Подлые Богатенькие Парни - Кейтлин Морган Стунич

— Я бы никогда не сделала ничего подобного, — выплёвывает она, и горячность в её голосе заставляет меня захотеть ей поверить. — Я не знаю, как вы, ребята, это сделали, но вам повезло, что Марни не выдвинула обвинений.

Зейд пожимает плечами, как будто ему на это наплевать, и проходит мимо, покровительственно поглаживая меня по голове, прежде чем обхватить Анну Киркпатрик за талию и заключить в объятия, пока она визжит.

— Марни?

Я оборачиваюсь и вижу, что Миранда наблюдает за мной, и заставляю себя улыбнуться.

— Не волнуйся. Я знаю, что это была не ты. — Я снова сажусь, когда Эндрю подходит к столу, расставляя три бокала с красным пуншем и тарелку с закусками. Миранда всё ещё смотрит на меня так, словно думает, что я злюсь на неё, но сегодня не о том, что Бекки и кто бы там ни был ещё сделали со мной. Нет, мы должны были повеселиться сегодня вечером.

Я делаю глоток пунша, а затем поднимаю брови. В нём явно что-то есть. Отложив его в сторону, я поднимаюсь на ноги, опершись ладонями о стол.

— Кто-нибудь из вас хочет потанцевать со мной?

— Я ещё недостаточно пьяна! — Миранда стонет, а Эндрю смеётся, когда я рывком поднимаю её на ноги и тащу на танцпол. Зейд уже там, прижимается к Анне. На противоположной стороне комнаты я вижу Тристана, который обнимает какую-то третьекурсницу в жёлтом платье. Крид просто развалился за одним из столиков, но он полностью предоставлен своей аудитории.

Я игнорирую их и пытаюсь хорошо провести время с Мирандой, даже когда Харпер Дюпон намеренно придвигается к нам, чтобы она могла толкнуть меня локтем и задеть своими волосами. Подобная мелкая чушь меня больше не беспокоит. Между эссе и оплакиванием волос я чуть не рассыпалась в прах, но вместо этого я осталась на высоте. Что-то настолько глупое, как это, ничего не значит.

Через некоторое время я меняюсь местами с Эндрю и беру бутылку воды из кулера у входной двери. Именно тогда я замечаю, что Зейд, Тристан, Крид, Харпер, Бекки и Джина уходят со свитой.

Они, должно быть, отправились на озеро.

— Нам пора идти, — говорит Миранда, задыхаясь, когда подходит и встаёт рядом со мной, её покрытая блёстками кожа взмокла от пота, рука сжимает руку Эндрю. Она тоже хватает меня за руку и вытаскивает на прохладный октябрьский воздух, прежде чем я успеваю ответить.

Повсюду стоят машины, и студенты просто набиваются в них наугад. Миранда внимательно оглядывается по сторонам, а затем выбирает машину, за рулём которой находится незнакомая мне четверокурсница. Разумный выбор. Девушка смотрит на меня и пожимает плечами, возможно, она слишком близка к выпуску, чтобы обращать на меня внимание. В любом случае, мы едем к озеру в её синем кабриолете с откидным верхом, петляющем по грунтовой дороге к месту для пикника, которое уже увешано фонарями, завалено бочонками и наполнено сильным басовым ритмом.

Кто это подготовил, я понятия не имею.

Сегодняшняя вечеринка намного красочнее, чем обычно, но и немного жутковатая, тут много студентов в масках. Неподалёку есть кладбище, которое я едва различаю сквозь деревья. Из брошюры я знаю, что это семейный участок Лукаса Бёрберри, основателя Подготовительной Академии Бёрберри, и его потомков. Там никого не хоронили с пятидесятых годов, но всё равно чертовски жуткое зрелище, окутанное покрывалом солёного тумана с залива.

Студенты тоже тусуются там, балансируя на могилах, прижимаясь к стенам мавзолеев. Это не для меня, хотя я могу оценить кое-что из архитектуры. Мой взгляд отрывается от готической зловещности кладбища и устремляется к ряду фонариков, горящих на берегу озера. Сейчас оно кажется тёмным и бесконечным, как будто одно неверное движение, и ты будешь вечно кувыркаться в ледяных глубинах.

Дрожь охватывает меня за несколько секунд до того, как чья-то рука обхватывает меня за талию и притягивает ближе к тёплому, потному телу.

— Ты пришла на афтепати, — воркует Зейд, явно уже близкий к тому, чтобы напиться. — У тебя яйца больше, чем я думал.

— Я надеюсь, ты на самом деле не думал, что у меня вообще есть яйца, — парирую я, протягивая руку, чтобы толкнуть его в грудь. Это ошибка — прикладывать свою голую ладонь к этим твёрдым, покрытым чернилами мышцам. У меня так сдавливает горло, что внезапно становится трудно дышать. — Возможно, у меня большие яичники.

Зейд замолкает на минуту, и я чувствую биение его сердца под татуировками в виде крыльев, покрывающими его грудь. В центре есть какой-то герб, который смутно напоминает мне герб академии с грифонами по обе стороны. А потом он взвывает от смеха и подхватывает меня на руки, как делал с Анной тогда, в спортзале.

В глазах Миранды отражается потрясение, когда Зейд несёт меня к одному из бочонков, где Тристан и Крид наблюдают, как некоторые из их приятелей из Ближнего круга соревнуются в выпивке. Когда они видят, что он держит меня на руках, они быстро переглядываются.

— Смотрите, у кого большие яичники! — кричит он, поднимая меня на руки, как будто я ничего не вешу. На самом деле, я в шоке. Знаю, что я невысокая, но я точно не самая худая девочка в школе. — Работяжка пришла на вечеринку.

Он разворачивает меня, и я автоматически протягиваю руки, чтобы обнять его за шею, чувствуя, как тонкие волоски у основания его головы щекочут мою кожу. — Танцуешь, Работяжка?

— Не совсем, — отвечаю я, но сейчас я окружена Идолами и их ближайшим окружением. У меня такое чувство, будто я только что попала в ловушку. Конечно, трудно расстраиваться, когда сильные, покрытые татуировками руки Зейда обнимают меня за бёдра и талию. Его тело твёрдое, как скала, и обжигающе горячее. Во всех местах, где соприкасается наша обнажённая кожа, я горю. — Я пытаюсь, ради забавы, но это мило.

— Прямо как ты, — вставляет Харпер, одетая как — и я не употребляю это слово легкомысленно, потому что на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы быть шлюхой, — распутная принцесса. На ней корона, скипетр и пышная юбка, которая едва прикрывает её нижнее белье. Топ розовый с глубоким вырезом, и она с ног до головы усыпана блёстками. Мне неприятно это признавать, но она хорошо выглядит в этом наряде.

Тристан стоит рядом с ней, одетый в чертовски строгий костюм, со всеми скроенными линиями и складками, столь отутюженными, что могли бы порезать. Я не уверена, кем