Лучшее средство от любви - Галина Валентиновна Чередий
Но стоило открыть глаза, практически одновременно с нахлынувшим пиком наслаждения, как я поняла, что мерзавец-то был, но совсем другой. Это что, сверхспособность всех этих нехороших особей мужского пола быть обязательно потрясающе талантливыми в сексе? Очевидно да, иначе откуда всегда бралось столько павших жертвами их соблазнения женщин во все времена?
Само собой, я немного не об этом думала, окончательно вынырнув из сна и отдышавшись от самого сильного за всю мою жизнь оргазма. Это же надо… то есть кто бы мог подумать… С ума сойти, в общем. Ну и как мне реагировать теперь на такое «доброе утро» от Марка?
Закатить глаза и сыграть оскорбленную невинность? Возмутиться посягательством на мою телесную неприкосновенность? Но не полной ли я буду выглядеть тогда дурой, учитывая, что все сама и спровоцировала? И, кстати, наверняка в этом случае повторения этих потрясающий ощущений мне не видать, а я же толком не распробовала.
— Доброе утро, — прокаркала я ни капли не эротично и вдруг поняла, что головка-то бо-бо. Не так чтобы сильно, как можно было ожидать после моего алкогольного почти заплыва, но все же.
— Что, болит? Таблеточку дать? — сочувственно спросил виртуоз орального искусства, и не думая пока куда-то перемещаться. А вести осмысленный диалог с кем-то, чье лицо все еще находится между твоих абсолютно непристойно раскинутых ног… ну странно по-меньшей мере.
— Думаю, душ мне сейчас нужнее.
Ага, там я как раз могу скрыться, чтобы справиться с медленно, но неуклонно накатывающим смущением.
У меня только что был секс. С мужчиной, которого я едва знаю, собралась вроде как поливать презрением и игнором весь оставшийся отпуск, а также знать не хочу в принципе… Что там еще было? Что-то мои мозги только частично доступны. Ах, да! У нас не было ни одного нормального свидания, поцеловались мы всего разок и то по чистой случайности, но да… у нас был секс. Оральный. Потрясающий. Фееричный. И да, мне надо это как-то переварить.
— Пойдем в душ, мне он тоже сейчас необходим, — согласился Марк, но с места опять не сдвинулся, наоборот, еще и свой колючий подбородок примостил… ну чуть выше самого места своей недавней непристойной деятельности.
— Мы уже были вместе в душе, — зачем-то ляпнула я.
— Ага, и надеюсь, в этот раз ты выйдешь из него на своих ногах.
— Божечки!
Точно, вот на моменте совместного принятия водных процедур и заканчиваются мои вчерашние воспоминания. То есть я, бестолочь такая, отключилась, отдав себя полностью в руки… лапы загребущие этому маньяку куниллигунса?
— Ты бы свое лицо видела, Белоснежка, — рассмеялся Марк, чуть отстранился и взял и подул… туда.
— Ты не мог бы не делать этого?
— Чего?
— Не дуть и не разговаривать со мной в непосредственной близости к… — Господи, как же это, половым органам? Не совсем то. Вагине? Мама, роди меня обратно. Киске? Привет, зоофилия! Вратам наслаждения? Да застрелиться можно!
— Ну? Я весь в ожидании, — подначил меня засранец, ухмыляясь.
— Промежности! — выпалила я и вывернулась-таки из-под него, завозив ногами по кровати и ерзая на заднице, отползая подальше.
— Ну тоже вариант.
Я торопливо вскочила с постели, и он последовал за мной. Огляделась в поисках двери в ванную, как-то не припомню со вчера, где она, и тут же зависла.
— Боже, что это? — в восторге прошептала я, выйдя сквозь огромное, во всю стену, раздвижное французское окно.
— Это моя холостяцкая берлога, тот самый вид, который к морю передом. А вчера ты видела то, что к лесу задом, — обнял меня сзади Марк. — Нравится?
— Нет, — я на полном серьезе покачала головой. — Это не может нравиться. Или не нравиться. Это просто сносит крышу.
Моей крыше на самом деле было от чего улететь. Я такую красоту видела только на картинках. Широкий деревянный настил, повторяющий дизайн открытой террасы, с которой мы вошли вчера ночью, заканчивался огромным бассейном с прозрачными стенами, вода из которого стекала в кристально чистую лазурную воду мелководья. Слева от бассейна, выдаваясь в океан на крепких сваях, располагалась еще одна двухуровневая открытая терраса с шезлонгами и столиками, а справа от домика прямо в лагуну уходил довольно длинный деревянный пирс, у окончания которого на воде покачивался небольшой белоснежный катер.
— Я, знаешь ли, порой люблю провести несколько дней наедине с океаном, — Марк потянулся, совершенно не стесняясь нашей общей наготы. — И как насчет того, чтобы присоединиться ко мне на этот раз?
— На раз? Или речь идет о нескольких днях? — Мое смущение еще никуда толком не рассеялось, но было что-то в объятиях Марка такое, отчего часть неловкости перестала давить на меня.
По крайней мере на какое-то время отпадает вопрос с тем, что делать конкретно дальше с этим мужчиной. Я признаю, что хочу делать с ним все. Но в жизни бы сама этого не предложила.
— Сколько захочешь терпеть мои домогательства, Белоснежка. Потому что я планирую домогаться часто и подолгу. — Он прижался губами к изгибу моей шеи, и, кажется, все волоски на моем теле послушно встали дыбом от прокатившейся по коже сладко-электрической волны.
— Ловлю на слове, — откинулась я ему на грудь, уже полностью расслабляясь, подставляясь под новые поцелуи и запуская пальцы в его растрепанные волосы.
— Поймала, ой как поймала, Белоснежка, — пробормотал Марк, нежно перебирая губами кожу на моей шее, чтобы добраться до мочки уха. — А задумывалось-то все наоборот.
— Что? — рассеянно спросила, чувствуя, как пальцы на ногах поджимаются от удовольствия, когда его ладони огладили мои бока, скользнули по ребрам и обхватили грудь, чуть приподнимая, укачивая, как в чашах.
— Говорю, си… грудь у тебя — просто отпад башки, — ответил блондинистый соблазнитель, слегка подразнив кончиками немного шершавых больших пальцев соски, и моя поясница тут же совершенно непроизвольно стала прогибаться, будто я стремилась преподнести ему еще больше себя в надежде и получить больше. — И как я говорил, идеальнее своего обычного вида она смотрится только в моих руках.
Вспышка раздражения на его самоуверенность загорелась и погасла. Да пусть его! Все происходящее сейчас не имеет никакого отношения к реальности, к моей обычной жизни, так что какая разница, что он говорит, пока
