Я буду рядом (СИ) - Татьяна Ма
— Пап, ты же отложишь свою поездку в Европу? — спросила Настя. Она была уверена, что отец никуда не уедет теперь, когда кто-то проник в их дом и так жестоко подшутил над Настей. Была это шутка или все же угроза?
Настя услышала сдавленный смешок Аллы и увидела, как та смерила ее ироничным взглядом.
— Мы улетаем завтра вечером, детка, — сказал Чербицкий.
— Как! — ахнула Настя. — Вы же… Ты же планировал улететь не раньше среды, а то и четверга.
— Секретарша взяла билеты на завтра. Не было более удобного рейса, — объяснил отец.
— Но я думала… — Глотая подступившие слезы, Настя пыталась справиться с эмоциями. — Я думала, что после сегодняшнего ты останешься со мной.
— Настя, — мягко сказал отец. — У меня важная встреча в пятницу. Я не могу ее отменить. А потом мы с Аллой давно планировали отпуск…
— Отпуск! — Настя вскочила, опрокинув стул, который с грохотом упал позади нее. — В наш дом пробрался какой-то маньяк. Подсунул мне эту дрянь с моей же фотографией, а ты говоришь — отпуск!
— Детка, с тобой будет Мурад…
— При чем тут Мурад? — кричала Настя. — Неужели тебе все равно? Мне страшно! Понимаешь? Страшно!
— Господи, Настасья, ты настоящая драматическая актриса, — с издевкой в голове проговорила Алла.
— Лучше заткнись! — отшила ее Настя.
— Детка… — попытался вразумить дочь Чербицкий. — Ты должна понимать, что, несмотря ни на что, я не могу отменять деловые встречи просто так. От этого зависит моя деловая репутация.
— Деловая репутация? — Настя в слезах взглянула на отца. — Это все, что тебя волнует? Деньги и бизнес! Бизнес и деньги! Что ж, надеюсь, что к твоему возвращению меня еще не распнут, как ту лягушку, и тебе не придется созерцать мой труп.
Алла захлопала в ладоши и рассмеялась.
— Драма достигла кульминации. Браво!
Настя не выдержала и, схватив бокал с водой, стоявший возле тарелки, выплеснула жидкость в лицо мачехи.
— Я же просила тебя заткнуться, — прошипела Настя.
Алла захлебнулась негодованием и тоже вскочила, вытирая лицо салфеткой. Настя не стала досматривать конец сцены и поспешила вон из столовой. До нее долетели слова Аллы:
— Ты видишь, что она вытворяет? Долго еще я буду терпеть такое хамское ко мне отношение?
Настя прекрасно знала, чем бы закончился сегодняшний вечер, останься она в столовой. Алла бы продолжила обвинять ее во всех смертных грехах, будто сама не задевала Настю специально, не смеялась над ней, не издевалась. А отец… Отец бы в результате попросил Настю извиниться. Он все чаще и чаще принимал сторону Аллы, словно не видел, как она лжива. Настя же видела ее насквозь.
* * *
Заснула Настя с трудом и уже под утро: ей все мерещилось, что кто-то стоит за дверью и пытается открыть ее. Настя пыталась заставить себя не фантазировать, ведь она заперла замок, да и комната Мурада находилась здесь же, на третьем этаже, но в другом конце коридора. Она его так и не увидела в этот день, но слышала, как около одиннадцати он поднялся сюда, обошел весь этаж, потом тихонько стукнула дверь в его комнате. Настя знала, что никто к ней не проникнет и не сделает из нее лягушачье чучело, ее просто хотели напугать. Однако страх не отступал. Страх и обида на отца. Вся Настина эйфория от пришедшего ранее осознания, что все ее любят и переживают за нее, улетучилась, как только отец заявил, что, несмотря на произошедшее, завтра он улетает в Европу. Иначе пострадает его деловая репутация. Ха! Вот что действительно важно. А Настя… Ей придется остаться одной со своими страхами.
— Все из-за Аллы, — пробормотала Настя с негодованием. Она была уверена, что, если бы не Алла, отец наверняка бы остался. В детстве, когда Насте было страшно, отец всегда бросался утешить ее, откладывал дела, а теперь… Теперь у него была Алла, которую он слушал во всем. «Неужели мой отец так влюбился в эту стерву, что изменился до неузнаваемости?» — недоумевала Настя.
К утру она забылась тревожным сном и проснулась довольно поздно для себя, уже ближе к одиннадцати. Ей не хотелось никого видеть, а потому Настя позвонила на кухню и попросила принести ей кофе, сыр и фрукты наверх. Она твердо решила не спускаться вниз и не провожать отца. Кроме домработницы Кати, принесшей ей завтрак, Настю тоже никто не беспокоил.
Она залезла на подоконник с блокнотом — альбомные листы для рисования эскизов она забыла вчера прихватить. Однако, поводив простым карандашом по странице записной книжки, Настя поняла, что у нее в голове не было ни одной идеи. После отказа отца снять для нее помещение в центре города под бутик у Насти пропало какое бы то ни было желание рисовать или шить. «Наверное, у меня начинается депрессия», — решила Настя и зашвырнула блокнот подальше. Он шлепнулся в угол комнаты, под штору.
Окна ее новой спальни тоже выходили на лужайку перед домом. Она видела, как от ворот прошел Петр. Он не поднял глаз и не заметил Настю. Потом вышел Мурад, обошел дом, а когда возвращался, взглянул наверх. Увидев Настю на подоконнике, он ей кивнул в знак приветствия. «Соизволил», — хмыкнула Настя.
Ей стало скучно, и она взяла телефон, чтобы написать или позвонить подругам, но, вспомнив, как Фифи обвилась вокруг Мурада там, на яхте, поняла, что не хочет ни видеть ее, ни слышать. Жанне она тоже решила пока не звонить. Да и что ей рассказать? Что кто-то пробрался к ним в дом и распял жабу на ее кровати? Насте не хотелось посвящать подруг в подробности своих бед, как не хотелось отвечать на их вопросы об отце или, не дай бог, Мураде.
С окна она перебралась в кресло и сидела, бездумно листая странички в интернете. Настя услышала, как ко входу подъехала машина, и, выглянув в окно, поняла, что отец с Аллой вскоре уедут.
Раздался стук в дверь.
— Настя, детка, — послышался голос отца. — Мы уезжаем, я пришел попрощаться.
— Уезжайте! — крикнула она. — Не хочу тебя видеть.
Она слышала, что отец потоптался у двери, а потом, чертыхнувшись, ушел. А ведь мог бы хотя бы извиниться, сказать, что любит ее. Она бы тут же открыла дверь. Но нет! Теперь вся его любовь предназначалась Алле.
Сквозь приоткрытую створку окна Настя слышала, как суетятся на улице.
