Мой сводный идеал (СИ) - Попова Елена

В памяти всплыло ее побелевшее лицо, большие голубые глаза, наполненные слезами и то, как она спускалась с крыльца держась за перилла так крепко, словно впервые встала на ноги и боялась упасть.

Именно так выглядят люди с разбитым сердцем. Именно так выглядят люди, в одночасье потерявшие надежду. Именно так выглядят те, для кого перестал существовать мир.

Я надеялась, что по дороге с ней ничего не случилось и она добралась до дома в полном порядке.

― С Русланом поругалась? ― спросил папа, взглянув на меня в зеркало.

― Так, ерунда, ― отмахнулась я и про себя добавила:

«Всего-то чуть не переспала с ним вчера».

― А что с теми, кто на тебя напал? Есть новости? ― вклинилась в разговор Катя.

― Нет там никаких новостей, ― ответил за меня папа. ― Я вчера вечером снова звонил Косте. Похоже, не найдут их уже… ― вздохнул он. ― Ни лиц, ни машины не видно на этих камерах! И зачем мы только платим за видеонаблюдение в поселке, если камеры и не думают чистить от снега? Они что, висят для украшения?

Потом папа заговорил о квитках за уборку снега в поселке и вывоз мусора, и этих разговоров хватило аж до самого универа.

Первой парой была физкультура, от которой у меня было освобождение. Хотя по мне ― лучше выполнить норматив по прыжкам в длину, чем к следующему занятию писать реферат на эту тему, чтобы допустили к зачету.

Всю физ-ру мы с нашей старостой Ирой Моляровой просидели на скамейке. Бедняга забыла форму, за что ее здорово отчитали и поставили два балла. Ира была очень ответственной и исполнительной, поэтому расстроилась аж до слез.

А я серфила по соцсетям в поисках Лики. Мне так хотелось найти ее, написать или позвонить и сознаться в том, что соврала ей вчера. Но поиски не принесли никаких результатов. На страницу, которую я нашла через Руслана, она не заходила с октября…

― О, ты тоже с ней знакома? ― взглянув на экран моего мобильника, спросила Ира.

― А ты что ее знаешь? ― удивилась я.

― Это Лика, подружка моей сестры.

― Да ладно? ― обрадовалась я и взяла Иру за руку. ― Ты можешь помочь найти ее?

Ира зашла на страницу своей сестры, открыла список друзей, но Лики среди них не оказалось. И мы пришли к выводу: либо у нее нет другого аккаунта, кроме той страницы, которую она не посещала с осени, либо она была зарегистрирована под другим именем.

― Не переживай, я узнаю у сестры номер телефона Лики. Я точно знаю, что они созваниваются. Сама не раз слышала, как моя сеструха ахала от ее рассказов про жизнь в Англии.

― Если достанешь ее номер, то можешь просить у меня что угодно!

― Серьезно? ― выгнула брови Ира. ― Тогда с тебя реферат по физкультуре.

― Не вопрос!

Мы пожали друг другу руки. Еще один реферат ― ерунда. Я подготовлю и напечатаю хоть сто, лишь бы поскорее избавить себя от чувства вины перед этой влюбленной парочкой.

Пора бы уже запомнить: сколько бы я не пыталась делать пакости, все равно в итоге буду о них жалеть. Все равно буду просить прощения и не спать ночами из-за мучительного чувства вины. Даже если мне плюнули в самую душу, я не должна мстить. Иначе стану первым в мире человеком, который не проснулся однажды утром из-за того, что его поглотили чувства стыда и угрызение совести.

После физкультуры я ждала Сашку в коридоре. Заметила, как из столовки вышел Костя и махнула ему рукой. Я на сто процентов была уверена, что он сейчас подойдет. Ведь как только он видел меня в универе, не упускал возможности приветственно обнять. Но сегодня он повел себя весьма странно: бросив сухой «привет», прошел мимо.

«О-о, все понятно, ― мысленно усмехнулась я. ― Все еще дуется из-за того, что я отказала ему в поцелуе».

― Тебе понравился мой сюрприз? ― вдруг послышалось прямо над ухом.

Я резко обернулась и встретилась с ярко-накрашенными глазами Одинцовой.

За ней стояла ее свита из четырех третьекуриц. Они о чем-то шептались и посмеивались, глядя на меня.

― Что за сюрприз?.. ― не понимая, о чем речь, нахмурилась я.

