Тихоня для бабника (СИ) - Ольга Корк
Наблюдая, как Ульяна возится с псом, для себя твердо решил: как бы ни сложилось у нас с ней, лечение Оксаны я оплачу и об этом Уля никогда не должна будет узнать!
— Ром, все нормально? — Улька поймала мой задумчивый взгляд и выгнула бровь.
— Перебирайся к нам, а?
Смотря в расширившиеся от удивления глаза девушки, поймал себя на мысли: "Ой дура-ак!".
— В смысле, пока мама у тебя в больнице, живи у нас с Зевсом. Комнату мы тебе уже выделили, эта морда наглая будет просто счастлив, а тебе не придется постоянно мотаться туда-сюда, да и до больницы от нас ближе добираться.
— Ром, но… Зачем? Нет, я все поняла, но тебе-то это зачем?
— Не хочу, чтобы ты изводила себя страхами одна в квартире. А у нас тебе некогда будет скучать, — видя сомнения девушки, позволил себе улыбнуться и свести все к шутке: — Я обещаю купить бумажные салфетки. На случай, если ты захочешь плакать, у тебя будут все условия!
После такого заявления почти-моя-девушка по-настоящему широко улыбнулась. А стоило мне увидеть ее улыбку и я приложил все свое обаяние, чтобы сломить любое сопротивление. После неуверенного, но все же согласия Ули на временный переезд, у нас сразу появилось много планов на день и самый первый из них: съездить в квартиру Романовых за вещами Ульяны.
Глава 15 Ульяна
Переехать в дом к Роману было… странно! С одной стороны, все его доводы были верными. Из квартиры Сергеева действительно ближе добираться до больницы, да и вгонять себя в депрессию, прокручивая одни и те же мысли в голове, не было времени. Зевс скучать не давал, а Рома прилагал все усилия, чтобы помочь ему в этом.
Я оценила их старания, вот только не могла понять — зачем все это нужно постороннему человеку.
Мысли о том, что у Романа может быть ко мне элементарная симпатия, конечно, в голову приходили, но их я прогоняла.
Что я могу предложить такому мужчине, как он?
Девушка с ворохом проблем и больной мамой на руках и мужчина, твердо стоящий на ногах и привыкший к определенному виду отношений. Даже думать о таком смешно, не то что фантазировать на эту тему.
Конечно, мне, в особо тяжелые моменты жизни, хотелось, чтобы появился он: сильный, решительный мужчина. Осторожненько задвинув за спину, этот воображаемый рыцарь оставил бы меня попивать чай, пока сам боролся бы с драконами, решал проблемы, выносил мусор, вечерами возвращался бы ко мне и мы обсуждали бы прошедший день, его подвиги и свершения, и наслаждались бы вкусным чаем. Вместе.
Но жизнь такова, что мечты это лишь мечты, а Золушки из обычных семей на грани краха вынуждены сражаться с ветряными мельницами, каждый день побеждать драконов и выгребать этот бесконечный поток мусора из своей жизни. Да, мне хотелось сказки, но, боюсь, что Роман Сергеев не был бы моим принцем, даже если бы я этого очень захотела.
Представить себя в отношениях с Ромой было легко. Вот уже неделю как наше совместное проживание превратилось в некое подобие семейной жизни. Я вставала утром и готовила завтрак, в то время как Рома выгуливал Зевса; затем мы вместе кушали, обмениваясь планами на день, а сытый пес лежал под столом и подслушивал. Пока Рома был на работе, мы успевали с Зевсом и поиграть, и навести порядок в квартире, и приготовить ужин, я обязательно ездила к маме, чтобы каждый день слышать одно и то же: "Состояние без изменений" — от врачей и "Уляша, не волнуйся, все будет хорошо" — от мамы.
Вечером мы втроем гуляли в ближайшем сквере, а затем нас ждал тихий ужин, разговоры, попытки шутить и неизменная война Сергеева с Зевсом за место на диване. В ящике комода в прихожей лежали деньги мне на расходы по хозяйству и на питание Зевса, в каждой комнате квартиры по всем углам появились упаковки тонких бумажных салфеток. Таких, в картонных коробках, из которых в кино рыдающие барышни любили надергать целый ворох тонких одноразовых платков, чтобы вытереть опухший от слез нос. Кажется, намек был более чем ясен: рыдать я могу теперь с полной самоотдачей и даже комфортом, при этом не пачкая мужские майки. Да, наша жизнь очень напоминала семейную, почти такой, как я ее себе представляю. И все это было очень мило и, конечно, будоражило как мою фантазию, так и капризное женское либидо, вот только чтобы поверить в то, что эти "отношения" могут перерасти во что-то большее, нужны не только моя фантазия и доброе отношение Ромы ко мне. Прикосновения, объятия, поцелуи… Все то, что могло бы быть, но вряд ли будет. Да и ни к чему это. Каждую свободную секунду мысли возвращались к маме. Бледная, с посиневшими губами, в руке катетер для капельниц, она казалась хрупкой фарфоровой куклой, которую уже несколько раз роняли — тронь и рассыплется. А вместе с ней и моя жизнь. Целую неделю страх не отпускал сердце, царапаясь когтями и проникая в голову мыслями: "А вдруг, что тогда?".
Сергеев видел мое состояние, пытался отвлечь, но… Но ночами я плакала в подушку, слыша рядом с моей дверью шаги. Я не просила, он не заходил сам. И правильно, Рома и не должен быть моей нянькой. В конце концов, он не виноват, что я стала похожа на лейку. Слишком большое нервное напряжение в последнее время, по-другому я просто уже не справляюсь…
Отпустило меня только на восьмой день после того, как мама попала в больницу. Телефонный звонок застал в ванной после купания Зевса. Немного дерганая, мокрая и растрепанная, я остановилась перед зеркалом, принимая вызов с неизвестного городского номера:
— Да?
— Ульяна Сергеевна?
— Да? — сухой мужской голос показался знакомым и я сильнее стиснула трубку, а сердце сжалось.
— Это лечащий врач Оксаны Сергеевны Романовой. У меня для вас новости, — и прежде, чем я успела испугаться или спросить, добавил: — Очень хорошие новости.
* * *
Ромку я встречала с накрытым столом, на котором, кроме вкусной куриной грудки в сливочном соусе, еще появился яблочный пирог и блинчики с творогом. Про компот я долго думала, но решила, что это будет слишком и сварила его! Как с ума сошла от новостей. Маму вылечат! Просто возьму и прооперируют бесплатно, а до
