Я тебя (не) прощу (СИ) - Борн Амелия

— Ваааау, — ворвался в мысли голос Леси, которая наконец повернулась в его сторону, закончив восхищенно вертеть головой по сторонам. — Это же настоящий дворец! Мамочка, ты тут на самом деле жила?

Она оглянулась на Аврору и Арсений сделал ровно то же самое.

Бывшая жена стояла с лицом, словно покрытым безжизненной маской. Он хотел бы проникнуть сейчас за пределы наносного, хотел бы ворваться в ее мысли, чтобы понять, о чем она думает…

Чтобы узнать — осталась ли в ней хоть капля тепла по отношению к нему и их общему прошлому?.. Хоть малейшая искорка, которая даст ему шанс разжечь живительный костер?..

— Да, — ограничилась Аврора коротким ответом.

Он видел — все это дается ей нелегко. Он снова заставил ее проходить через то, чего она явно не хотела. Но Авроре все равно пришлось бы вскоре вернуться сюда. Пришлось бы встретиться лицом к лицу с призраками — не какими-то выдуманными, как в нелепых ужастиках, а с видениями того, какими они оба когда-то были. Каким когда-то был этот дом…

— Почему ты никогда не говорила, что жила как настоящая принцесса?

Леся подскочила к матери, взяла ее за руку и потащила ко входу в особняк. Арсений же, словно отрезанный от них, посторонний и ненужный элемент, молча пошел следом.

— А мы можем войти внутрь? — затараторила Леся, нетерпеливо дергая Аврору за рукав, не обращая внимания на то, что так и не получила ответа на свой предыдущий вопрос. — А кто здесь сейчас живет? А можно погулять по саду? Он такой большой!

Дочка все говорила и говорила, единственная среди них всех, кто не был отягчен воспоминаниями о былом, кого искренне восхищало и интересовало все вокруг…

— За домом сейчас присматривает семейная пара, которая давно здесь живет, — сказал Арсений, нагнав жену и дочь у парадной лестницы. — Нина Семеновна следит за порядком в самом особняке, а Лев Иванович заботится о саде. Насколько это возможно, конечно.

Леся обернулась к нему, глаза ее зажглись от предвкушения.

— Пойдем погуляем по саду?

Арсений не знал, кому именно она это предлагает, поэтому предпочел дождаться ответа Авроры.

— Идите, — произнесла бывшая жена ровным тоном. — Я пока побуду тут.

— Не зайдешь в дом? — спросил он негромко.

— Не хочу.

Одной этой фразой она словно отрезала связь с прошлым. Их прошлым, за которое он так отчаянно цеплялся. Но настаивать сейчас ни на чем не стал — и так уже принес Авроре достаточно горя и неприятных эмоций. И, похоже, продолжал нести и дальше.

— Пойдем? — спросил мягко дочь и она активно закивала, а после — доверчиво протянула ему свою тонкую руку.

Они нырнули в сад, ступая по одной из мощенных булыжником дорожек. Леся внимательно вглядывалась во все вокруг, а он смотрел только на нее. Смотрел, сознавая, что так и не успел толком узнать своего ребенка.

— Мы почти не знаем друг друга, — начал издалека, но Леся, задрав голову, чтобы видеть его лицо, живо отреагировала:

— А чего тут знать? Я знаю, что ты мой папа. Этого достаточно.

Он слабо улыбнулся — как же у нее все выходило просто! Просто, но совершенно неоспоримо.

— Но я все-таки хотел бы знать о тебе больше… — произнес мягко. — Что тебе нравится, чем ты любишь заниматься, о чем мечтаешь…

Она задрала голову к небу, словно оно знало ответы на эти вопросы лучше нее самой, и задумчиво прищурилась.

— Я люблю рисовать, — сказала после некоторых раздумий. — Люблю мультики смотреть…

— И все? — удивился он.

Она забавно наморщила нос, потом неохотно призналась:

— Я мечтаю танцевать.

Перед ним вспышкой пронеслось воспоминание о том, как те же слова ему когда-то сказала Аврора.

— Почему же не танцуешь? — спросил резко севшим голосом.

— Мама давно обещает, что запишет меня на танцы, но ей пока некогда, — вздохнула Леся и он заметил, что она расстроена этим куда больше, чем хочет показать. — Меня некому возить на занятия… они с Галиной Ивановной очень заняты…

Он тут же остановился. Улыбнувшись, почти неосознанно предложил:

— А хочешь, мы с тобой прямо сейчас потанцуем?