― Не делай вид, что не догоняешь, ― Одинцова прищурилась. ― Это было неожиданно, не так ли?

Я помотала головой, пытаясь припомнить, что со мной случалось в последние дни.

 ― Что неожиданного? О чем ты гово…

И тут до меня, кажется, начало доходить, о каком сюрпризе она говорила. Глядя на нее во все глаза, я запустила пальцы в волосы и от изумления раскрыла рот.

Неужели?.. Господи… Да как же она осмелилась пойти на такое? Разе это весело? Черт возьми, разве ЭТО смешно? Играть человеческими жизнями ― СМЕШНО? Я отделалась испугом и растяжением связок. А если бы Костя не появился так вовремя, то что было бы дальше по ее плану? Изнасилование? Избиение? Убийство?

Я не могла сказать ни слова. Просто жадно глотала воздух, как рыба, выброшенная на сушу и смотрела на этих девиц сквозь слезы и душераздирающую обиду.

― Я узнаю кто это был, и они ответят за то, что сделали, ― утирая слезы, пообещала я. ― Не думай, что такой чудовищный поступок сойдет вам с рук.

― Очень страшно. Ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО! ― театрально испугалась Одинцова.

Подружки ее посмеивались. Особенно та, которой я вытащила искусственные волосы.

― Вот только навряд ли тебе удастся что-то доказать, крошка.

 С лица Одинцовой спала улыбка. Она сделал шаг ко мне, резко подняла на меня взгляд, и я увидела в ее глазах языки пламени.

― Я же сказала, что ты сильно пожалеешь о том, что однажды перешла мне дорогу. И я свое слово сдержу.

― И это из-за то, что я дала тебе сдачи за вылитый на мою голову компот и вытащила шиньон из головы твоей подруги?.. ― ломающимся голосом спросила я, глядя на нее пристально и горько.

― Нет-нет, что ты… ― шепнула она и, чуть ли ни прислонившись губами к моему уху, заговорила так быстро, словно разучивала эту речь долго и тщательно.

― Мы с Тимой встречались почти два года и представь себе часто ругались. Но не проходило и часа, как мы переворачивали вверх дном кровать, мирясь и осознавая, что оба были неправы. А теперь я не узнаю его, ― Одинцова отодвинулась и пристально уставилась на меня. ― Его словно подменили, понимаешь? Тима не хочет ни видеть меня, ни слышать. Он не отвечает на мои звонки и сообщения, избегает меня в универе. Что это по-твоему? Не знаешь? А я тебе скажу! Это ты во всем виновата! Именно с твоим появлением он изменился. Кто ты ему? Сводная сестра? Вы спите там у себя в гареме? Признавайся, спите?

Одинцова слегка оттолкнула меня к стене и медленно втянула в себя воздух, словно сдерживаясь от того, чтобы меня ударить.

― Хочешь я дам тебе очень ценный совет? ― ее рука легла на мое плечо, глаза прищурились. ― Убирайся к себе в провинцию, девочка. Уезжай от греха подальше. А то мало ли что еще с тобой может здесь случиться...

Они отошли от меня, а я, не сумев справиться с эмоциями, сползла по стене и, прижав ладони к пылающим щекам, смотрела на удаляющуюся в коридоре спину Одинцовой.

Кошмар. Это слово даже близко не описывает, что творилось у меня внутри.

Как в такой хрупкой девушке с милыми чертами лица и нежно-розовым лаком на ногтях, умещалось столько жестокости?

В голове вихрем закрутились вопросы: как она посмела пойти на такой шаг из-за ревности? Почему не побоялась наказания? И на что она пойдет, если я останусь в одном доме с Князем?

Сейчас меня не пытали, не избивали, не делали всякого дерьма в виде компота на голове или прокладки на спине, но после этого разговора мне стало так больно, что лучше бы я испытала боль физическую, ей богу. Я была согласна с тем, что вселенная наполнена отморозками, наркоманами, маньяками-убийцами, сумасшедшими, не ведающими, что творят, и на сто процентов была уверена в том, что на меня напали кто-то из перечисленных. Но то, что это нападение было заказным и заказчиком являлась Одинцова, я не могла бы подумать ни одной извилиной своего мозга.

 Меня переполняла смесь чувств: желание догнать Одинцову и как следует оттаскать ее за волосы. Бежать в полицию и как на духу выложить о том, кто виновен в нападении и попросить их немедленно задержать ее и пытать, пытать, пытать пока она не сознается, что это были ее люди и не скажет где их искать.