Предатель. После развода (СИ) - Арская Арина
Или потому что хочу утереть милой улыбчивой Диане нос и оставить ее без Германа?
В первом варианте я придурочная истеричка, но влюбленная, а во втором — тварь.
Высокомерная тварь, которая потешит себе эго, а после опять вернется к скуке и раздражению.
— Ты не переживай, — Диана держит сумку двумя руками за ручки и смотрит на меня с улыбкой, — им надо привыкнуть ко мне.
— Ты его любишь?
Книги, фильмы, песни почти всегда о любви между мужчиной и женщиной.
Сколько придумано метафор и эпитетов, чтобы выразить это загадочное чувство, которое, как говорят, должно быть бескрайним и светлым.
Говорят, что любовь прощает.
Любовь понимает.
Любовь ждет.
Любовь греет.
Только вот почему с любовью рядом всегда идет боль?
Ревность?
Страх?
И даже гнев?
Почему из-за любви убивают? Почему из-за любви множество женщин воет в подушку, будто их режут наживую?
— Конечно, люблю, — Диана даже немного краснеет, но, может, это от кусачего холода.
Каждый, похоже, свое понимает под любовью, и многие, как и я, совершенно ее не понимали.
Да, она о страсти, о нежности, о тоске, но она она может сойти на нет, если не взять за нее ответственность.
Вот оно.
Любовь может сама разгореться, вспыхнуть, но если не будешь подкидывать дровишек в огонь, то она сойдет на нет.
Если в любви нет ответственности, то не будет она прощать, понимать и принимать. И греть. И ждать.
На крепкую и сильную любовь, которая делает мир лучше и которая дает чувство безопасности и дарит уверенность, способны зрелые личности.
И эта любовь она же не о взрывах, не о виражах. Она именно об ответственности, которой у меня по отношению к Герману не было.
И речь не о том, что я должна была за ним, как за сыночком, бегать. Не-а. Речь о приоритетах, которые можно правильно расставить, когда понимаешь ценность человека рядом.
И такие дуры, как я, ценность близких людей понимают только тогда, когда они их теряют.
Когда приходит осознание того, что работать важно не только над своим брендом одежды, но и над отношениями с близкими людьми, которые ждут, что они важны для тебя.
И два года я была без мужчины еще по причине того, что мне было лень вступать в новые отношения и тратить энергию на потенциального партнера.
Вот еще одна истина.
В любовь надо вкладывать время и силы.
За яркими моментами с поцелуями и объятиями, которые плавят тебя изнутри нежностью и восторгом, остается реальность с теми моментами, когда мало романтики и много обыденности.
А я ненавижу обыденность.
Только она плотно обосновалась в нашей жизни с Германом, так я начала от нее прятаться в мастерской за смелыми и яркими платьями.
Ведь я считала, что любовь не про обыденность.
Да вот только именно в обыденности может быть очень много любви и заботы.
Завтраки, например.
Чашка кофе и тихое ворчание, что опять не выспалась.
Списки продуктов, что отсылаешь сообщением мужу, а он присылает смайлик с поцелуйчиком и пишет “принято”.
Вопросы, что приготовить на ужин, а после воспитательные беседы с сыном, которому объясняешь, что нельзя целыми днями кушать сосиски с макаронами.
Сортировка белья на стирку. Был особый кайф кидать белые рубашки Германа в отдельный сугроб. Однажды в этот сугроб Борька кинул свои грязные штаны, которые он измазал в каком-то мазуте.
После он ручками пытался отстирать черные пятна с рубашки под строгим контролем Германа.
Воскресные поездки в супермаркет и капризы Борьки, что он хочет домой.
— Я с твоей младшей сестрой виделась, — Диана вырывает меня печальных мыслей. — Я с Германом уже поговорила насчет этого… — мнется несколько секунд, — я думаю, что он влюблена в Германа.
— Правда? — блекло спрашиваю я.
— Поговори с ней, пожалуйста, — улыбается. — Как старшая сестра. Меня немного напугало, что она меня выследила. Это ненормально.
— Ты ее тоже напугала, — поднимаю ворот пальто под порывом ветра.
— Я? Почему? — Диана смеется. — Я старалась быть вежливой.
