Обвиняемый - Рин Шер
Я отступаю, чтобы впустить ее, и в итоге наблюдаю, как ее задница двигается сквозь ткань платья, когда она проходит мимо, заставляя мой член подергиваться.
Тогда я чувствую себя гребаным грязным мудаком, потому что в последнее время я слишком часто дрочил на нее. Я пытаюсь думать о других вещах, пока глажу свой член, но ее лицо всегда оказывается на переднем плане. Конечно, это не помогает, потому что мысли о ней — это то, что в первую очередь возбуждает меня.
— Итак, я знаю, что обычно приношу нам уже приготовленную еду, но на этот раз я решила приготовить ее здесь и, возможно, заодно научить тебя?
Дерьмо. Я думал, что избежал всего этого обучения кулинарии, но, думаю, это то, о чем мне, действительно, стоит узнать больше. Я не могу полагаться на то, что она всегда будет приносить мне вкусную еду, к тому же, наверное, было бы неплохо, если бы я как-нибудь приготовил ей настоящую еду, а не просто рыбу, приготовленную на огне.
Я ворчу и говорю. — Ладно, как скажешь.
Она на самом деле хихикает надо мной, когда заходит ко мне на кухню с пакетом, в котором, как я предполагаю, находятся ингредиенты для ужина.
— Такой приветливый сегодня. Мне повезло. — Реми начинает доставать какие-то продукты из сумки, но затем останавливается и направляется прямиком к моему столику. — О, они прекрасны! Я люблю полевые цветы. — Она кладет руку на грудь и смотрит на меня, но я быстро отворачиваюсь, так что она не может спросить меня, принес ли я их именно для нее. Думаю, мне с ними повезло.
— Что тебе нужно? — Спрашиваю я, когда она возвращается на кухню.
— Эм. Разделочная доска. Кастрюля для варки макарон. И сковорода для приготовления мяса и соуса.
Она прикусывает нижнюю губу, думая о чем-то еще, что ей может понадобиться, и я сопротивляюсь желанию уставиться на это и вместо этого начинаю искать предметы, о которых она сказала. Я даже не знаю, будет ли у меня все, что она попросила. Я только недавно купил кучу всяких кухонных принадлежностей, чтобы готовить себе еду, когда впервые попал в хозяйственный магазин.
— О, и нож и деревянная ложка, — добавляет она. — Я подумала, что спагетти будут чем-то легким и незатейливым для тебя, чтобы научиться. К тому же, тебе, похоже, они понравились.
— Мне понравились все блюда, которые ты приготовила, — бормочу я, доставая кастрюлю и сковороду. После всей тюремной еды, которую я съел, ее еда каждый раз похожа на изысканное блюдо.
Когда я оборачиваюсь, на щеках Реми расплывается широкая улыбка. — Отлично, это есть. — Она забирает у меня кастрюлю и сковородку. — Разделочная доска?
Я тянусь и беру ту маленькую, что у меня есть. — Эта достаточно большая?
— Сойдет, — отвечает она, снова одаривая меня этой улыбкой. — В прошлый раз я добавила только лук и перец, но ты сам можешь решить, что тебе добавлять, а что нет. Мы можем добавить другие ингредиенты, например консервированную кукурузу или кусочки сосисок. Я захватила немного на всякий случай.
Все это звучит довольно неплохо для меня, но вряд ли у меня будет что-то из этого очень часто, так что на этот раз, вероятно, будет лучше придерживаться основ. Она достает остальные ингредиенты из пакета на стойку, и я засовываю руки в карманы, ожидая.
— На этот раз лук и перец будут в самый раз.
— Хорошо, я начну резать перец. Ты можешь наполнить кастрюлю водой, чтобы она закипела?
Моя кухня на самом деле не такая уж большая, поэтому мне приходится протискиваться мимо нее, чтобы набрать воды. Тонкий запах ее шампуня пропитывает воздух, и я ловлю себя на том, что жадно делаю глубокие вдохи, чтобы втянуть как можно больше его в свои легкие. Это, конечно, совсем не похоже на мочу, смешанную с дезинфицирующим средством, с которой мне приходилось мириться годами.
Моя рука касается руки Реми, когда я ставлю кастрюлю на плиту, и я замечаю, как по ее коже бегут мурашки.
— Тебе холодно? — Спрашиваю я. Я не думал, что здесь особенно холодно, но на ней только маленькое платье.
Реми прочищает горло. — Эм. Нет. Я в порядке. Спасибо.
Она слегка отодвигается от меня, напоминая мне не только о том, как близко я на самом деле стою к ней, но и о том, что она, вероятно, все еще считает меня отвратительным человеческим существом, способным причинить ей вред, как и все остальные. Это гребаный удар под дых.
Ее движение в сторону от меня приводит к тому, что лук скатывается на пол, поэтому я прохожу мимо нее, чтобы взять его, пока она продолжает резать перец.
Я наклоняюсь, чтобы поднять его, и следующее, что я помню, это грохочущий звук, и Реми шипит. — Черт. — Я оборачиваюсь и вижу, как она сжимает свой палец. — Я порезалась.
Нахмурившись, я подхожу ближе, чтобы взглянуть. — Дай мне посмотреть.
Она отпускает палец, и я смотрю, как кровь стекает по ее руке.
— Я просто отвела взгляд на секунду, — говорит она, качая головой, ее щеки слегка порозовели.
Потянув ее за руку, я веду ее к раковине, чтобы сполоснуть ее под струей воды. Я не уверен, насколько она глубокая, и я не могу видеть из-за мешающей крови.
Мы молча наблюдаем, как вода омывает ее палец, делая видимым порез. Я подношу его поближе к себе, чтобы осмотреть, и тут Реми морщится.
— Прости. — Я поднимаю на нее глаза, на мгновение попадая в водоворот зеленого, коричневого и желтого. Она так близко, что я слышу звук ее неглубокого дыхания. Или это моё? Я облизываю свои сухие губы, и когда ее взгляд опускается на них, и ее глаза слегка расширяются, я отпускаю ее руку и делаю шаг назад. Черт, может быть, она думала, что я собираюсь что-то с ней сделать. — Эм. Порез не выглядит слишком глубоким. Пластырь будет в самый раз. Я пойду, принесу тебе один.
— Спасибо.
К тому времени, как я возвращаюсь, она помешивает мясо на сковороде и отводит руку, завернутую в салфетку, в сторону.
— Вот. — Я быстро наношу немного полиспорина (Прим. перев.: антисептическая мазь) и прикрываю порез пластырем.
— Если ты не против, порезать оставшийся перец и лук, я приготовлю мясо и макароны.
— Хорошо.
Мы оба приступаем к работе, и она рассказывает мне о каждом шаге. То напряжение, которое я чувствовал в воздухе ранее, исчезло, и я рад, что она снова чувствует себя непринужденно, очевидно, больше не видя во мне угрозы.
Я
