За поворотом новый поворот (СИ) - Корнова Анна

В пятницу был закончен великолепный детский торт — шоколадно-банановая начинка, воздушные коржи, крем-чиз, фигурки зайчат. Конечно, себестоимость торта была достаточно высокой, но Полина ещё воспринимала свою кондитерскую деятельность как дорогостоящее хобби, а не как возможность заработать: если в минус не уходить, если торты себя окупают, то всё в порядке. За тортом приехала жена Стаса, худощавая, высокая, в очках на длинном носу. Она привезла фотографии, сделанные мужем. Тортом осталась довольна, вежливо поблагодарила и гордо удалилась.

— Надо же, — сокрушенно заметила Галина Павловна, — он такой видный, а она совершенно неинтересная. Вот ведь, не родись красивой.

Полина ничего не отвечала, она рассматривала свой портрет. Стас правильно сказал: «Вас снимали не Ваши фотографы». Приглушенный свет, плавные линии, тонкая лебединая шея, светлая кожа с легким румянцем, чувственные губы, золотистые волосы, рассыпанные по покатым плечам, но главное, глаза — голубые глаза устремлены вверх и в сторону, словно модель на снимке видит внутренним взором что-то, ей одной доступное. Полина и узнавала, и не узнавала себя в загадочной красавице на фото.

В субботу утром за Полиной и ребятами заехала Влада, и захватив Спартака, они поехали в Салтыковку. В Москве март заявил о себе слякотью, грязными тротуарами и ручейками вдоль обочин, а за городом весна не спешила — ещё лежал снег, но голубое весеннее небо уже ясно говорило: зима не длится вечно, впереди счастье и радость. Именно в весеннем приподнятом настроении подруги подошли к калитке, хотели постучать, но калитка оказалась открытой. Навстречу с весёлым лаем выбежали цверги, но Вероничка из дома не показалась.

— Есть кто-нибудь? — подруги поднялись на веранду.

— Я здесь, — еле слышно ответила Вероничка. Она сидела в кресле-качалке у неосвещенной стены, и после яркого солнечного света на полутёмной веранде её не заметили.

Тихая Вероничка — это было так необычно, что подруги растерялись.

— Ты заболела? — спросила Полина самое вероятное.

— От меня Виталий ушёл.

Мальчишки были отправлены на качели, а подруги слушали историю ухода Виталия.

— Мы не ругались, не ссорились. А сегодня утром встал, собрал вещи и ушёл, — всегда эмоциональная Вероники говорила тусклым, монотонным голосом.

— Как ушёл, так и вернётся. С мужиками такое случается, — попыталась успокоить Влада.

— Не вернётся, — покачала головой Вероничка. — Он решений не меняет. Тем более, что луна убывающая. А что на ней ушло, то не возвращается.

— А что он сказал? — Полина не могла поверить, что от жизнерадостной хохотушки Веронички можно вот так взять и уйти.

— Сказал, что так будет лучше для нас обоих.

— А, может, он прав. Вспомни, ты же сама говорила, что он тебе в тягость.

— Девчат, я ведь, знаете, не в первый раз расстаюсь. Но там отношения выяснялись, страсти кипели, а тут… И потом, я решения принимала, я уходила. А тут — от меня ушли.

Постепенно Вероничка оттаивала, а спустя некоторое время даже шутила: «Мало ли Педров в Бразилии». Полина восхищенно наблюдала за подругой: как быстро она стала иронизировать над собой, над уходом близкого человека, сама Полина месяцами в себя приходила после расставания.

— Слушай, а как твои торты? — разговор принял неожиданный поворот.

— Пеку потихоньку. Влада фотографа прислала, он сказал, что надо сайт оформлять. Но я, если честно, боюсь, если начнутся заказы, то не справлюсь.

— В смысле?

— Времени не хватит. У меня на торт меньше двух дней не уходит. А если смена выпадает, то по ночам пеку.

— Ну, ты у нас перфекционистка известная, — Вероничка уже увлеклась новым предметом обсуждения, казалось, что тема Виталия ею уже исчерпана. — А какого фига ты не бросишь свою выдачу посылок?

— Я бы бросила, но деньги нужны.

— Ну, положим, не такие деньги тебе платят, чтобы за эту работу держаться, — вступила в разговор Влада. — На тортах не меньше заработаешь, если дело наладить. Тем более, что тебе эта кондитерская возня нравится.

