Татьяна Веденская - Игра на раздевание
– Ма-ам!
– Что? – Я вынырнула из своих, совсем не веселых мыслей и посмотрела на Мишку.
– Поехали домой, а то меня Витька ждет, – пробубнил он, опустив глаза. Ему все произошедшее казалось совершенно неважным, особенно по сравнению с тем, что его ждет дружок. А мне хотелось выть на луну. Моя квартира! Как же так?!
Я отвезла Мишку к Витьке, поцеловала в щеку, несмотря на его сопротивление, и пошла домой. Пустые и теперь уже не совсем мои стены давили на меня со всех сторон. Что же это получается, что я проиграла? За что? Неужели за ту первую ночь в маленьком офисе, в объятиях того патентованного бабника? Или за вторую ночь? Скорее уж за нее. Потому что она действительно что-то значила в моей жизни. Именно в ту ночь, теперь я это точно вспомнила, я со всей очевидностью поняла, что действительно больше не люблю Андрея. Я его уважала, я сочувствовала ему, я еще готова была быть с ним рядом, но больше уже не любила.
Я подошла к телефонному аппарату, сняла радиотрубку, села на свой любимый диван перед своим (теперь уже по решению суда) плазменным телевизором и набрала номер, который знала наизусть.
– Элен? Это ты?
– Да, Марк, это я.
– Что случилось? Почему у тебя такой голос? – забеспокоился он. Это было слышно по еле уловимым интонациям. Я представила, как далеко-далеко, где-то посреди Парижа по его лицу пробегает тень волнения.
– Мне так плохо, Марк, мне так плохо. Я не понимаю, как мне дальше жить! – сказала я, и слезы обожгли мои щеки. Говорят, стресс нельзя держать в себе, это может плохо сказаться на здоровье. Значит, то, что я ревела как белуга, было очень даже хорошо.
Глава 4
ВСПОМНИТЬ ВСЕ!
Я перешла на работу в «Эф ди ай систем» в конце девяностых, примерно за год до памятного всем кризиса, во время которого умерла вся только что научившаяся жить без памперсов и сосок российская буржуазия. Граждане, имеющие небольшой банковский счет, автомобиль «Пежо» и квартирку, купленную в кредит, в одночасье остались и без денег, и без работы. Кстати, именно тогда потеряли свой бизнес и мои ребятишки. Так что если бы я от них не ушла, то и сама осталась бы на улице и сосала бы лапу вместе с сотнями тысяч других, поверивших в русское предпринимательство людей.
Но я к тому времени уже вовсю осваивала западные технологии. На стажировку меня отправили не во Францию, а в Германию, где на примере четких и идеально отлаженных немецких предприятий мне показали всю глубину падения российской промышленности. Вам это может показаться странным, но я была без ума от автоматизации немецких предприятий. Меня охватил настоящий восторг, поскольку неожиданно среди нуднейшей прозы жизни я вдруг поняла, что нашла свое дело – дело, которым готова заниматься бесконечно.
Меня завораживали цифры в колонках компьютерной памяти и сами машины, способные отследить любые процессы в огромных промышленных комплексах. Мне нравились сложнейшие, многоходовые, долгосрочные задачи, от решения которых я вдруг стала получать удовольствие, сравнимое разве что с победой какого-нибудь знатока в конкурсе «Что? Где? Когда?». Я действительно занялась серьезным делом, которое многим не под силу.
И если до этого я работала больше для того, чтобы обеспечить семью деньгами, а себя свободным временем, то после возвращения из Германии моя работа захватила меня целиком, до самой крышечки, которая, как любил говорить Андрей, у меня совершенно поехала. Я моталась по всей России, тестируя умирающие или уже почившие от старости и невнимания цеха. Я писала бесконечные отчеты, разрабатывая некую универсальную российскую концепцию автоматизации. Западный вариант не подходил, так как в чистом виде он подразумевал, что заказчик будет заинтересован в результате. Но Россия – тайна за семью печатями, поскольку наши заказчики платили деньги и сами же начинали саботировать весь процесс.
– Елена Петровна, вы и в самом деле прекрасно справляетесь! – сказал мне через полтора года работы мой начальник, высокомерный Марк Шнайберг, красивый черноволосый еврей, любивший одеваться в дорогие английские костюмы. Полтора года он скептически смотрел на меня сквозь бликующие стекла своих очков в тонкой золотой оправе, следил за моими попытками выпрыгнуть из-за мужских спин, и вот свершилось! Он меня похвалил! Сам Марк Шнайберг! Чудо!
– Вы так считаете? – вытаращилась я.
Марка я боялась как огня. Все мои попытки проявить себя оставались незамеченными. Он игнорировал меня с ледяным холодом, всем своим видом показывая, что лучше бы мне пойти печь пироги. Он тогда еще не знал, что я совершенно непригодна к пекарному делу. А я тогда не знала, что его ледяной холод – просто способ скрыть свое доброе сердце.
– Я хочу поручить вам интеграцию нашей системы в Тольятти, – все так же спокойно и холодно сообщил Марк.
Я не сдержалась и завизжала от восторга.
– Правда?!
Тольятти – это не город, а сплошной автомобильный завод. В нем все требовало автоматизации, задача была колоссальной. Правда, и сопротивление там ожидалось огромное. Представляете, какой там круговорот денег и материалов? Вот и я не представляла.
– Вы уверены, что справитесь? – внимательно посмотрел на меня Марк. От его взгляда меня прошиб холодный пот.
– Я уверена, что никто не справится лучше меня, – самонадеянно заявила я.
Я возилась с тольяттинским болотом целый год, и целый год Марк учил меня, как надо вести бизнес.
– Вы должны понимать, что любое послабление с вашей стороны будет расценено как право вами манипулировать.
– Что же мне, никогда не идти на уступки?
– Ваша задача – не думать об уступках, а разрабатывать общее решение, которое устроило бы всех. Но в первую очередь – вас!
Марк всегда обращался ко мне на «вы», даже после того, как стал бывать у нас дома.
Он был воспитан так, словно не рождался в СССР. Сын дипломатов, Марк действительно часть детства провел в Англии. Поэтому и английский знал в совершенстве, и говорил с легким акцентом, который добавлял ему своеобразный шарм. Безупречные манеры, прекрасное знание людей и какая-то невероятная внутренняя сила, позволявшая ему всегда и во всем оставаться собой. Думаю, женщины за Марком бегали бы табунами, если бы он хоть кого-то хоть раз к себе подпустил. Но Марк всегда и со всеми оставался на «вы».
Кроме меня. Потому что однажды мы с ним все-таки перешли на «ты». В гостиничном номере, по дороге в Шереметьево, перед его отъездом в Париж, где Марка ждал пост в головном офисе «Эф ди ай». Да, мой второй грех случился именно с ним. Никогда мы с Марком не вспоминали ту сумасшедшую ночь перед его отъездом. Сама не знаю, как все это могло случиться. Особенно с нами, особенно с ним.
