Лицензия на страсть - Илона Шикова
Домработница, черт бы ее побрал – с самого первого дня моего пребывания в этом доме смотрела на меня волком. Исподлобья, со злостью и какой-то непонятной ненавистью во взгляде. Тогда я не понимала, в каком месте перешла ей дорогу, но сейчас становилась понятной ее неприязнь ко мне.
Если честно, то мне пофиг и на ее недружелюбные взгляды, и на ее ненависть ко мне. Даже любезной быть не собираюсь, так мне безразлично ее презрение к моей скромной особе.
– А я должна отчитываться? – приподняла одну бровь, наблюдая, как женщина закусила нижнюю губу. – Если и должна, то уж точно не перед вами.
– Уходи отсюда! – домработница процедила сквозь зубы, хотя больше ее слова были похожи на шипение змеи, чем на человеческий голос. – Из-за тебя он снова сорвется в пропасть.
– Вы о Тимуре? – я зачем-то уточнила, хотя прекрасно поняла, о ком речь.
Он до сих пор живет прошлым. Не желает его отпускать. И вряд ли позволит мне помочь.
А раз так, то все мои мечты – это пшик.
У нас просто нет будущего…
– Уходи, – женщина повторила, только сейчас в голосе звучала боль. Да и на глазах навернулись слезы – видимо, они были слишком близки с хозяйкой.
Я не желала делить Тимура ни с кем, но и становиться тенью его умершей жены не собиралась. Как бы больно и обидно это не звучало, но я для него никто. Второй номер. Жалкое подобие той, которую он когда-то любил.
Возможно, даже до сих пор любит.
Он никогда не впустит меня в свое сердце…
Глава 33
Тимур
Сознание медленно возвращалось ко мне. Могу пальцами пошевелить. Чувствую головную боль. А самое главное – отчетливо слышу голоса. Уже не вдалеке, а рядом. Черт возьми, где я?
– Доктор, когда он проснется? – голос Марата звучал немного испуганно, а значит я довольно долго без сознания, раз брат переживает. Его трудно заставить нервничать, а сейчас действительно испуг в голосе отчетливо проскальзывает.
– Мы вкололи ему успокоительное, – пауза, и после негромко: – Скажите, у него часто подобные срывы?
Ага, значит все-таки больница. И нервный срыв, черт бы его побрал. Вряд ли доктор ошибся. Я не сдержался и дал волю эмоциям, хотя прекрасно знал, к чему это может привести. Последнее яркое воспоминание – звонок брату. И единственное слово – приезжай.
А дальше провал. Полнейший. И как теперь врач утверждает, успокоительное подействовало, иначе труба бы мне наступила. Как бы теперь в психушку не заперли, но, думаю, Марат сейчас все уладит.
Кстати, а где Света? Неужели здесь? Я уверен, что она рвалась поехать со мной. Чувствовал, что слишком уж небезразличен девушке. Но так же наверняка знал, что Марат не допустит. Даже силой запрет в доме, но в больницу не пустит мою красавицу.
Да, действительно моя. Хотя после вчерашнего или сегодняшнего (фиг знает, сколько я тут уже валяюсь) срыва, вряд ли Света поверит моим оправданьям. Я очень хочу, чтобы она осталась. Подольше. Возможно даже на неопределенный срок. И рядом с ней забыть о боли, утрате и своих страхах.
А так же похоронить прошлое. Раз и навсегда.
Поверит или нет?
Я бы не поверил…
– Сергей Анатольевич, – голос брата становится более уверенным, чем несколько минут назад, когда за меня переживал. – Давайте мы забудем об этом маленьком инциденте, – очередная пауза, и я уверен, что Марат деньги врачу сует. Даже улыбку вызывает подобная забота брата.
Вот, что значит, близкий человек рядом. Опора, поддержка, доверие…
– Вообще-то нам необходимо взять анализы и провести исследование, – врач тяжело вздыхает. – Во избежание новых срывов. Поэтому я и спрашиваю, было ли подобное раньше?
– Я в порядке, – решаю все-таки подать голос, а так же открыт глаза, обращая внимание мужчин на себя, а то поднадоело, что обо мне говорят в третьем лице. – Не надо анализов, – отрываюсь от подушки, хотя голова слегка кружится. – И исследований тоже не надо.
– Вы уверены, что чувствуете себя хорошо? – доктор подходит ближе, берет мою руку и считает пульс, следя за секундной стрелкой на часах.
– Не очень, – я не вырываюсь, хотя меня это дико напрягает. – Но скоро пройдет.
– Значит, срывы уже были, – Сергей Анатольевич скорее констатирует факт, чем задает вопрос, а я тем временем уже встаю с кровати.
Меня слегка шатает из стороны в сторону, но я упорно двигаюсь к выходу, предоставив Марату возможность объясниться с врачом. У меня на это нет ни сил, ни желания. Да и больницы я ненавижу – поскорее бы попасть домой.
Светы в больничном коридоре нет – значит, в любимом брате я не ошибся. Дома ждет моя строптивая красавица, и откровенного разговора избежать не получится. Я пока не готов к нему, а девушка с ее темпераментом и несдержанностью вряд ли захочет ждать. Ей подавай все и сразу, только смогу ли я именно сейчас ей это дать?
– Чего не подождал? – Марат догоняет меня уже возле центрального выхода, но я игнорирую его вопрос, выходя на улицу.
– Стены больничные давят, – как ненормальный вдыхаю свежий воздух, останавливаясь на крыльце. – Долго я тут провалялся?
– Чуть больше суток, – брат топчется рядом и ждет. – Она рвалась с тобой, – спустя пару минут негромко произносит, заранее зная, что я хочу сейчас спросить. – Они похожи, Тимур.
Последняя фраза заставляет меня повернуть голову в сторону парня. Надо же, как-то слишком неожиданно он выдал. И смотрит в упор, как будто в душу хочет заглянуть. А у меня во рту пересыхает, и становится нечем дышать. Как будто снова больничные стены вокруг давят с неимоверной силой.
Еще и кислород вот-вот закончится.
– Только внешне, – мой голос меня не слушается, а в голове целый рой из противоречивых мыслей. – Они абсолютно разные, мне ли не знать.
– Похожи, – Марат кивает в подтверждение своих слов, вызывая у меня зубной скрежет. – Только Света посмелее, чем была Розалия.
От одного ее имени горло сжимают холодные и тяжелые тиски. А взгляд брата все так же прожигает насквозь. Ему никогда не нравилась моя жена. Марат считал, что мне нужна женщина сильная, уверенная в себе и способная за себя постоять.
Такая, как Света…
– Домой поехали, – голос все еще не слушался, но сейчас мне меньше всего хотелось говорить. Или объяснять – все равно ведь не поймет.
Я и сам с трудом понимал, чего хочу. Все слишком уж сложно и запутано. Да и прошлое с новой силой начало давить, не давая мне возможности обо всем забыть. Или хотя бы отпустить. Не
