Скрип снега (СИ) - Тася Тараканова
— Сдав экзамен, получив четыре, я всегда слышала — почему не пять? И это касалось всего, мам. Что вас вечно во мне не устраивает? За кого ты переживаешь? За чужого человека или за родную дочь?
Мне вдруг в голову закралась крамольная мысль.
— Он что был здесь? Игорь приезжал к вам?
По её бегающим глазкам я всё поняла. Прискакал жаловаться сиротинка. С отцом, наверное, бутылочку раздавили. Стало понятно настойчивое желание матери оправдать Игорька, помирить нас и вернуть всё на круги своя.
— Так я ему изменила, мам. Правда, после расставания. Но, думаю, надо было раньше. Он же отцу на дне рождения открыто шлюхой меня назвал. А вы что? Быстрей замяли эту тему, увели пьяного Игорёшу спать.
— Катя!
— Да, общайтесь. Я ж не запрещаю. Можешь рассказать, что я изменила. И впредь собираюсь. Э-ха! Свобода.
— Что ты говоришь!
— Правду, мама. И вы перестаньте себе врать.
Накатило желание уехать отсюда немедленно. Своей интуиции я доверяла.
— Знаешь, мне пора.
— Да, куда же ты? Чего удумала? Ты же обещала с ночёвкой. Отец скоро вернётся, что я ему скажу?
Я внимательно посмотрела на раскрасневшееся лицо матери, на её суетливые движения, на кастрюлю на плите, в которой, судя по запахам, варился любимый борщ «зятька».
— С кем отец на рыбалку уехал? С Игорем?
Покивала головой на её смущённый взгляд. Всё так, как я и предположила. Ах, родители — миротворцы. Всё предусмотрели. И комнату, наверное, мама приготовила, постельку застелила. Чтобы примирение вышло горячим. Попали под обаяние этого товарища. Я тоже под гипнозом столько лет была. Хорошо, что вырвалась.
— Катя, ну чего ты. Обиделась?
— Поеду, мам. Ты ведь понимаешь. Увижу Игоря, могу и скандал устроить. А вам это надо? У тебя давление, у папы — суставы. Не стоит портить вечер. Папе скажи, что меня срочно вызвали по работе.
Я обняла маму, чмокнула её где-то над ухом.
— Люблю тебя.
— Доча, ну как же так?
— Как-то так, мама. Я другого люблю.
И ведь почти не соврала.
**
Зима пролетела незаметно. В душе постоянно моросил мелкий нудный дождь. Состояние вселенской грусти — не иначе. Погружаясь в себя, я отгораживалась от всех, временами раздражалась, злилась, горевала. Конечно, всё было не так плохо, я была благодарна и Марьяне, и нашему чату, с ними я разобралась со многими проблемами. Разобралась, кинулась вперёд и уткнулась в тупик.
Промозглая весна грустно смотрела мне вслед, пачкая ботинки стылой грязью. Навевали тоску серые тучи и пронизывающий ветер, шепчущий что-то неразборчивое в уши. Заунывная песня ветра падала на дно души и застывала кучей ненужного хлама. Что со мной происходит?
Внутри вроде были ответы, но я бродила в темноте. Стратегия поиска никак не вырисовывалась в моей голове. С прежней орбиты меня столкнуло и выкинуло в чёрную дыру подпространства. На незнакомой орбите я погрузилась в хаос. Жить в динамике и хаосе — нормально, так живет всё живое — это не пугало, но что-то мешало росту.
Моя новая реальность рождалась в муках. Чувство вины, тревоги перешли в апатию. От привычного радиуса я перешла на новый виток в поисках новой себя. Застойные старые знания перестали сковывать, с новыми путями я не определилась.
Жизнь продолжалась. Я ходила по собеседованиям в поисках работы, дав себе установку, что соглашусь на ту, которая будет выбрана не из-за недостатка средств, а понравится и будет меня радовать.
Недостаток дофамина явно присутствовал. Одним днём после очередного собеседования, эйфория от которого схлынула, лишь только я покинула офисное здание, я направилась на детскую площадку. Среди детских криков, мельтешения мелких тел я обычно отдыхала душой и телом.
Не сразу, но я нашла небольшую детскую площадку и уселась на скамейку около двух молодых мам. Огляделась. Если бы я захотела, сейчас бы уже ворковала с мамочками и их чадами, поддерживая ни к чему не обязывающий разговор о воспитании детишек. Но я ощущала внутри пустоту, не чувствуя и крохи желания быть вовлечённее.
Девочка, побежав по дорожке, споткнулась, упала, разбила коленку и громко закричала от боли. Мама принялась её успокаивать и корить за неосторожность. Дитя заплакала от обиды ещё сильней, а в моей душе царило странное безразличие. Подумала — ребёнок лишь получает свой опыт и отвернулась.
Почему-то не удавалось получить частичку умиротворения. Мамаши или громко кричали на детей, или, не отрываясь, смотрели в телефон. Гармония? Её нет. В песочнице два мальчишки затеяли драку из-за игрушки, мамаши отвлеклись от разговора и с недовольными лицами бросились их разнимать, когда рёв взвился над детской площадкой. Дети раздражали не меньше, чем взрослые.
Поднявшись, я поморщилась. Прочь отсюда.
Я видела события, тождественные моему внутреннему состоянию, попытка нащупать путь из темноты не привела к успеху. Приятное воодушевление, радость от соприкосновения с чистой детской энергией не наступили. Пустой сосуд не наполнялся. Я как бесталанный художник не способна была создать картину, исцеляющую разум. Когда-то бурный поток иссяк, превратившись в едва заметный ручеёк.
Сила, прежде наполнявшая меня, превратилась в нечто злое, неумолимое, ломающее основу внутри. Необъяснимая тьма, с которой требовалось разобраться.
Ещё полгода назад я думала, что достигла вершин собственного духа. Самообман, за который приходилось платить сегодня. Я почувствовала себя Множителем наоборот, как будто стала множить совсем другую энергию.
Глава 14. Встреча
Когда мне было 14 лет, я шла из школы после второй смены примерно в восемь часов вечера. В это время у нас уже очень темно. Моя дорога проходила через пустырь, где местные власти делали большую горку и устанавливали ёлку под Новый год. Вечерами там в основном катались подростки. Самая короткая дорога к дому как раз пролегала через пустырь.
Группа подростков напала на меня возле горки. Видимо, я каждый день ходила там, и они сговорились заранее. В один момент я поняла, что они хотят напасть, закричала, побежала, ударила кого-то, но меня повалили, сделав кучу-малу сверху.
В тот момент я потеряла сознание. Очнулась, когда меня с земли поднимали три испуганные женщины. Они шли с работы и спугнули подростков. Толпа пацанов мне ничего не сделала, только содрали штаны и оборвали трусы. Дома я обнаружила только резинку с лохмотьями ткани на них. Женщины проводили меня до дома, который был недалеко от пустыря и передали на руки родителям. Они были напуганы моими словами, что я
