Циничные игры в Любовь (СИ) - Ольховская Вероника
От Романова чертовски разило алкоголем. Еле держась на ногах, он вытянутой рукой упёрся на стену и, не отрываясь, смотрел на меня. На белоснежной рубашке, расстёгнутой на парочку верхних пуговиц, красовались несколько больших жёлтых пятен. Но, кажется, Никиту они совершенно не заботили…
— Посмотри на себя… Чучело! — сквозь зубы прошипела я. — Как только смелости набрался заявиться в таком виде?
— А что не так в моём виде? — кое-как осмотрев себя, Романов коротко пожал плечами. — Я впервые за долгое время позволил себе чу-у-уточку выпить. Разве это преступление?! — последнее он настолько громко произнёс, что у меня зазвенело в ушах.
— Преступление — действовать мне на нервы! — также грозно ответила я. — А ты же только этим в последнее время занимаешься… Иди к себе! Не вынуждай брать грех на душу…
Желая поскорее избавиться от незваного гостя, я уже хотела захлопнуть перед его носом дверь. Но в последнюю секунду Романов сделал уверенный шаг вперёд и буквально ввалился в нашу прихожую.
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — на самодовольном лице продолжала сиять идиотская ухмылка. — Ты сегодня такая красивая…
— Издеваешься?! — буквально взревела я. — А, ну-ка, быстро выметайся отсюда…
Схватившись за мужскую руку, я попыталась вытолкать Никиту обратно в подъезд. Но этот мерзавец за два года обзавёлся приличной горой мышц, поэтому у меня не получилось даже с места его сдвинуть.
— Я сказал, мы сегодня поговорим! — отмахнувшись, решительно воскликнул Романов. — Точка! Точка… — прислонившись спиной к стене, он неожиданно положил руку на рот, а после, сморщившись, добавил: — Что-то мне нехорошо…
— Только не это… Только не здесь! — понимая, чем всё это может закончиться, взмолилась я. — Пожалуйста! Иди скорее в туалет…
— А где он?..
О том, что произошло после, даже вспоминать страшно.
Изрядно перебравший с алкоголем Романов около десяти минут провёл в объятиях белоснежного друга. Несчастного полоскало словно многострадальную тряпку… На секунду мне даже стало жалко его.
Но, когда я поняла, что справляться с последствиями бурного извержения придётся именно мне, всё сострадание к этому алкоголику в момент испарилось.
— Господи, где же я так согрешила?! — дожидаясь Никиту в коридоре, простонала я. — Почему ты послал на мою голову это наказание?..
— Это не наказание, Птичка, — неожиданно дверь открылась, и ко мне вывалился Романов. — Это ответственность за того, кого ты приручила…
— Кого я приручила?! — скрестив руки на груди, нервно рассмеялась я. — Нет. Ты точно надо мной издеваешься! Стало легче? Сейчас же выметайся из моей квартиры!
— Прекрати кричать, — подойдя ближе, Никита вяло потрепал меня за волосы, — и лучше принеси воды… Желательно с лимоном.
Сказав это, Романов тяжело вздохнул и поплёлся в сторону гостиной. Я же, пребывая в невероятном шоке, не смогла не то, что выпроводить его за дверь, даже слова вымолвить была не в силах.
— Люба-а-а, пожалуйста, — из ступора меня вывел тихий голос Никиты. — Я погиба-а-аю… Воды!
— Чёрт, чёрт, чёрт! — сморщив нос, я закрыла глаза и раздражённо затопала ногами. — Не хочу… Не буду! — чуть громче добавила: — Можешь умирать — я и шага не ступлю!
Надувшись словно мышь на крупу, я продолжала стоять посреди коридора. Грызущие душу злость и негодование изо всех сил поддерживали гордость. Разве я могла сейчас прислуживать тому, кто цинично растоптал меня, без зазрения совести разбил моё сердце — можно сказать, просто уничтожил? Гордость кричала: «нет».
Но всё возмущение медленно разбивалось о скалы жалобного стона:
— Пти-и-и-ичка…
Когда я услышала отчаянную мольбу Романова, ноги сами понесли на кухню.
Открывая бутылку с водой, я тихо ненавидела себя, презирала за слабоволие, но ничего не могла поделать. Вид измученного Никиты заставлял моё сердце сжиматься.
