Елена Гайворонская - Наследство
Менеджер по ресторану Мустафа Офенди, почтительно склонив голову, доложил, что все три готовы к приему.
– Желаете проверить, господин Аванди?
– Непременно. Сейчас приду. Ступай.
«Скотина, конечно, – глядя ему вслед, меланхолично подумал Алекс. – Но профи, никуда не денешься… Бизнес, и ничего личного».
Блестящий, как глаза влюбленного, новенький «БМВ» плавно катил по шоссе. За рулем, внимательно следя за дорогой, сидел господин Касли, вовсе не изменившийся за последние шесть лет. Рядом, в черном, в облипочку, платье, поблескивая бриллиантовыми сережками, демонстративно разглядывала заоконные пейзажи надутая Фериде.
– Сними обручальное кольцо, – не выдержала она.
– Что еще? – не отрываясь от дороги, спокойно поинтересовался господин Касли. – Может, отвезти тебя домой?
– Брал бы тогда жену.
– В следующий раз так и сделаю.
– Когда увидишь – передавай привет. – Губки Фериде обиженно задрожали.
– Непременно, – усмехнулся он.
– Вчера тебя видели в дорогом ресторане с очередной потаскушкой! – выпалила она уже почти плача.
– Разумеется, в дорогом, – невозмутимо отозвался господин Касли. – В дешевые я не хожу.
– Ты даже не пытаешься отрицать?!
– А кто ты такая, чтобы я перед тобой отчитывался? – отчеканил он. – Дама, которую ты обзываешь, настоящая леди. Ей не нужно тыкать пальцем, какое платье надеть. Сделай одолжение, замолчи. Ты забыла, что я не выношу сцен? И не реви: у тебя распухнет лицо, и мне придется высадить тебя на первой же автобусной остановке.
Девушка закусила шелковый платочек, приоткрыла окно, чтобы свежий ветер обдул влажные веки. Некоторое время в машине было тихо. Господин Касли настроил магнитолу на классическую волну, достал сигару. Его спутница вытащила из бардачка зажигалку.
– Ну, ну, дорогуша, – проговорил новоиспеченный совладелец отеля уже мягче, – не переживай. Все эти женщины приезжают и уезжают. Ты же – величина постоянная.
– Как и жена… – с горечью промолвила Фериде.
– Что поделать: нельзя иметь все сразу… – Мужчина легонько коснулся бриллиантового ушка девушки. – Хочешь большой светлой любви? Выходи за владельца цветочной лавки. Он к тебе весьма неравнодушен. Будет каждый день приносить тебе в постель по огромному букету… О, вот мы и приехали. Как быстро летит время за пустой болтовней…
Издали было видно, как звездопады золотых фейерверочных брызг разрывают клубящийся сумрак.
– Здесь все иначе, – прошептала Фериде. – Алекс! Кто бы мог подумать…
– Да, дорогуша. Когда в другой раз появишься в отеле, советую повнимательнее приглядеться к нашим официантам. Вдруг в ком-нибудь дремлет будущий Рокфеллер? А может быть, тебе снова пойти работать? Безделье развращает. Хочешь, попрошу Алекса взять тебя в секретарши?
– Не смешно, – огрызнулась Фериде, взявшись за дверную ручку.
– Да сиди ты спокойно! – раздраженно одернул ее господин Касли. – Сколько можно учить?!
Парнишка-встречающий распахнул дверцу и подал руку.
– Ой, что за название? – вскинув голову, удивленно захлопала ресницами Фериде.
На фоне иссиня-черного неба пламенели красным маревом семь огромных букв, складываясь в загадочное, ни на что не похожее, магическое слово-символ…
Асим Касли нахмурился, сдвинул брови.
– Чокнутый, – сказал он с досадой, имея в виду партнера. – Мог бы и посоветоваться… Если мне не изменяет память, это должно быть женским именем.
