Бог Гнева - Рина Кент
— Лэн совсем другой, — шепчет она.
— Другой. — Мой голос, должно быть, передает темных демонов, кружащихся в моей голове, потому что ее широкий взгляд возвращается ко мне. — Чем он отличается?
— Просто... другой. — Осторожная опаска покрывает ее тон. Никаких попыток смягчить его или скрыть ложь.
— Ты только что видела, как он трахается с другой девушкой, и ты все еще думаешь, что он другой?
— Я знала об этом. — Она поднимает плечо. — Я много чего знаю о нем и его темноте. Я знаю его предпочитаемые методы очищения, его извращенные отношения с искусством и его семьей. Он мне нравится не потому, что у меня о нем радужные представления. Он мне нравится, потому что он другой.
Другой.
Опять.
Я дергаю ее за волосы и сбрасываю с себя.
Она спотыкается, но приходит в себя, прежде чем упасть на землю.
— Что с тобой сейчас не так? — она снова смотрит на меня с осторожностью. Так и должно быть.
Я в двух секундах от того, чтобы проломить ей голову, и мне приходится напоминать себе, что я не могу этого сделать.
Если только у меня нет настроения посмотреть на ее мозг.
Что, в конце концов, неплохая идея. Я должен увидеть, что, блядь, происходит в ее дисфункциональной голове, что заставляет ее вынашивать подобные мысли.
Бросив последний взгляд в ее сторону, я встаю.
— Мы уходим.
Она хочет другого?
Я покажу ей, что значит — другой.
Глава 10
Сесилия
Джереми исчез.
Не полностью. Просто из моей жизни.
Прошло две недели с тех пор, как он привел меня в клуб и поцеловал с неутолимым голодом. Прошло две недели, а мои губы все еще покалывают при воспоминании о его сильных руках и карающем рте.
После того как он отвез меня домой той ночью, он больше не появлялся рядом со мной.
Нет больше преследований, нет непрошеного скольжения в моем периферийном зрении и следования за мной обратно в квартиру.
Ничего.
Сначала я думала, что это из-за всех событий, происходящих в обоих кампусах, особенно из-за соперничества между Язычниками и Змеями.
В конце концов, он лидер, и подобные события должны быть в центре его внимания.
Однако раньше это его не останавливало. Что бы ни происходило, Джереми умудрялся постоянно превращаться в мою тень и преследовать меня днями и ночами.
Особенно по ночам.
Я смотрю в окно на беспросветную тьму снаружи, перекатывая ручку между пальцами.
Мое внимание уже давно рассеялось, развеялось по ветру и разбилось о край дневных грез. Моя учеба пострадала больше всего, независимо от того, насколько сильно я загоняю себя в свою «ботаническую» зону, как называют ее мои друзья.
Выпрямившись на своем вращающемся стуле, я шлепаю себя по щекам и возвращаю свое внимание к проекту, который должна сделать.
Пять минут — это все, что требуется, чтобы слова на экране моего ноутбука расплылись в понятный хаос.
Образы того дня снова проносятся в моей голове. Карающие губы, безжалостные руки, неумолимые глаза.
Я думала, что это сон, но явно отключилась, и это было дольше, чем обычно, поскольку мой мозг был способен превратить это событие в сон.
Не кошмар. Сон.
Мои пальцы пролетают над губами и неуверенно касаются их. По телу пробегает разряд, и обычно я опускаю руку, как будто меня поймали на краже из банки с печеньем.
Но сейчас я этого не делаю.
На этот раз я закрываю глаза и представляю его губы, недвусмысленные и властные. У меня не было выбора, кроме как позволить ему ласкать, сосать, лизать.
Это был украденный момент, который я не могла прервать.
Я ненавижу себя за то, что переживаю это снова и снова. За то, что представляю его большую руку на моей талии, а другую, прижимающуюся к моей щеке.
За то, что до сих пор ощущаю, как его эрекция трется о мою спину.
Но больше всего я ненавижу думать о том, почему он ушел и не вернулся.
Не то чтобы я хотела, чтобы он вернулся.
Первые несколько дней, когда его не было рядом, чтобы присматривать за мной, я чувствовала облегчение.
Джереми — опасный человек, самая страшная загадка, дьявол с извращенной моралью и жестоким характером. Он абсолютно не тот, с кем я хотела бы общаться, поэтому, да, я была рада, что он покончил со своими преследованиями.
Но это облегчение вскоре переросло в нечто более мерзкое.
Беспокоящее любопытство.
Я все время вспоминаю, что произошло после того, как он поцеловал меня, влил водку мне в горло, а потом выпил ее с меня.
Он выглядел безумным, прежде чем резко объявил, что мы уходим. Нет, не безумным. Возможно, раздраженным?
Я не могу сказать точно, учитывая его постоянно меняющееся сердитое выражение лица, поэтому не знаю, выглядел ли он так просто, потому что мог или из-за чего-то, что я сделала.
Я открываю глаза, тихо стону, затем достаю свой телефон и открываю Instagram. Я понимаю, что позволяю ему залезть мне под кожу, но ничего не могу с собой поделать.
У Джереми есть аккаунт, но он редко публикует на нем фотографии, и большинство из них размыты и непонятны. Масса черно-белого и загадочного.
День назад я дважды пролистала все его посты. Сейчас третий раз.
Что? Я должна знать врага.
Хотя враг ли он на самом деле, если действительно оставил тебя в покое?
Я игнорирую этот голос и начинаю с самого начала.
jeremyvolkov. Так называется его аккаунт. У него нет биографии или чего-либо еще.
Его фотография профиля — это черно-белый боковой снимок его на мотоцикле, в кожаной куртке. С этого ракурса, его волосы развеваются на ветру, его квадратная челюсть кажется готовой разрубить кого-то пополам.
На большинстве фотографий он на мотоцикле, с Николаем, который обычно полуголый на своем мотоцикле, или с другими парнями. Нет ни одной семейной фотографии. Нет даже фотографий с Анникой.
Тем не менее, она пишет религиозные посты, и некоторые из них включают Джереми. Он — невольный участник всех этих фотографий, так как она обычно застает его на заднем плане.
Моя любимая фотография — та, которую она опубликовала несколько недель назад. Она была маленькой, ей было около четырех лет, а Джереми не больше десяти. Она смеется сквозь слезы, а он вытирает их. Ее подпись была еще более трогательной.
«У меня самый лучший брат на свете?
