Жена олигарха - Амира Ангелос
Да. Иначе бы не решилась зайти к нему в комнату.
— Когда ты так смотришь, — хрипло произносит Влад, ставит стакан обратно. Фраза обрывается. Шаг — и он уже рядом. Властно обхватывает двумя пальцами мой подбородок.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, чувствуя себя абсолютно беспомощной.
В высшей степени идиотский вопрос. На губах Огнева играет зловещая чувственная улыбка. Этот мужчина — воплощение первобытной мужественности, и это одновременно возбуждает и завораживает. У меня не получается сдержать короткий судорожный вздох. Хочу отступить назад, но не могу пошевелиться.
— Ты знаешь, чего я хочу, — произносит Огнев.
— Нет… понятия не имею.
— Куда важнее что планируешь ты, Станислава. Какие мысли бродят в твоей голове? Иногда меня это пугает.
— Почему? — спрашиваю охрипшим голосом. Он до сих пор касается моей скулы, это прикосновение жжет огнем.
— Хочешь уехать?
— Нет… то есть… я не знаю, — вместо связных слов выдаю какое-то бормотание. Слишком остро ощущаю запах и жар его тела. Хочу прислониться к нему, расплакаться, простить все что было между нами. И я ненавижу себя за эту слабость. Он так много горя мне причинил… Не говорил что жив, не показал сына. Были ли у него веские причины, или только месть? Как спросить об этом? У меня слова глохнут в горле.
Последним усилием беру себя в руки, отхожу от него, дернув головой избавляюсь от хватки его пальцев.
— Хватит, — цежу сквозь зубы. — Я не за этим пришла!
— Хорошо. Скажи зачем. Я сделаю как ты хочешь, Станислава. Захочешь покинуть это место — только скажи.
Огневу удается удивить меня. Отпускает? Правда? Вот только мое место — рядом с Робертом и он это знает!
— Я даже не мечтаю об этом, — говорю с горечью. — Понимаю, что сына не отдашь.
— Моего сына не будет воспитывать Ериханов. Да и никто вообще другой. Только я. Ты же, если захочешь — свободна. Препятствовать встречам с Робертом не стану, — произносит холодно и спокойно.
— Пошел ты к черту, Огнев! — восклицаю яростно. — Ты и твое великодушие. Мне некуда ехать!
— Только поэтому остаешься?
— Нашему сыну нужен отец, Огнев, и я это слишком хорошо понимаю. Но мне не нравится, что ты опять рискуешь. Неужели после всего что было, ты не можешь остановиться?
— Могу. Я у финальной точки. Остался только Ериханов.
Сказав это, Влад внимательно смотрит на меня. Наблюдает за реакцией.
— У меня нет никаких чувств к Ериханову, ясно? И никогда не было ничего с ним. Не подпускала его к себе, да он и не пытался, потому что я бы сразу ушла! Если бы силой заставил — убила бы себя. Потом узнала, что беременна, так он вообще не смотрел в мою сторону. Твои слова… намеки… они были шоком для меня! Какая-то запись… такого не было в реальности!
— Я верю, Станислава. Теперь верю. Тогда мне было слишком больно изучать запись, концентрироваться на ней. Возможно, мне было легче на тот момент верить в твое предательство. Вытащить я тебя не мог. Ериханов был сильнее, у него было больше людей. Я же — собирал своих соратников по крупицам. Кого-то покупал. Кому-то обещал… Долги еще долго отдавать придется.
— Мне плевать на твою бедность. Нет, я понимаю, что ты сейчас не про деньги. Просто хочу сказать. Твое богатство никогда не было важным для меня. Мне ничего не надо. Только быть рядом с сыном.
— Мне нужна жена. Настоящая, — глухо признается Огнев.
— Ты же понимаешь, что я не могу переключиться по щелчку пальцев?
— Да, понимаю, девочка. Ты пережила из-за меня слишком много, — вздыхает Влад.
— Как и ты.
— Прости меня... прости что не верил тебе. поверить в измену было самым страшным из того что я когда-либо испытывал в жизни.
— А ты не привык прятать свои страхи, — парирую горько. — Вытаскиваешь их наружу…
— Ты хорошо меня изучила, — усмешка кривит изуродованное лицо. — Иди ко мне… моя девочка.
Не могу больше сопротивляться. Душа рвется к этому мужчине… Мы еще далеко не все выяснили… но эти разговоры по кругу, о предательстве, верности, ошибках — они могут быть бесконечными. Сейчас мне необходим тактильный контакт.
Прикосновение губ Влада обезоруживает. Через мгновение оказываюсь опрокинутой на кровать и прижатой к ней крепким мужским телом. Не прерывая поцелуя, Огнев ногой раздвигает мои бедра.
— Что… что ты делаешь? — отрываюсь от его губ. Не могу отталкивать его — боюсь навредить ране. Лишь отстраняюсь, как можно дальше выгибаясь в спине.
— Сама знаешь. Не маленькая, — отвечает ворчливо.
— Ты ранен… перестань. Ты себе навредишь.
— Мне нравится твоя забота. Но я не могу больше ждать.
Снова захватывает в плен мои губы, поцелуй невероятно чувственный, длинный, неспешный. Ему это нелегко дается, чувствую по бешеному стуку сердца и нетерпеливым движениям бедер. Влад полностью обнажен, на нем лишь плавки, из которых выпирает внушительная твердость, которой он трется о мою промежность, задрав высоко подол моего платья. Я дурею от этих движений. Почти кончаю, задыхаюсь, хныкаю, Огнев отрывается от моего рта, слегка прикусывает мою нижнюю губу, затем, словно в утешение, нежно проводит по ней языком.
Потом начинает поглаживать мою шею, вызывая отчаянные всплески желания. Пальцы уверенно нащупывают пульс и слегка надавливают на бьющуюся жилку, словно проверяя мою реакцию. Улыбается, глядя на меня, довольный. Хочу возмутиться, но тут у меня перехватывает дыхание: рука Огнева двигается ниже, к твердым холмикам груди. Ладони отодвигают вырез платья. От умелых ласк теряю остатки разума, сама льну к мужу, забыв об осторожности. Умираю от желания почувствовать силу его страсти. Я хочу его, хочу безумно, только он может утолить боль, которой сейчас налит низ живота. Подняв голову, вижу в его глазах чисто мужское удовлетворение и что-то еще: дьявольское желание, бешеное, неукротимое, от которого начинает сосать под ложечкой.
Трясущимися руками помогаю Владу избавить меня от одежды. Опускаюсь на постель, умирая от желания почувствовать на себе вес этого мужчины. Огнев нависает надо мной, снова жадно целует в губы, захватывая нижнюю, посасывает ее. Затем прокладывает дорожку поцелуев по шее, груди, спускаясь все ниже. Когда его
