Я. Не. Жертва - Весела Костадинова
— Осторожно! Генаааа, — простонала я, когда муж аккуратно обрабатывал перекисью мое разбитое колено. Решив, что на ужин у нас будет шарлотка с яблоками, я полезла на одно из деревьев и, естественно свалилась вниз.
— Ну куда ты полезла, — ругался он, дуя на рану, — мало яблок на земле?
— Они совсем не такие вкусные, как на верху, — я плакала и смеялась одновременно.
— Открою секрет, милая, они везде одинаковые, — проворчал муж и поднял на меня голову, — Сильно болит? Отнести тебя на диван?
Я молча кивнула и когда он поднял меня на руки, легко, словно я была невесомая, обняла его за шею и поцеловала. Сама. Сначала легко, наблюдая за реакцией, а потом сильнее. И он ответил. Сперва неуверенно, а затем все сильнее и сильнее, все более настойчиво и требовательно.
Мы опустились на диван, обнимая друг друга.
— Солнце мое, — оторвался он от меня, — остановись. Я не хочу, чтоб ты думала, что чем-то обязана мне… я думаю…
— Гена, — перебила я его.
— Что?
— Хватит думать, — мои губы снова нашли его губы.
И это было прекрасно.
— Я люблю тебя, Гена, — призналась я позже, когда мы лежали в нашей спальне и смотрели на зажигающиеся вечерние звезды.
— И я люблю тебя, девочка моя. Очень люблю, — он поцеловал меня в губы. — И полюбил наверное сразу, как увидел.
Ого!
Я даже приподнялась на локте и удивленно посмотрела в похожие на звезды глаза.
— Это правда, — усмехнулся он. — Оттого и злился, когда тебя не было на уроках, ведь видеть тебя мог только там. Наблюдал за тобой, любовался, неужели не заметила? Оль, — он заставил меня снова лечь к нему, — я ведь думал, что больше вообще не способен любить, что эта способность…. — он замялся, но я сжала его руку, желая, чтоб он продолжил, — что потерял эту способность….
— Что с тобой произошло? — мне было очень страшно задавать этот вопрос, но он уже давно стоял между нами.
— Десять лет назад…. Моя жена и сын, — он сглотнул, — погибли. Авария. Скользкая дорога и большая скорость. Наталья всегда любила ездить быстро…. — он замолчал, а потом закончил свой короткий и печальный рассказ. — Ей было всего 27, а нашему сыну — год…. Я тогда бросил все… уехал из Канады и полностью погрузился в работу у вас. Мне невыносимо было жить, в то время как они…. И так десять лет.
Я крепко обняла его и зажмурилась, чувствуя ком в горле. Мой любимый прошел настоящий ад, я не представляю, как он вынес этот кошмар.
— А потом в аудитории появилась ты. Я до сих пор помню, как ты села за парту и просто скользнула по мне взглядом, в то время как остальные студентки искали моего внимания и соревновались в знании физики. Ты сидела на лекции, смотрела в окно и твои мысли были где-то очень далеко от нас. Зимнее солнце падало тебе на лицо, волосы казались золотыми. Я не мог оторвать от тебя глаз.
— Гена, — выдохнула я, пряча горящее лицо.
— Когда тебя не было на лекции или занятии, я и сам терял интерес проводить его, работая на автомате. Это злило и раздражало. И слова Розы упали на готовую почву, если честно.
— Теперь я даже не могу ее осуждать, — задумчиво отозвалась я. — Если все как ты говоришь, то она самая первая поняла тебя и…. постаралась от меня избавиться. Гена, ни для кого не секрет, что она была влюблена в тебя.
Он ничего не сказал, поцеловал меня в макушку, и я поняла, что он смутился. Похоже, чувств своей помощницы он не заметил.
— Гена, — чуть замявшись, все-таки решилась я, — ты мне тоже очень понравился сразу.
— Что? — теперь он привстал на локте и смотрел на меня удивленно.
— Ну да. Только ты всегда и для всех был таким холодным и недоступным, что я решила даже не пытаться и постаралась перечеркнуть свою симпатию. И подходить к тебе побоялась, чтоб не подумал, что я нарочно привлекаю твое внимание. А потом, ты так зло высказал все, что думаешь, мне стало очень, очень обидно. Вот и вырвалось то самое.
Он поцеловал меня, долго, нежно.
— Родная, ты была недалека от правды… И ты спасла меня от самого себя. Понимаешь?
— А ты спас меня, — я ответила на поцелуи, — ты спас мне жизнь. И я очень люблю тебя.
В Торонто мы приехали в начале сентября, уже полноценной семьей, без всякой фиктивности, хотя конечно офицер миграционной службы крепко потрепала нам нервы. Крупная молодая женщина, с весьма специфическим чувством юмора пришла в наш дом через три дня после приезда в шесть утра. Видимо решила проверить спим ли вместе или раздельно. Впрочем, по-нашему весьма сконфуженному виду и моим припухшим губам она поняла, что застала нас несколько в неудобное время, поэтому протянула кофе, который принесла с собой и устроила допрос с пристрастием. Поскольку наши мысли были слегка заняты другим, на ее вопросы мы отвечали быстро и честно, то и дело сдерживая хихиканье. Через минут десять ей это надоело и она, покраснев и пожелав нам вернуться в кровать, поспешила удалиться.
Как только дверь за ней закрылась, Гена поймал меня и прижал к себе, поцеловав.
— Как ты думаешь, решение будет положительным? — хихикнув, спросила я.
— Не сомневаюсь, милая, — ответил он, увлекая меня наверх в спальню.
Разрешение на постоянное проживание в Канаде я получила через три дня — в рекордные сроки.
Эпилог
Не все в нашей с Геной жизни было гладко и радостно, были у нас и сложные моменты. Самым тяжелым был первый год. Первое время жизнь в Канаде давалась мне не легко, не смотря на то, что муж окружил меня заботой и вниманием. Новые люди, новые знакомства, новый язык и новая культура. Большой дом, который достался мужу от его отца-канадца, и в котором я поначалу не чувствовала себя дома. Работа и научные исследования занимали много времени, но я не имела права мешать Гене, тем более его глаза горели желанием работать. Мне казалось, что я не соответствую уровню своего мужа — ученого с мировым именем, боялась опозорить его перед друзьями, знакомыми и коллегами. Ночью же меня иногда продолжали преследовать кошмары в которых я снова и снова оказывалась в России, под пристальным взглядом чудовищных черных глаз. Я просыпалась с криком, мокрая от пота и слез. Но поддержка Гены, его чувство юмора и его огромная любовь помогли мне преодолеть собственные
