Дана Хадсон - Осколок счастья
Койка, отрегулированная под него по высоте и длине, оказалась довольно удобной, и Вуд попробовал заснуть, как ему и рекомендовал врач. Но боль, волнами набегавшая на него, не дала ему даже смежить веки.
Он постарался отвлечься, думая о том, что было накануне. Гонки, гонки, и опять гонки. Он почти всегда приходил первым. Если только не узнавал, что есть гонщики, для которых победа важнее. В Австралии он дал обогнать себя парню, для которого денежный приз был гарантией поступления в университет, а в штате Колорадо гонщику, которому он был нужен, чтоб выкупить у банка отцовское ранчо.
Недоумевающие отчим с матерью просили его прекратить опасные приключения, но он их не слушал. Захватывающий во время гонок адреналин хотя бы отчасти заглушал чувство вины, терзавшее его днем и ночью. Вот и сейчас он был рад боли, мучавшей его. Физическая боль была предпочтительнее боли душевной, изводившей его вот уже год.
Но все-таки, где же он? В палате было пусто, и он разочарованно вздохнул. Тут же рядом раздался сочувственный женский голос:
– Вам плохо? Поставить обезболивающий укол?
Вуд осторожно перевел глаза вправо. На стуле рядом с койкой стоял стул, на нем сидела немолодая медсестра с добрым лицом. На ней был белоснежный халат, который слепил ему глаза. Прикрыв веки, он спросил:
– Где я?
– В госпитале святого Стефана, Стокгольм. Я фру Юхансон.
Стокгольм? Интересно, а что он делал в Стокгольме? Разве здесь были гонки?
Очевидно, он произнес свои мысли вслух, потому что фру Юхансон ответила:
– Не знаю, есть сейчас в Швеции гонки или нет, но вы в них не участвовали. Вас привезли с места массовой аварии. Там столкнулись несколько автомобилей. Сегодня гололед.
Теперь стала понятна серая хмарь за окном. Это просто зима, снегопад. Но все-таки, почему Стокгольм?
– Вот как? И что же я там делал?
– Ну, я думаю, куда-то ехали, как и большинство пострадавших.
– А на какой машине я ехал?
– Не знаю, к сожалению. А вы что, ничего не помните?
– Как оказался в Стокгольме и что здесь делал, не помню.
– Это не страшно. Скорее всего, это последствие наркоза и через пару дней пройдет. Просто не волнуйтесь и не напрягайтесь. Сообщить о вашем состоянии вашим родным?
– Нет. Мать будет сильно волноваться, а помочь ничем не сможет, так какой прок?
– Вы правы. Так лучше. Вам, вероятно, больно? Дать вам обезболивающее?
– Не надо. Лучше потерплю. Не хочу проваливаться в пустоту. Но что со мной? Последнее, что я помню – это пламя.
– Так и есть. Перед вами загорелась машина, пламя перекинулось на вашу. Но вас успели вытащить. Правда, вам немного обожгло лицо, но не сильно. Забинтовать пришлось, потому что от разбитого стекла у вас многочисленные порезы. Хорошо, что мелкие. На паре ребер трещины, но от них больше неудобств, чем вреда. Так что ничего страшного.
Вуд поморщился от острой боли, кольнувшей в груди, непроизвольно дернул мускулами лица и зашипел уже от боли на обожженной коже, после чего решил, что фру Юхансон чересчур оптимистична для опытной медсестры. Хотя, возможно, это свойство ее характера, а не требования профессии.
– А кто был за рулем? Я?
– Насколько я знаю, вы ехали в такси.
– Водитель сильно пострадал?
– Не знаю. Пострадавших развозили по разным госпиталям, его здесь не было.
Вуд закрыл глаза, и в мозгу тотчас заполыхали желто-зеленые всполохи, отдаваясь болью во всем теле. Похоже, единственная его поездка в машине не в качестве водителя обернулась для него катастрофой. Придет ли он в себя настолько, чтобы продолжить выступления? Или ему придется заняться чем-то другим? Возвращаться в банк он не желает. Ему нужен постоянный приток адреналина. Может, пойти легионером куда-нибудь в горячую точку, где почаще стреляют? А что, это мысль. Надо будет ее обдумать.
Похоже, что он заснул, потому что на сердце вдруг странно полегчало. Ему показалось, что на лоб легли чьи-то прохладные пальцы, от которых по всему телу прошли острые лучики облегчения, и он замер, желая продлить неземное блаженство. Но вот раздался мягкий голос, так похожий на голос Сары, что он широко открыл глаза, не веря своим ушам. Над ним и впрямь склонилась Сара в белом сиянии. Вуд умиленно улыбнулся. Итак, он умер и попал в рай. И здесь Сара. Чудесно!
Он пристально следил за ней. Но что это? Она его не узнает? Но почему? Он так изменился?
Внезапная боль вернула его на землю. Нет, в раю такой боли быть не должно. Но лицо Сары над ним не изменилось. Оно было таким же сочувствующим, но в нем не было и искры узнавания. Вуд вспомнил, что он по самые глаза замотан в бинты. Она и не могла его узнать, даже табличка на его кровати была с чужим именем.
– Вы очнулись, мистер Смит? Как вы себя чувствуете?
Ему удалось прохрипеть неслушающимися губами:
– Нормально, насколько это возможно. – И добавил про себя, – если не считать небольшого умопомрачения.
Кивнув, Сара поднесла к его губам носик маленького чайничка, и он осторожно отпил несколько глотков. Напиток показался ему божественным. Хотя из рук Сары ему и яд бы показался волшебно вкусным. Но, не дав ему как следует напиться, Сара отняла у него источник живительной влаги.
– Не стоит пить помногу. Через полчасика я дам вам еще. А сейчас сделаем капельницу. После такой травмы велика опасность возникновения тромбов, поэтому потерпите немножко.
Пришла медсестра, но уже не фру Юхансон, а молодая и резковатая. С профессиональным безразличием и сноровкой воткнув иглу в вену пациента, она спросила:
– Что-нибудь еще, доктор?
– Нет, на этом пока все. Спасибо.
Медсестра ушла, а Сара заботливо подоткнула на Вуде одеяло.
– Здесь немного дует, а вам простуда совершенно ни к чему. Я побуду с вами, пока не закончится вливание.
Она села рядом на стул и рассеянно посмотрела в окно. Потом перевела взгляд на пациента, глядевшего на нее не отрываясь.
– Вы чем-то обеспокоены?
– Нет. То есть да. Как вас зовут?
Сара чуть нахмурилась.
– Для всех пациентов я просто доктор.
– Но все-таки?
– Зачем вам знать мое имя?
– Но я должен же кого-то благодарить?
– Ну, уж не меня, это точно. Лучше поблагодарите того человека, что рисковал своей жизнью, вытаскивая вас из огня.
– А вы знаете, кто это?
– Нет, но в новостях передавали, что пожарные спасли всех, кто попал в эту ужасную катастрофу.
– Я ничего не помню. Но вы уверены, что вы – реальность, а не моя выдумка?
Сара с недоумением посмотрела на него.
– Вы ничего не помните и сомневаетесь в реальности окружающих вас людей? Нужно пригласить к вам специалиста. Как бы у вас не было сотрясения мозга. Впрочем, вас ведь уже обследовали, значит, это последствия приема лекарств. Скоро пройдет. Но я на всякий случай добавлю вам в капельницу обезболивающее, эти симптомы могут развиться и на фоне болевого шока.