– Надо же! – всплеснула ладошками Фериде. – Как романтично! Кто эта женщина? Его невеста? Дорогой, а ты бы мог назвать что-нибудь моим именем?
Лицо господина Касли прорезала саркастическая улыбка.
– Тебе, дорогуша, я предложил бы на выбор: факсовый аппарат или упаковку презервативов.
Стоя на берегу, Алекс наблюдал, как, шипя и переливаясь в лунном отсвете, бороздят равнодушный берег упрямые волны.
– Я так и знал, что ты здесь… – Подошедший бармен нагнулся, зачерпнув пригоршню песка, бросил в ворчливую водную мглу. – По-моему, все удалось на славу. Завтра все газеты раструбят об открытии нового модного отеля.
– Вечное состязание… – будто не расслышав, проговорил Алекс. – Одна волна всегда догоняет другую… Но никогда не догонит. Никогда…
Он поднял плоский камушек, прицелившись, резким движением выстрелил в темный гребень. Камушек прошил восемь пенных макушек, после чего исчез в ненасытной пучине.
– Класс! – восхитился Али. – У меня так никогда не получалось.
– Почему ты не уехал домой? Уже поздно.
– Подумал, что будет невежливо не попрощаться.
– Спокойной ночи.
Бармен присел на шезлонг.
– Ты ничего не хочешь объяснить? Название – что оно значит?
– Из-за такой мелочи ты лишаешь себя пары часов здорового сна? – издевательски протянул Алекс. – Ты не забыл, что завтра рабочий день? И начинается он в семь ноль-ноль? Асим Касли здесь такой же хозяин, как и я, и потому послабления не будет никому. Поезжай домой, открой словарь и посмотри.
– Перестань, – серьезно проговорил Али. – Так ведь звали ее, ту женщину, много лет назад, верно? Я думал, что, став деловым человеком, ты перестал гоняться за химерами.
Алекс пошарил по карманам.
– Черт, – выговорил он, – я сигареты там оставил. У тебя есть?
– Ты теперь большой человек, такими не пользуешься.
– Ошибаешься. – Он выхватил одну из протянутой пачки, жадно затянулся. – Ты даже не представляешь, как… Как вы все ошибаетесь…
– В чем? – удивленно спросил Али.
– Во мне. – Алекс горько усмехнулся. – Думаешь, я победитель? Черта с два. Знаешь, что это? – Он сделал резкий выпад в сторону величаво плывущего над побережьем белого корпуса отеля. – Надгробный памятник мечте!
– Ты устал… – растерянно проговорил Али. – Сегодня был тяжелый день. Давай, я отвезу тебя…
– Куда?! – Он почти кричал, перекрывая шум ветра. – В четыре стены с потолком, под которым гуляет ветер? Нет, лучше я останусь здесь. В мемориале несбывшихся надежд и похороненных иллюзий. Я говорил всем и себе, что этот отель – все, что мне нужно от жизни. Вранье! Я врал Асиму, тебе, себе… Загляни в себя… Все эти годы я пытался стать таким, как он. Но я – не он. Я другой. И все, что мне досталось, – название!
– О ком ты говоришь, об Асиме?
– О Сергее Кузнецове, черт бы его побрал!
– Ты перебрал, Алекс. Извини, но мне кажется, что раньше ты не пил столько…
– Я никогда не был так трезв, как сейчас! – Осекшись, он опустился на остов свернутого новенького лежака. Перевел дыхание. Заговорил медленно, будто каждое слово давалось ему с трудом, устремив остановившийся взгляд в пустоту, в которой проходили перед ним сквозные тени минувшего. – Она все во мне перевернула. Одна неделя – и вся жизнь… Сперва я честно пытался ее забыть. Менял работы, женщин… Но однажды утром я проснулся и понял: по-настоящему я был счастлив только раз. Всего одну ночь. Но, чтобы ее повторить, я отдал бы половину прожитых лет. Назови это как угодно: блажь, дурь, одержимость…
