Заложница. Теперь ты моя - Филиппа Фелье
После душа чувствую себя заново родившейся. Замотавшись в полотенце, захожу в спальню и замираю, наблюдая картину, от которой на душе становится приятно — Итан спит на моей кровати. Руки под головой, дыхание размеренное, глаза закрыты. Его темные волосы взъерошены, что ему невероятно идет.
Спокойный и красивый настолько, что я хочется коснуться, и я не в силах сопротивляться соблазну. Пальцы тянутся к его щеке. Кожа теплая, чуть щетинистая. Он перехватывает мою руку ловким незаметным движением. Валит меня на кровать и через мгновение я оказываюсь под ним. Горячие губы обжигают шею поцелуями.
— Соскучился, — шепчет он хрипло, не отрываясь от моей шеи, разгоняя по коже мурашек.
— Мой хитрый лис, — улыбаюсь я, прикрыв глаза от его приятных прикосновений. Я была уверена, что он спит, но такой поворот мне нравится больше. Не хочу отпускать его ни на минуту. Мне нужно постоянное подтверждение того, что он рядом. Я должна чувствовать его.
Обвиваю его руками, чувствуя, как его сердце бьется в унисон с моим. Хочу, чтобы этот момент длился вечно, чтобы ничего не нарушало тишину спальни, кроме его нежных поцелуев и моего сбивчивого дыхания.
Итан поднимает голову, смотрит мне в глаза, и я тону в глубине его омутов. В них плещется любовь, страсть и нежность. Он целует меня, медленно и чувственно. Сначала губы, потом подбородок, скулы. Каждое его прикосновение проходит по телу электрическим разрядом, заставляя трепетать.
Он отстраняется на мгновение, смотрит на меня с обожанием и шепчет:
— Ты прекрасна.
Я притягиваю его обратно, впиваясь в его губы жадным поцелуем. В этот момент не существует ничего, кроме нас двоих. Время останавливается, и я растворяюсь в объятиях любимого мужчины.
Итан разворачивает полотенце, спускается поцелуями на грудь, дразнит языком сосок, и я выгибаюсь навстречу горячим ласкам. Между ног простреливает током, все сжимается и набухает от желания. Итан опускается ниже, опускает голову меж моих ног и нежно проводит языком по складочкам.
Из моего рта вырывается нежный стон.
Безошибочно Итан находит чувствительное место горячим языком. Чувствую, как из меня сочится влага. Хочу его до умопомрачения.
Мое дыхание частое, прерывистое. Итан устроил мне настоящую сладкую пытку. Его язык творит нечто невообразимое. Внизу живота нарастают напряжение и жар. Эйфория волнами распространяется по телу. Выгибаюсь и несколько раз сокращаюсь там, внизу. По телу проходит волна блаженства.
— Теперь мы в расчете, — Итан ложится рядом и гладит пальцами мое лицо, глядя на меня затуманенным от желания взглядом. Зачем же он сделал это, если сам не получил разрядки? Теперь мучиться будет? Так не пойдет.
Тянусь к его брюкам, но он меня останавливает.
— Позже, моя ненасытная, — улыбается он. — Может быть ты голодна?
В подтверждение его слов живот бурчит так громко, будто его не кормили вечность. Хотя, последний раз я ела вчера утром, не мудрено.
— Одевайся, а я пока что-нибудь приготовлю. — Итан поднимается с постели.
— Посмотри, что есть в холодильнике. Экономка готовила на несколько дней.
— Экономка? — Удивляется он, но тут же понимающе кивает и улыбается. — Прости, на мгновение забыл, что у меня богатая невеста.
— Глупенький, — пробормотала я, натягивая шелковый халат. — Ты — моя самая большая ценность. Никакая экономка не сравнится с теми макаронами, которые ты готовил.
Он обернулся, одарив меня улыбкой.
— Пойду посмотрю, что в запасах из еды.
Отправляюсь вслед за ним. Сажусь на диван, любуюсь тем, как Итан исследует холодильник. Он открывает контейнеры, рассматривает содержимое, принюхивается. Это выглядит забавно, я точно знаю, что вся еда свежая, ей не больше двух дней. То, что приглянулось, Итан ставит на стол, а что нет — убирает обратно.
Не спрашивая у меня, находит сковороду, ставит на плиту, включает. Аромат жареных грибов наполняет кухню, а мой рот наполняется голодной слюной.
Спустя примерно около получаса, мы сидим и с наслаждением уплетаем грибы в сливочном соусе, картошку с яйцами и салат. Маленький пир, приготовленный любимым мужчиной. Меня переполняет ощущение правильности, домашнего уюта, комфорта и счастья. Все должно быть именно так, как сейчас. Мы будто созданы друг для друга. Как две половинки одного целого. Когда мы вместе, кажется, что мне все по плечу.
Держу ли я на него обиду за то, что он сделал? Нет. Совершенно точно. Все мы так или иначе совершаем ошибки. И все заслуживаем прощения за них, особенно, если искренне сожалеем. Я вижу, что он сожалеет. Чувствую это. И мне категорически не хочется, чтобы он жил с чувством вины.
Идиллию прерывает звук открывшейся входной двери. Посторонние сюда не попадут, обычные сотрудники охраны тоже, поэтому я точно знаю, кто это может быть. В кухню входит дядя Олсон и сразу обращается ко мне:
— Эми, все в порядке?
— Все хорошо, — улыбаюсь я и хлопаю по дивану рядом с собой, приглашая Смита присесть. — Пообедаешь с нами?
— Нет, спасибо. Я зашел узнать на счет завтра. Все в силе?
— Завтра? — не сразу понимаю, о чем он, но тут же вспоминаю. — А, да, конечно.
— Ты уверена? Тебе нельзя волноваться…
— Все будет хорошо, Олсон. — Перебиваю его, откладывая вилку в сторону. Еда невероятно вкусная, но, кажется, я уже переела. — Я должна там быть. Я справлюсь.
— Понимаю. Тогда, — Смит сверкает хмурым взглядом в Итана, — оставлю вас.
— Хорошего дня, дядя Олсон!
— И тебе, солнышко. — Доносится из холла.
— А что завтра? — спрашивает Итан, когда дверь за дядей закрывается. Его взгляд обеспокоенный, взволнованный. Удивительно, что я при этом остаюсь совершенно спокойной, и с безразличием произношу:
— Суд. Над папой.
Глава 35
Эмили
В зале суда собралось много людей. Почти весь он заполнен людьми, выступающими на стороне обвинения. И я среди них. Жду решение судьи, в надежде, что папа понесет ответственность за смерть мамы.
Меня сопровождают Итан и дядя Смит. Они сидят с двух сторон от меня, как молчаливая поддержка. Я остаюсь спокойной.
— Встать! Суд идет! — громкий голос заставляет всех вздрогнуть и замолчать.
Мы поднимаемся, когда входит судья и садимся, когда он присаживается на свое место.
Мы слушаем выступление обвинения, затем защиты. Папа сидит рядом со своим адвокатом и смотрит на меня. Он весь будто постарел и сдулся. Плечи опущены, спина согнута, будто он держит на себе весь земной шар. В его взгляде я чувствую вину. Удивительно, как порой меняются люди. Сейчас, там, на скамье подсудимых, мой прежний папа. Такой, каким он был много лет назад, когда была жива мама. Куда делся прожженный жесткий делец, помешанный