— Нравится, — согласилась Полина. — Хорошо, что я, когда училась, инструменты нужные купила. У меня краскопульт хороший, дорогой, аэрограф, пирометр …

— Господи, это же не кухня, а научная лаборатория. Рекламу я дала. Сайт оформим. Надо заниматься тем, что умеешь и что нравится.

Вечером по дороге домой Полина смотрела на мелькающие за окном машины огоньки в окнах и пыталась посчитать какие понадобятся суммы, чтобы закупить коробку марципана и коньяк для пропитки тортов.

— Влад, а если я уйду с работы, мне надо будет зарегистрироваться как индивидуальному предпринимателю?

— Главное, ввязаться в драку, а война план покажет.

— Я ещё переживаю, — Полина вздохнула, — мы уехали, а Вероничка там осталась одна с собаками, переживает. Она хоть и говорила: «Поезжайте», а надо нам было остаться.

— Ты что, Вероничку не знаешь? Если бы не хотела одна побыть, она прямо так нам бы и сказала, — Влада неотрывно следила за дорогой. — И потом, ты же знаешь: природное легкомыслие не даст Вероничке погибнуть.

Расставшись с Владой, вошли в подъезд в прекрасном настроении, Степаша нес на руках уснувшего щенка, а Сеня шёпотом рассказывал, как Спартак устал, потому что бегал вдоль забора и лаял вместе со взрослыми собаками Веронички. Полина открыла почтовый ящик, оттуда вывалилось несколько рекламных листовок и записка «Сдохнешь скоро, сука!». Написано было печатными буквами на листочке, вырванном из школьной тетради. Первой мыслью было: хулиганство, потом Полина подумала, что это Кристина даёт о себе знать, но зачем? Записку надо было быстро свернуть, чтобы не прочли сыновья, а потом мелко-мелко порвать и выбросить, чтобы не обнаружила Галина Павловна.

А вечером снова раздался телефонный звонок, кто-то вновь набрал номер Полины и молчал. Почти месяц не было этих пугающих звонков, а вот опять раздался. Полина не стала, как обычно, повторять: «Алло, вас не слышно», а молча нажала отбой. Но странно, Полина удивлялась сама себе: её совершенно не занимали ни мерзкая записка, ни очередной странный звонок, она думала, как завтра попробует сама сделать молды для фигурок из медицинского силикона.

А на следующий день к концу рабочего дня на пункт выдачи приехал Костя:

— Заезжал по делам в твой район, решил заглянуть. Галина Павловна сказала, что ты на работе.

— Костя, а знаешь, есть такая удобная вещь, называется «телефон», когда хотят заехать, то предупреждают, — Полине не нравилось, что Костя бесцеремонно, без звонка, уже не первый раз приезжал к ней домой. Она его близким человеком не считала.

— Я думал, ты обрадуешься, — Константин улыбнулся так обаятельно, что было невозможно удержаться и не улыбнуться в ответ.

Посетители сменяли друг друга, и Костя не мог подробно рассказать о своем прошлогоднем походе в горы. А рассказывать о себе он любил.

Рабочий день был закончен, они вместе вышли на улицу, Полина стала закрывать дверь на ключ, Костя притянул её к себе, и они стали целоваться. Губы у Кости были нежные и страстные одновременно.

— Я тобой, девочка моя, брежу. Поедем ко мне. Только не убегай, как тогда, — шептал Костя.

— Меня дома ждут, — очнулась Полина. — Пойдем, проводишь.

— Я на машине. Садись, поедем.

В машине Костя буквально набросился на Полину, хотел расстегнуть куртку, но она таким тоном сказала: «Перестань, мне неприятно», что все домогательства тотчас же прекратились.

Костя не мог понять, как он может быть неприятен. Хотелось разобраться: может, так цену себе Полина набивает, но это смешно — давно не девочка. Вероятно, это фригидность, но он слышал в гостинице её стоны под ним, помнит, как потекла Полина от его ласк.

— Ты долго собираешься меня мучить, — хотел спросить равнодушно, но голос предательски захрипел.

— Костя, я тебя не мучаю, просто я тебя не люблю, извини.

— Понятно. Я это тоже в детстве слышал: умри, но не давай поцелуя без любви. Мне лет тринадцать было. Но потом я вырос и многое узнал. Тебе тоже повзрослеть пора, — хотелось сказать что-то очень обидное, но Костя сдержался и с уважением отметил про себя свою сдержанность.