— Идиотка, — наливая воды, шипела я. — Бесхарактерная дура! Сейчас стакан принесёшь, а потом за опахалом побежишь. Как же… Никитушке же плохо!
Я продолжала ругать себя, но оставить Романова погибать от жажды так и не смогла.
— Вот, пей и убирайся отсюда! — процедила я, с ненавистью поставив стакан на небольшой журнальный столик, стоящий рядом с диваном. — Скоро придёт моя подруга! Если она тебя здесь застукает — сразу же…
Увидев Романова, я оборвалась на полуслове — Никита, положив голову на подлокотник, обнял подушку и закрыл глаза.
— Ты что… Спишь?! — решив вывести незваного гостя на чистую воду, воскликнула я. — Серьёзно?… — подойдя ближе, помахала рукой. — Только не это!
Потянувшись к Никите, я дотронулась до плеча и уже хотела потормошить его. Как, неожиданно для самой себя, остановилась. На секунду задержавшись на безмятежном мужском лице, я больше не смогла отвести взгляд.
Густые брови, длинные ресницы, очерченные скулы и расслабленные губы — находясь в преступной близости к Романову, я не могла контролировать себя и буквально сходила с ума.
Глупо было отрицать, что в моём израненном сердце не осталось чувств к Никите. Несмотря на его циничные игры с нашей любовью, я продолжала сгорать при виде мерзавца. Меня разрывало от желания сейчас же броситься ему на шею и обо всём забыть.
Но я не могла так низко опуститься. Я не могла его простить…
В момент, когда меня терзали мысли об этом, несчастная прядь волос, словно нарочно спала на нос Никиты. В эту же секунду я машинально потянулась к ней и уже хотела убрать её с расслабленного лица, как Романов перехватил мою руку.
Внезапно открыв глаза, он резко потянул меня к себе, буквально заставив рухнуть на его крепкую грудь.
Глава 34
/Никита/
Люба была близко. Непозволительно близко ко мне. Настолько непозволительно, что я с лёгкостью мог уловить нежный аромат её сладковатых духов. Они кружили и без того пьяную голову, буквально вынуждая меня сходить с ума…
Как я, Никита Романов, мог настолько погрязнуть в этой девушке? Чем Люба отличалась от других, что даже во снах я видел только её?
Обыкновенная! Совсем не примечательная — такая же, как и миллионы других. Но при этом особенная для меня… Притягательная и невыносимо желанная.
Господи, как же сейчас мне хотелось прижать её к себе, крепко обнять, прильнуть губами в безумно сладком поцелуе и отдаться неутолённой любви. Я же так долго этого ждал… Так долго об этом мечтал!
Но Люба ненавидела меня… Презирала. Так как же я мог?..
Охмелённый рассудок, сохраняющий остатки самообладания, на протяжении нескольких мучительных минут боролся со взбунтовавшими чувствами. Они настаивали на том, чтобы я наконец-то повёл себя, как настоящий мужчина и взял ситуацию под свой контроль. Голос разума же требовал соблюдать личные девичьи границы.
Я сомневался: боялся всё испортить и страшился упустить момент. Один неверный шаг мог поставить крест на возможности нашего примирения. Хотя…
Была ли такая возможность?
Осознание этого заставило меня рискнуть. Потянувшись к Любе, я аккуратно обхватил её плечи и прижал к себе. Когда разгорячённая девичья щека прикоснулась к груди, моё глупое сердце настолько ускорилось, что, казалось, сейчас с лёгкостью проломит рёбра.
— Так, ты не спишь… — прошипела Люба, пытаясь освободиться из моих объятий. — Мерзавец! Сейчас же отпусти меня!..
— Нет, — ещё крепче сжав её, с упоением выдохнул я. — Давай немного так полежим. Пожалуйста…
— Я сказала: отпусти! — разведя мои ноги, она пыталась упереться коленями в диван. — Что ты вообще себе позволяешь?!
— Я так по тебе скучал…
Услышав это, Люба перестала брыкаться и замерла.
Я не видел её лица — боялся открывать глаза, но чувствовал учащённое дыхание на своей шее. Из-за него всё моё тело покрылось колючими мурашками, а в мыслях творился невыносимый хаос.
— Зачем ты меня мучаешь? — еле слышно произнесла Люба. — Зачем врываешься в мою жизнь, когда я уже практически забыла?.. Зачем терзаешь душу, вынуждая в сотый раз возвращаться в прошлое?!
