Темный покровитель - М. Джеймс
— Там есть бассейн. — Он показывает жестом, где я вижу небольшое здание и огороженную площадку. — А сады и теплица находятся там. Моя кухарка любит выращивать собственные продукты, так что она использует их по назначению. — Сальваторе делает паузу, глубоко вздохнув, словно пытаясь вернуть себе доброжелательность. — Я видел, как тебе нравились сады в доме твоего отца, Джиа. Я подумал, что тебе понравится и здесь. Ты можешь внести любые изменения, какие пожелаешь. И вообще, если ты хочешь что-то изменить в доме, смело предлагай мне свои идеи. Я не настолько привязан к чему-то из этого, чтобы не слушать.
— Я бы хотела изменить тот факт, что я должна здесь жить. — Я поворачиваюсь к нему, не желая уступать ни дюйма. Внутри меня все клокотало от того, что он помнит, сколько времени я проводила в саду дома, когда снова стало тепло, и как я была счастлива оказаться на улице. Но я не позволю ему манипулировать мной. — Ты можешь показывать мне все, что хочешь, Сальваторе. Это не меняет того, что это очень красивая тюрьма.
Его рот слегка подергивается.
— Значит, ты признаешь, что тебе здесь нравится.
— Нет! — Я смотрю на него, делая сердитый шаг вперед. — Мне это не нравится. Мне не нравится быть здесь. Мне не нравишься ты. И мне не нравится ничего в этой ситуации, в которую ты меня загнал.
Его челюсть сжимается. Он смотрит на меня сверху вниз, и я вижу, что он близок к перелому. Я вывожу его из себя, и, полагаю, сексуальная неудовлетворенность не помогает. Он может сколько угодно говорить, что не хочет меня, но я вижу, как он на меня смотрит.
— Мы не будем заниматься этим каждый день, Джиа, — тихо говорит он. — Я не собираюсь потакать твоему желанию превратить этот брак в сплошное несчастье…
— Тогда тебе, наверное, не стоило жениться на мне. — Я снова одариваю его фальшиво-сладкой улыбкой. — В конце концов несмотря на то, что ты наблюдал за моим взрослением, ты ведь не так уж хорошо меня знаешь, правда?
— Я знаю, что даже твой отец не позволил бы тебе быть такой грубиянкой! — Сальваторе огрызается и тут же напрягается, делая шаг назад. Его гнев нарастает, и я вижу, как он пытается сдержать себя. Я вижу, как он тяжело сглатывает, как сжимаются его руки, как темнеют его глаза, когда он смотрит на меня. Он может сказать, что ему не нравится мое отношение, но не только гнев заставляет его выглядеть так, будто он на грани срыва.
И, несмотря на это, любопытство заставляет мой пульс биться во впадине горла, а собственное сердце учащенно биться. Воспоминания о том, как длинные, ловкие пальцы Сальваторе скользят по моей разгоряченной плоти, о наслаждении, которое накатывает на меня, о том, как мастерски он заставил меня кончить, все это возвращается ко мне, и я чувствую, как дыхание перехватывает в горле.
Я не хочу его. Не хочу. Но это было так хорошо. Лучше, чем все, что я когда-либо делала одна несмотря на то, что я сказала ему раньше. И я чувствую, как тепло растекается по моим венам, как возникает слабая боль, когда я задаюсь вопросом, каково это будет, если он сделает это снова и не остановится. Если бы он заменил пальцы языком. Его…
Я встряхиваю головой, чтобы прояснить ситуацию, и делаю шаг назад. Это неважно, резко говорю я себе. Главное, чтобы я придумала, как это использовать. Как сделать его жизнь несчастной за то, что он отнял у меня.
Сальваторе прочищает горло.
— Пойдем со мной, Джиа, — резко говорит он. — Пришло время познакомить тебя с персоналом. — Он наклоняется ко мне, пока мы идем обратно в дом. — Теперь ты отвечаешь за ведение хозяйства, — пробормотал он. — Веди себя соответственно.
Его выговор обжигает. Меня бесит, что он разговаривает со мной, как с глупым ребенком, обращается со мной, как с невеждой, и при этом явно хочет меня так же сильно, как любой мужчина хочет женщину. Я отстраняюсь от него и следую за ним в большую кухню, выходящую в сад.
Там нас ждет персонал, с которым он хочет меня познакомить. Высокая стройная женщина с седеющими волосами, одетая в униформу: черные брюки, кремового цвета блузку и пиджак. Рядом с ней стоит более плотная, но чуть более молодая женщина со светлыми волосами, закрученными в тугой пучок на затылке. За их спинами, еще несколько сотрудников, мужчин и женщин, и мне интересно, все ли они здесь или только те, с кем Сальваторе счел нужным меня познакомить.
— Это Агата. — Он кивает женщине в форме. — Она вела мое хозяйство в течение многих лет, и сейчас она поможет тебе. Фрэнсис… — Сальваторе посмотрел на более плотную женщину. — Моя кухарка. А твоей личной горничной будет Лия. — Он указывает на одну из женщин, стоящих в конце комнаты, — девушку, которая выглядит всего на несколько лет старше меня, с темными волосами и глазами, одетую в наряд, похожий на тот, что у Агаты. — Остальные — мой основной персонал, отвечающий за уборку, благоустройство и прочее содержание дома и территории. Они будут следовать твоим указаниям, если только они не противоречат моим, и в этом случае Агата придет ко мне для обсуждения.
Негодование мгновенно поднимается в моей груди.
— Значит, я не совсем главная.
Я сразу чувствую напряжение в воздухе и краем глаза замечаю, как остальные сотрудники переглядываются между собой. Некоторые из них явно не ожидали, что между мной и Сальваторе возникнут разногласия, но, когда я смотрю на Агату и Фрэнсис, они не выглядят удивленными. Значит, кто-то из них догадывается о происходящем.
Сальваторе игнорирует мой комментарий.
— Ты можешь обсудить с ними управление домом, Джиа. Я буду в своем кабинете. Я найду тебя перед ужином.
И с этими словами он поворачивается и уходит.
Я чувствую тревогу, когда оборачиваюсь к двум женщинам, стоящим передо мной. Я совершенно не готова к этому, если в чем-то Сальваторе и прав, так это в том, что я не узнала о подобных вещах столько, сколько, возможно, должна была. Но я не думала, и до сих пор не думаю, что Петра это могло волновать. И я не собираюсь признавать, что Сальваторе прав, когда речь идет о чем-то подобном.
— Приятно познакомиться с тобой, Джиа, — говорит Агата, хотя мне кажется, что в ее голосе слышится нотка неприязни. — Сальваторе
