Сара Крейвен - Слишком высокие ставки

Выйдя из ванной комнаты, Джоанна, помедлив, направилась в палату.

Дверь была открыта, и она увидела, что Вассос стоит на коленях рядом с кроватью, держит в ладони маленькие пальчики Элени и, склонив голову, то ли плачет, то ли молится.

«Чем бы он ни занимался, — подумала Джоанна, почувствовав, как слезы жгут глаза, — мое присутствие будет неуместным».

Она сумела взять эмоции под контроль, когда он, в конце концов, вернулся в зал ожидания.

—    Как она?

—    Хорошо. Просит миндальное печенье. Тем не менее, доктор советует оставить ее в больнице на ночь, чтобы он мог убедиться, что нет никаких последствий после сегодняшних потрясений… — Вассос усмехнулся. — Я подозреваю, что мое появление стало для нее немалым шоком.

Джоанна прикусила губу.

—    Ей говорили, что папа к ней придет, и папа пришел.

—    И папа останется с ней, — тихо сказал он. — А завтра утром мы заберем ее домой.

Джоанна неуверенно посмотрела на стулья в зале ожидания:

—    Ты предлагаешь ночевать здесь?

—    Нет, — немного резко ответил он. — В Талики есть отель «Посейдон». Нам забронировали номер.

—    Но требуется два номера, — сказала она. — Один для тебя, а другой — для няни Элени.

Какое-то время царило странное молчание, потом он произнес:

—    Ты действительно этого хочешь? Желаешь провести ночь одна?

—    Да, иначе бы я об этом не говорила. — Она вздернула подбородок.

—    В определенные моменты у меня складывается ощущение, будто я ничего о тебе не знаю, Джоанна, — резко произнес он. — Ничего.

—    Элени хочет пожелать тебе спокойной ночи. Я предупреждаю, что она может попросить спеть еще одну колыбельную. Надеюсь, ты ее не разочаруешь.

Вассос вышел в коридор, и Джоанна последовала за ним.

«Прошедшие две недели, — думала Джоанна, лежа в постели и уставившись в потолок, — были самыми трудными в моей жизни».

И вот снова наступило солнечное утро, которое, так или иначе, следует пережить.

По крайней мере, днем она была постоянно занята, ухаживая за Элени, которая с поразительной скоростью привыкла к новым условиям жизни и к гипсу на руке.

Следовало отдать должное Вассосу — он отнесся к новой роли отца с терпением, чувством юмора и твердостью. Он проводил с дочерью максимум времени, преодолев начальную стеснительность в общении с ней, за что удостоился безоговорочного обожания Элени.

Но, к беспокойству Джоанны, Элени продолжала к ней привязываться, что впоследствии могло привести к проблемам с настоящей няней, которая стала бы заниматься девочкой.

За прошедшие две недели Вассос несколько раз ездил в Афины, по-видимому проводя собеседования с потенциальными кандидатками, но так никого и не нанял.

Джоанна начала склоняться к мысли, что он наймет для девочки няню-англичанку, ибо он сам обучал Элени названиям различных предметов по-гречески и по-английски. Когда Джоанна спросила Вассоса об этом, он сказал, что английский является международным языком коммерции, и Элени, когда станет взрослой, должна будет свободно на нем разговаривать.

Джоанна с тоской подумала о том, что Вассос, вероятно, уже не рассчитывает на рождение сына.

Во всем, что не имело отношения к ребенку, общение Вассоса и Джоанны было нарочито формальным. Когда Элени не оказывалось рядом, он казался тихим и озабоченным, словно мысленно пребывал далеко отсюда.

Джоанна стала входить в штат его прислуги, как она того хотела. Однако она не представляла, каким трудным будет подобный переход. Теперь она просто жила с ним под одной крышей — и больше ничего.

Днем Джоанна хоть как-то справлялась. Но ночью все было иначе.

По собственному желанию она перебралась в комнату рядом с детской Элени, чтобы быть рядом на тот случай, если девочке что-нибудь понадобится.

Хара сказала, что несколько горничных могут присматривать за Элени по ночам. Каждый, кто работал в доме, стал преданным рабом девочки с того самого момента, когда она впервые появилась на вилле. Но Джоанна отказалась от помощи, заявив, что девочке лучше видеть знакомое лицо, когда она просыпается.

Элени обычно крепко спала, поэтому Джоанна редко поднималась к ней по ночам, однако ее ночи все равно не были спокойными. Душевная тоска и одиночество стали ее регулярными компаньонами во время долгих и беспокойных ночных бдений.

А когда Джоанна засыпала, ее мучили эротические фантазии. Она пробуждалась, с трудом переводя дыхание, ее тело было разгоряченным и возбужденным. Она ощупывала постель, желая прикоснуться к Вассосу.

Джоанна похудела, под глазами у нее залегли фиолетовые круги.

«Это из-за нервов, — усмехалась она про себя. — Наверное, хорошо, что теперь Вассос редко на меня смотрит».

Отбросив простыню, она поднялась с кровати, приняла душ и надела длинную юбку ржаво-золотистого оттенка и кремовую блузку без рукавов. Зачесав волосы назад, она стянула их в хвост эластичной лентой.

После Джоанна пошла в детскую, чтобы разбудить Элени, умыть и одеть, а потом вывести к завтраку.

Вассос поднялся из-за стола.

—    Доброе утро, — сказал он тихо, кивнув Джоанне, потом присел на корточки, чтобы поцеловать Элени, когда малышка бросилась к нему.

Джоанна села за стол и стала намазывать на хлеб сливочное масло и мед, налила стакан молока для Элени. Она аплодировала и улыбалась, когда маленькая девочка по просьбе Вассоса, хихикая, показывала на еду и поочередно называла ее по-английски.

Когда Джоанна налила себе кофе и поставила кофейник на стол, Вассос резко сказал:

—    Джоанна, я должен сообщить, что Ставрос поехал на Талики, чтобы привезти новую няню для Элени. Моя двоюродная сестра Мария нашла девушку, которая работала в семьях англичан в Афинах и хорошо говорит по-английски. Ее зовут Мида, сокращенно от Артемиды, и у нее очень хорошие рекомендации. — Он помолчал и прибавил: — Я также распорядился по поводу твоего немедленного отъезда, который, я надеюсь, тебя обрадует. Когда позавтракаешь, можешь укладывать вещи.

Джоанна посмотрела на него, внезапно онемев, потом заговорила голосом, который не узнала:

—    Так скоро? — «Ты так спокойно меня прогоняешь, будто между нами ничего не было? Ничего?..»

—    Думаю, лучше, чтобы Элени не слишком к тебе привязывалась.

У Джоанны пересохло во рту.

—    Да, — сказала она, — полагаю, такая опасность существует. Я не хочу заставлять ее страдать.

Он едва заметно улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

—    В этом я не сомневаюсь. Ей очень с тобой повезло.