Выбери меня - Эля Муратова
Старательно гоню от себя мысли о том, что мне самой через пару месяцев тридцать пять, и внимательно слушаю врача.
Он говорит, что я могу ознакомиться с донорскими анкетами. В них указывается возраст, национальность, цвет волос, глаз, а также профессия и увлечения. К каждому донорскому «делу» собираются и прикладываются детские фото, аудиозаписи голоса и даже образцы почерка!
И знаете, мне становится как-то сразу легче. Одно дело мифический образ, а другое — конкретное представление о человеке, который, возможно, даст жизнь моему ребёнку…
Я терпеливо прохожу все назначенные врачом процедуры. Никто не в курсе происходящего в моей жизни, кроме, пожалуй, мамы.
Во-первых, я не хочу сглазить. Во-вторых, у Алёнки там свои хлопоты. У Маши мучительно режутся зубки. Моей подруге сейчас просто не до меня, и я это прекрасно понимаю.
Так, незаметно наступает Новый год. Ежегодный новогодний корпоратив — классика жанра.
Коллектив агентства, к которому я уже успела прикипеть всей душой, составляет в общей сложности двенадцать человек, включая Тиму и меня.
Большой шумной компанией мы собираемся в недавно открывшемся в нашем городе баре. Это модное нынче местечко, успевшее уже нашуметь и даже прославиться. Меня, прожившую больше десяти лет в Питере, удивить сложно. Но тут я вынуждена признать, что по меркам провинции здесь очень неплохой уровень.
Концепция бара, сооружённого в здании старой котельной, построенной более века назад, удивляет. Это так называемый «руин-бар», от слова «руины». Владельцы заведения постарались сохранить неповторимый дух этого места.
Кирпичные стены при ремонте не трогали, поэтому кирпич здесь полностью оригинальный, девятнадцатого века.
Каминный зал находится в бывшем помещении котельной. Камин, на самом деле — это старинная печь, в которой давным-давно нагнеталось давление для подачи воды.
Изюминка бара — комната, в которой при помощи депозитных карт можно самостоятельно наливать любые напитки из специальных кранов: от коктейлей и вина до пива и сидра.
Но моё внимание привлекает не это. А винтажный музыкальный автомат с песнями, установленный у стены в главном зале.
У меня так и чешутся руки понажимать на многочисленные рычажки и кнопки.
На мой резонный вопрос бармен мнётся, мол, это личная собственность владельца бара.
Я не сдаюсь:
— А можно поговорить с владельцем? Я уверена, он разрешит мне!
Уж я приложу для этого все свои силы и максимум очарования.
— Я боюсь, это невозможно, — отвечает бармен. Судя по бейджику, его зовут Павел.
Успеваю заметить его короткий взгляд в сторону вип-кабинки, вход в которую перекрыт бархатной шторой благородного винного оттенка. Ага! Сразу понимаю, что к чему.
Задаю наводящий вопрос, внимательно следя за лицом бармена Паши.
— А он часто здесь бывает? — невинно хлопаю ресницами.
Паша опять косит глазом на штору. Штирлиц из него так себе!
— Эээ… Иногда.
— Ясненько! — почти пропеваю эти слова. — А можно мне ещё одну безалкогольную сангрию?
— Да, конечно.
Когда Паша отходит, чтобы смешать необходимые для коктейля ингредиенты, я разворачиваюсь и резво шурую по направлению к заветной шторе.
— Девушка, Вы куда? — слышится мне вслед. Не обращаю ровным счётом никакого внимания. Делаю вид, что эти слова вовсе не мне адресованы.
— Девушка!
Напустив на себя благожелательный вид, резко распахиваю штору и… застываю.
Потому что за столом сидит не кто иной, как… Серёжа Алёхин собственной персоной.
Он что-то пишет размашисто на разложенной перед ним планшетке. Напротив — включенный нетбук. Рядом стоит тарелка с недоеденным, по всей видимости, ужином. Механически отмечаю идеальную прожарку стейка. Чашка свежесваренного кофе, судя по запаху. Пачка стиков для «айкос».
Серёжа поднимает на меня недоумённый взгляд. Его глаза слегка округляются. Изгибает брови в своей излюбленной ироничной манере.
Фокусируюсь на его уютном, явно кашемировом свитере приятного оттенка «кэмел». Он резко контрастирует с его небритым лицом. Никогда не любила всю эту растительность на мужских лицах. Это же не клумба, твою мать. На ум приходит совершенно неуместное в данный момент воспоминание о том, что борода у Алёхина до неприличия мягкая…
Лихорадочно соображаю, как я выгляжу сейчас. На мне сегодня короткая кожаная юбка цвета бордо и чёрный лонгслив со спущенными плечами. Помада, наверное, давно стёрлась… Нервно поправляю волосы, не в силах сдержать порыв.
— Сергей Александрович! — извиняющийся голос бармена Паши за моей спиной. — Она сама. Я не разрешал ей Вас беспокоить. Сергей Александрович…
Закатываю глаза непроизвольно. Да Господи боже. Звезда в шоке!
«Сергей Александрович» медленно перемещает взгляд на переминающегося с ноги на ногу позади меня Пашу.
— Ничего страшного, Павел. Это моя… старая знакомая.
И вроде бы ничего такого он не сказал, стандартная расхожая фраза. Но я чётко улавливаю содержащийся в ней посыл.
Знакомая? Старая!? Совсем офигел, Алёхин?
Мои ноздри раздуваются сами собой. Серёжа как ни в чём не бывало смотрит на моё перекошенное лицо, слегка закусывая ухмылку.
— Оставь нас, Паш. И принеси то, что она пьёт — сюда.
Уверенным движением руки отодвигает в сторону тарелку. Складывает нетбук.
Паша, чьего присутствия позади я больше не ощущаю, шустро ретируется.
Серёжа уже не скрывает радостной широкой улыбки.
— Ну, что стоишь? Присаживайся.
Не утруждая себя придерживанием подола юбки, плюхаюсь на диванчик перед ним. И только после этого говорю:
— Ну, привет. Сергей Александрович.
Глава 22
Без обид
— С каких пор у тебя есть бар? — произношу нарочито весело.
— Пару месяцев, — отвечает спокойно. — А с каких пор ты в городе? — звучит мне в унисон.
— Пару месяцев, — пожимаю плечами.
— Странно. Алёна мне ничего об этом не говорила.
— Ну, может забыла, — кошу взглядом в область его щеки. Если мне не изменяет память, там были ямочки.
— Забыла… — он явно настроен скептически.
— Ага. Когда у тебя грудной ребёнок, и не такое можно забыть. Закрутилась, наверное.
На самом деле я немного лукавлю. Потому что это я попросила подругу не распространяться особо о моём переезде. Мне не хотелось лишнего ажиотажа вокруг этого события. Или чтобы люди решили, что очередная неудачница вернулась домой из столицы, побитая и поверженная жизнью.
— Надолго здесь? — спрашивает Серёжа.
— Предпочитаю не загадывать, — отвечаю уклончиво.
В этот момент штора на входе отодвигается, и в кабинку заходит бармен Паша.
В руках у него поднос, на котором одиноко стоит моя сангрия. Сырная тарелка с орешками и мёдом. И свежий эспрессо для босса.
Молчим, пока Паша расставляет принесённое с собой на столе. Забирает тарелку с едой и недопитый, уже наверняка остывший, кофе Алёхина.
— Как ты пришёл к этому? — интересуюсь у