Леся растерянно моргнула:

— Это как?

— Ну, включим музыку…

Арсений быстро отыскал в телефоне подходящую мелодию.

— И я научу тебя вальсу, — закончил, нажимая на воспроизведение.

Звуки музыки разлились по саду, обволакивая окружающие их деревья и растения, а Арсений протянул дочери руку и сказал:

— Разрешите вас пригласить, мадемуазель?

Леся сделала в ответ какое-то подобие книксена, который, видимо, видела когда-то в кино и протянула ему руку в ответ.

Одно касание — и последние девять лет сорвались, как пожухлый лист, с дерева его жизни, подхваченные и унесенные ураганом, стершим в одно мгновение все, что произошло за это время.

Показалось, что даже серая, безжизненная осень и ее промозглые холода отступили, и мир взорвался буйством красок, возвращая назад тот далекий апрель, позволяя вновь ощутить, что держит в объятиях доверчивую, беззащитную девочку…

Он кружил дочь в бережном, неуклюжем вальсе и думал о другом таком же танце, в котором когда-то вел ее маму. Он смотрел на Лесю и сознавал неожиданную вещь — он уже любит эту девочку. Любит в ней свое утерянное прошлое. Любит будущее, которого не заслуживал, но на которое имел наглость надеяться.

— Ух ты, — выдохнула Леся, когда он, завертев в финальной танцевальной фигуре, которой не было в классическом вальсе, тут же поймал ее в объятия и, подняв на руки, закружил, заставляя радостно рассмеяться.

— Понравилось? — спросил с улыбкой.

— Очень! — выдохнула она радостно.

— Тогда мы с тобой обязательно продолжим, — пообещал торжественно. — И если мама разрешит — я буду сам возить тебя на танцы.

— Правда? — неверяще переспросила дочь.

— Правда, — кивнул решительно и уверенно, а следом спросил:

— Не замерзла? Может, пойдем в дом?

— Пойдем, — согласилась покладисто Леся.

Аврора нашлась на том же месте. Стояла все с тем же выражением лица, с каким они ее здесь оставили и смотрела куда-то вдаль. Что при этом видела — было ему неведомо, но отчаянно хотелось думать, что среди ее мыслей было место и для него. Пусть даже самое крохотное.

— Леся хочет заглянуть домой, — сообщил он Авроре, когда они с ней поравнялись.

— Идите, — сказала она в ответ все так же равнодушно.

Это было просто невыносимо.

Он молча поднялся с дочерью на руках к парадному входу и, открыв дверь дома, громко крикнул:

— Нина Семеновна!

Она появилась довольно споро. Выплыла из кухни, трогательно семеня им навстречу, радостно улыбнулась…

— А кто это у нас тут?..

— Это Леся, наша с Авророй дочь, — представил он коротко свою девочку. — Лесь, хочешь чая с печеньем?

— Хочу! — живо отреагировала она и тут же нахмурилась. — Но без мамы не буду. Там холодно, а она одна…

— Поэтому нужно, чтобы ты побыла пока с Ниной Семеновной, — проговорил Арсений, опуская дочь на пол. — А я приведу маму.

— Ей тут не нравится? — озабоченно спросила Леся.

— Ей не нравлюсь я, — грустно усмехнулся он в ответ. — И она имеет на это право.

— А ты можешь понравиться ей снова? — спросила дочь так наивно, что он осознал — несмотря на совсем не детские порой взгляды и речи, ей все же было только шесть лет.

— Я попытаюсь, — пообещал он, провожая Лесю на кухню.

А после спустился по лестнице вниз — туда, где ледяным изваянием на фоне увядшего сада застыла Аврора.

Она не обернулась, но ясно почувствовала его присутствие.

— Это подло, — заметила сухо. — Заманивать нас сюда, заставить Лесю меня уговаривать…

Он встал к ней лицом к лицу, с грустной улыбкой заметил:

— Ну а разве не подлости ты от меня ожидаешь?

Она отвела взгляд от далекого горизонта, взглянула на него разочарованно и устало:

— Я ожидаю от тебя того, что ты сам вынудил меня ожидать. Своими поступками.

Он протянул к ней руку, задумчиво намотал на палец прядь темных волос…