И тут я понимаю, что она ловко и мягко перевела тему с Германа и ее любви к нему, на мою сестру.
— Не знаю, — тихо отвечаю я.
— В любом случае, я думаю, что холодно и нам стоит подняться к детям и Герману, — кивает, соглашаясь, что можно закончить разговор о моей сестре. — Или ты уходишь?
Глава 48. Вы справитесь
Если дурная истеричка, которая не знает, чего хочет, то Диана охренеть какая продуманная девица.
И такой надо родиться.
У нее в крови быть милой хитрюшей, которая сумеет в любой ситуации обыграть самую плохую карту в своих интересах.
Сейчас я оказалась в сложном положении.
Если на ее вопрос “или ты уже уходишь?” я отвечу утвердительно, то я подтверждаю свое фиаско и уступаю ей место.
Если же я сейчас вернусь в квартиру Германа вместе с ней, то это тоже мой личный унизительный проигрыш.
Я, по сути, принимаю ее в качестве новой женщины Германа.
Прикусываю язык и медленно выдыхаю.
Хватит, Анфиса везде видеть и искать гонку, соревнование и конкуренцию.
Важно то, чего я сама хочу.
Уйти или остаться без привязки к Диане и ее роли в отношениях с Германом. Я ничего не должна ей доказывать.
Делаю глубокий вдох и говорю:
— Я пойду. Я думаю, что Герман справится с детьми, и это уже его задача вас всех как-то помирить.
Когда Герман вступал в новые отношения он должен был осознавать то, что дети могут взбрыкнуть, и в моем контроле он не нуждается.
К тому же я не хочу мешать ему в строительстве новых отношений с другой, если он действительно этого хочет.
Я знаю, что он хороший отец и не даст наших детей в обиду.
Да и наши дети сами не позволят их обижать. Они могут быть теми еще занозами в заднице.
Дианка офигеет от сладких пупсиков Германа, который точно никогда от них не откажется, даже если у него появятся еще дети.
Оно много в них вложил, а за часы общения с Афинкой боролся и не отступал.
— Да, конечно, справится, — тихо соглашается со мной Диана. — Он хороший папа.
Может, мы все ошибаемся насчет Дианы, и она — хороший светлый человечек, который будет рад тому, что Герман сохранит крепкие отношения с капризными детьми от первого брака?
— Ладно, — достаю ключи от машины из кармана. — Веселитесь.
Несколько шагов к парковке, и окликаю Диану:
— Подожди.
— Да, что такое?
Наверное, я бы предпочла, чтобы Диана была наглой хабалкой. С такими легче, и с ними все сразу понятно, а тут под доброжелательностью подозреваешь всякое нехорошее.
— Надо, наверное, обменяться номерами телефонов, — предлагаю я, — чтобы мы были на связи. Я все-таки, как мама, буду волноваться как там мои птенчики, и как у вас там общение складывается.
— Да, конечно.
Опять сходимся у песочницы и обмениваемся телефонами.
— Знаешь, — Диана прячет смартфон в карман коротенькой курточки и поднимает мягкий и одобрительный взгляд, — я рада. Ты поняла, что вам больше с Германом не по пути, — дружелюбно так улыбается, — при первой встрече, не буду врать, мне показалось, что ты из тех бывших жен, которые достают мужей, — поправляется, — бывших мужей. Не дают с детьми встречаться.
Так.
Диана немного осмелела, и начала меня покусывать?
— Ну что ты, — я копирую ее улыбку. — Я понимаю, что Герман — отец.
А давай и я с тобой поговорю на твоем же языке. Тоже сыграю в милую дурочку, которая умеет мило хлопать ресничками.
— Да, конечно, я за то, чтобы наши дети и с ним жили, — киваю, — а то их связь истончится, а никто из нас этого не хочет. Роль папы для деток очень важна. Особенно для Борьки в его возрасте, — вздыхаю, — поэтому я приняла его желание жить с отцом на постоянной основе.
— Борька просто проверяет границы.
Да ты ж моя экспертка в подростках.
— Может быть, — соглашаюсь я и смеюсь, — но быть паникующей наседкой, которая зазывает цыпленочка обратно под свое крылышко не буду.
