Расклад на любовь - Ксения Каретникова
Улыбаясь, он подошел ко мне. Мы вернулись к тому самому углу здания, портье по-шпионски огляделся и взглядом с кивком сказал мне, что надо идти за угол.
Этот торец здания был без окон. Ну это если не приглядываться. Все же одно окно было ближе к концу этой стены, очень близко к обрыву… Но каково было мое удивление, когда Милослав сообщил, что нам нужно идти дальше.
Испуг, выброс адреналина. Все же из окна на этот обрыв смотреть не так страшно, как стоять прямо перед ним. Милослав юркнул за стену, а я еще больше испугалась, решив, что все, нет больше нашего портье… Однако через пару секунд он явился перед моим взором.
— Лялечка, чего стоим? Идемте, — сказал он, протягивая мне свою руку. — Не бойтесь, Лялечка, я уже не в первый раз прохожу здесь. Главное — не смотреть вниз.
Взяв мужскую ладонь, которая была гладкой и чуть прохладной, и закрыв глаза, я сделала шаг. Ощутив, что я не лечу, а вполне себе твёрдо стою на ногах, я медленно открыла глаза. Сделала глубокий вдох, посмотрела под ноги. Да, я стояла на земле. А вот в полуметре от меня уже была пропасть.
Так, не смотреть! Не смотреть вниз! На стену, под ноги, на Милослава, на наши руки — пожалуйста. Но не туда.
Я сильней сжала ладонь Милослава и аккуратно пошла за ним, другой рукой цеплялась за каменные выступы. Не сказала бы, что очень быстро, так как шли мы со скоростью черепахи, но наконец этот страшный путь был преодолен. Мы юркнули в небольшое углубление, оказались на пятачке земли. Как выемка в стене, причем всего на один этаж, над нами была половина второго.
Согнувшись, я отдышалась.
— Страшно? — спросил Милослав.
— Да. До этого я не думала, что боюсь высоты, — ответила я.
— Нам так еще обратно идти, — подметил он, и я обернулась. Но посмотрела не вниз, а попыталась прикинуть расстояние, которое мы прошли вдоль обрыва. Всего метра четыре. Всего, колючий случай!
Не знаю, что могло меня еще раз заставить сюда прийти…
Мой личный гид пошел дальше, махнул рукой, зовя меня с собой. Я с настороженность пошла за ним и вскоре увидела дверь… низкую и широкую решётку с металлическими прутьями.
Странно, но именно такая дверь и привиделась мне тогда в подвале, когда я смотрела на замурованный проход. Один в один.
Милослав лязгнул металлом, открывая старый замок, что висел на ржавой цепи. Со скрипом открыл две массивные створки, после чего достал из кармана фонарь. Включил, направляя свет в низкий проход. Чтобы зайти, надо было прогнуться.
— Идем? — спросил он.
Я с уверенностью кивнула, в этот момент чувствуя — надо. Уже решилась, прошла по краю. Страшней ничего уже быть не может.
Но едва оказалась в темноте, ощущая сырость и неприятный запах, хлюпая по чему-то глинистому ногами, моя уверенность поугасла. Стены давили, хотя и шли мы уже в полный рост. Медленно, как будто чего-то опасаясь…
А дальше — хуже. Мне начала мерещиться полупрозрачная бесформенная фигура. Она словно вела нас… Но стоило Милославу посветить в ее сторону фонариком, фигура исчезала.
Все, Лялечка, тебе однозначно пора к врачу…
Глава 39
Узкий коридор вскоре закончился. Мы с Милославом оказались в довольно просторном помещении. Здесь даже было окно, полагаю, то самое, мимо которого мы прошли вдоль торца замка. Свет в крохотное окошко, уже наполовину вросшее в землю, едва пробивал, помещение почти не освещалось. И потому портье водил фонариком по пространству, как бы показывая мне, что здесь находится. Деревянные коробки и столы, сложенные друг на друга… Скорее всего, они времен графа Урусова, уж очень похожие на столы из моего сна… а возле одной стены стоял шкаф. Он выбивался, выглядел инородным, потому что был гораздо моложе остальных предметов. Когда Милослав перевел свет фонаря дальше по стене, я сперва последовала за ним взглядом, но затем вернулась… И чуть ли не взвыла…
Возле шкафа зависла в воздухе бесформенная белая фигура… Табун мурашек пробежал по всему телу, захотелось заорать и пуститься в бег, покинуть это помещение. А на улице срочно звонить в скорую. Галлюцинаций у здоровых людей не бывает.
Но я взяла себя в руки. Прикрыла веки, подышала глубоко и часто, положив руку на грудь. И открыла глаза.
Фигура так и парила в воздухе возле шкафа, слабо подергиваясь. Какая-то неведомая и неконтролируемая мною сила заставила меня подойти. Я даже не поняла, как оказалась у шкафа. А фигура тотчас рассеялась.
— Вы что-то почувствовали, Лялечка? — поинтересовался Милослав, а я дернулась всем телом. Голос портье отражался слишком уж ужасающим эхом.
Милослав подошел ко мне и замер, освещая фонарём шкаф.
— Его можно передвинуть? — спросила я шёпотом, боясь снова услышать эхо.
Милослав кивнул, всучил мне осветительный прибор и начал пробовать сдвинуть шкаф. Давалась ему это нетрудно, но вот звук и его эхо, которыми сопровождались действия мужчины, зловеще разрывали тишину.
Шкаф передвинули, и я шагнула к стене, которую он от нас прятал.
Каменная, местами выпуклая, местами впалая. Старая. Очень старая. Но, несмотря на это, мне удалось увидеть на ней нечто странное. Рисунки, выбитые на нескольких камнях, в два ряда по четыре штуки.
— Они здесь давно, — произнес тихо Милослав, опережая мой вопрос. — Я думаю, что это и есть подсказка… ключ…
— Скорее замо`к, — вырвалось у меня, и я, потянувшись рукой, коснулась одного из рисунков. Вроде нотный стан: пять тонких горизонтальных линий, на них скрипичный ключ и первая нота… Я надавила на камень с этим изображением, сперва легко, потом сильней, и он поддался, ушел в стену.
— А я не догадался, — воодушевленно сказал Милослав и, последовав моему примеру, принялся надавливать на остальные камни с изображениями. Камни уходили в стену, но предыдущие возвращались на место.
— Видимо, здесь должна быть конкретная последовательность, — предположила я, и портье согласно кивнул. — Вот для этого и нужна подсказка. Вы знаете? Или есть предположения?
Милослав покачал головой. А я нахмурилась и полезла в карман за телефоном. Связи здесь не было, сеть не ловила, но она мне и не нужна была, я открыла камеру и сделала несколько фотографий со вспышкой.
После чего Милослав подвинул шкаф на место, и мы покинули помещение. Дорога обратно по коридору казалась короче. Потому как впереди был свет, дневной, и мне
