воздвигнут большой шатер по случаю торжества. Но еще до того, как последствия этого вопиющего поведения дали о себе знать, Ивэн уволился из челтнемской компании и поселился в Корнуолле. В общем, ненадежный парень, сумасброд.
— Ивэн — это твой сын, да?
— Да. Мой сын — не Джеральда. Все время забываю, что ты с ним еще не знакома. Он живет в бывшем каретном сарае, что стоит в глубине двора. Он уехал в Бристоль по делам. По идее, должен бы уже вернуться. Может, это и добрый знак. Может, ему удалось продать много мебели.
— Я думала, он архитектор.
