Заноза - Екатерина Орлова
– Пойду помою руки, – произношу, вставая.
– Витя, шашлыки, – говорит она мужу, одновременно кивая мне. – Забирай.
– Бегу, мышка, – отзывается он, отставляя пиво.
Я ретируюсь в дом, чтобы не начать открыто демонстрировать свои истинные эмоции. Меня захлестывает злость и паника. И ярость, что позволяю себе даже задумываться о том, как сильно буду скучать по Ване. А я буду скучать. Он уже пробрался мне под кожу и устраивается там, задевая нервные окончания. Мне будет не хватать наших дурацких перепалок, его горячих объятий. Секса – то нежного, то грубого, но всегда такого вкусного, что кружится голова, а тело не вмещает всех эмоций, которые Богомолов заставляет меня испытывать. Его улыбок и заботы, сурового выражения лица, когда я что-нибудь эдакое отчебучиваю. И еще тихих утренних часов, которые мы пытались сократить и проводить их вместе как можно реже, но успешно провалили эту операцию, всю последнюю неделю начиная с объятий, неспешного секса и молчания за ароматным кофе с моими неизменно сложенными на Ваниных коленях лодыжками.
Как-то мы с Тами обсуждали мужчин, и она сказала мне, что мальчишки, с которыми я путаюсь, ничего не знают и не умеют. Тогда я нашла себе Сашу – взрослого мужчину, старше меня на десять лет. В то время мне казалось, что он идеален: не требователен, не выпендрежник, всегда готов помочь, но в пределах разумного, не командует мной, но оберегает. И секс у нас был потрясающий. Теперь же, попробовав Ивана, я понимаю, что Саша на его фоне выглядит бледной молью. Ваня одним взглядом дарит ощущение безопасности. Одними объятиями дает понять, что он решит все мои проблемы. Мужчина из категории «Успокойся, я все сам решу». И секс с ним не потрясающий, он феерический. Я знаю, как называется чувство, которое испытываю по отношению к нему, и от этого хочется орать, срывая горло. Потому что… я не знаю, что буду делать, когда он уедет.
Внезапно дверь ванной открывается, и волоски на моем теле встают дыбом. Я не поворачиваюсь, шестое чувство уже подсказало, кто вторгся ко мне. Опускаю взгляд и смотрю на то, как вода омывает мои давно уже чистые руки. Ваня становится за моей спиной и, обняв, подставляет свои ладони под воду. Гладит мои пальцы, сплетает их со своими, сжимает, глядя на меня в зеркало, висящее над раковиной. От каждого его движения тело пронизывает ток, зажигает нервные окончания, превращает сердце в пылающий комок, который прожигает мне грудную клетку.
Ваня выключает воду и, практически не сдвигаясь с места, берет полотенце и начинает вытирать наши руки, а во мне поднимается новая волна ярости. Зачем он сейчас это делает?! Почему не может вести себя так, словно я для него чужая? Так было бы легче нам обоим. Но нет, Богомолов делает все, чтобы еще глубже проникнуть в меня, затопить собой каждую мою клетку.
– Ась, поехали со мной, – отложив полотенце, предлагает он, а я замираю.
– Не говори глупостей, – цежу свозь зубы.
– Это не глупость, а предложение.
Я смотрю в орехового цвета глаза и хочу их выцарапать. Разворачиваюсь, оказываясь в кольце его рук, и смотрю с вызовом.
– В качестве кого?
– Обязательно ехать в каком-то качестве? Ты вполне самостоятельный человек.
– У меня вообще-то здесь вся жизнь.
– Мы можем построить новую там.
– Мы? Ты уж определись, Иван, чего хочешь: чтобы я поехала с тобой или одна.
– Ася, не цепляйся к словам, – я вижу, что и он начинает закипать.
– Я не цепляюсь. Как ты говорил? Это все семантика. Но тебе бы и правда определиться, кто я для тебя.
А вот эти слова были лишними. Со стороны может показаться, словно я провоцирую его сделать следующий шаг в сторону развития наших отношений.
– Кажется, ты сама четко очертила границы еще в самом начале.
– Да, только ты почему-то все время пытаешься их нарушить.
Мы несколько секунд сверлим друг друга взглядами, и я впервые чувствую себя такой идиоткой. Потому что из этих отношений могло бы что-то получиться, но я, как всегда, все порчу.
Ваня резко хватает меня за локоть и разворачивает обратно спиной к себе. Нагибает над раковиной и срывает мои шорты.
– Что ж, не буду больше нарушать, – цедит он сквозь зубы. – Ноги шире.
– Мне шорты мешают, – я как будто специально подстегиваю его злость издевательским тоном. Типа «ты и тут лажаешь, парень». Но Ваню это не смущает.
Он спускает мои шорты до колен, пока они не падают на пол. Дергает мою ногу вверх и укладывает коленом на столешницу.
– Веди себя тихо, – рявкает он, а потом водит пальцами по самому чувствительному месту, отчего мои глаза закатываются.
Ваня распаляет мое тело, пока мне не приходится закусить губу, чтобы не начать стонать. Почувствовав влагу у меня между ног, он сдирает свои шорты и пристраивается у входа. Хватает меня за косу и задирает мою голову вверх так, чтобы я смотрела на него через зеркало.
– Не закрывай глаза, – шепчет у самого уха и врывается в меня.
Мне приходится прикусить губу сильнее, потому что стон сотрясает диафрагму и рвется наружу. Вцепляюсь пальцами в край раковины, пока Иван долбится в мое тело, не щадя ни одного из нас. Не давая насладиться процессом и прочувствовать вторжение. Быстрее и быстрее. Тишину пустой ванной комнаты наполняют только шлепки тел и тяжелое дыхание. Кожу головы саднит от того, как сильно он тянет меня за волосы, но будь я проклята, если произнесу хотя бы звук протеста. Хочу, чтобы у меня в памяти запечатлелся такой Иван Богомолов: суровый, злой, холодный и отстраненный. Который берет то, что ему нужно, не оглядываясь на мои чувства и эмоции. Потому что если я запомню его таким, как сегодня утром, то взвою от тоски по нему, как только его самолет поднимется в воздух.
А сегодня он покупал мне на заправке кофе, массировал ногу, которую я подвернула, выходя из подъезда. Донес меня до машины, усадил на сиденье, а когда занял свое место, уложил к себе на колени мою лодыжку и медленно растирал ее, пока не полегчало. Это ужасно – влюбиться в мужчину, который совершенно тебе не подходит и в то же самое время является идеальной второй половинкой.
Глаза
