Мой бывший муж - Оливия Лейк

К зданию суда приехала за десять минут до назначенного времени. Не знаю зачем, морально подготовиться, что ли… Припарковалась, из машины вышла и сразу увидела Вадима.

Он стоял рядом со своим «Maserati» и явно в мою сторону смотрел. У него определенно встреча без галстуков: ворот белой рубашки свободно расстегнут, темно-серые очки прятали взгляд, брюки без стрелок, скорее, деловой кэжуал, небрежная модная щетина. Весь его облик кричал: падай на колени, женщина! Такого жеребца теряешь. Но меня не пронять, потому что уже потеряла: когда на другую глаза зажглись, когда чужой дом выбрал, когда кольцо с пальца сбросил.

– Привет, – на большее меня не хватило.

– Привет, – Вадим снял очки и взгляд мой поймал туманными глазами. – Катя…

Я моргнула, потом еще и еще и все же заплакала. Не смогла удержаться. Равнодушной быть оказалось сложнее, чем предполагала. Я все-таки слабая.

– Катя… – Вадим привлечь к себе попытался, руки на талию положил.

– Не нужно, – убрала их, отвергая утешение. – Пройдет сейчас, это нервное. – Воздух катастрофически не хотел в легкие попадать, и я судорожно ингалятор из сумки извлекла. Он теперь мой постоянный спутник. Второй приступ за утро. Плохо.

– У тебе приступы участились? – в голосе слышалось беспокойство. Я горько хмыкнула и плечом дернула, чтобы не касался меня. Это ведь твоя вина! Твоя, Вадим! Но я не стала вслух обвинять. Не хочу упреков.

– Пойдем уже, – я вперед пошла. Не готова пока для светских, пустых бесед.

В просторной переговорной нас ждал Лантратов с помощниками.

– Итак, начнем, – он осмотрел нас. Я остановила глаза на декоративном чайном дереве, а Вадим на мне. Его взгляд я всегда чувствовала и узнать могла из миллиона. – Екатерина Алексеевна, ознакомьтесь с условиями мирового соглашения, – он протянул мне папку. Здесь, – указал на вторую страницу, – перечень имущества, которое отходит вам согласно брачному контракту. Если у вас не будет вопросов или претензий – подписывайте, а я завизирую у судьи.

Меня больше интересовали пункты опеки над Никой: дни встреч остались прежними, летние каникулы разделены на два периода, когда Вадим мог забирать ее с собой в отпуск, и я обязана буду подписать разрешение на выезд из страны. Справедливо, что же…

Я вернулась назад, к имуществу: наша квартира, мой новый «Porsche Macan» и годовалая «Audi» – об этом мне говорили адвокаты еще на предварительных встречах. Меня ошеломило другое: содержание Ники в пятьсот тысяч в месяц, с учетом, что все счета по оплатам взял на себя Вадим. Это много. Мы не тратим столько. И дом в Пушкине под Санкт-Петербургом. Это старый особняк семьи Полонских, который отошел Вадиму после смерти деда. Но я не понимала, почему он мне его передает?!

– Пушкин мне? – подняла на него глаза и протянула документ.

– Ты же любишь этот дом, – лаконично ответил.

Да, это правда и по здоровью он мне очень подходил. Именно там моя астма практически на нет сошла. И Вероничка маленькая обожала туда ездить, но все равно…

– Вадим, это слишком…

– Марат Рудольфович, оставьте нас, пожалуйста, с женой одних.

Меня резанул мой статус. Впервые за девять лет. Сегодня я перестану быть женой.

– Кать, – когда все вышли, произнес Вадим тихо. – Мальвина моя… Я не хочу разводиться. Не хочу.

Он подошел ко мне и сел на стул рядом, за руку взять попытался. Как у него все просто! Не хочу…

– В смысле «не хочу»? – я не просто злилась, я была изумлена запредельной наглостью! – Ты ушел к другой женщине, Вадим! Ты спишь с другой женщиной!

– Я ушел ни к другой, – раздраженно ответил. – Я ушел, потому что ты выгнала меня.

Упрямый. Непробиваемый телец! Ошибок не признает, даже сейчас. Ситуацию так вывернуть собирался, словно это целиком и полностью моя инициатива. Да, решение мое, а измена его!

– То есть ты сейчас один? – спокойно поинтересовалась я. Ха! Глаза отводит, изменник.

– С ней пока ничего такого, что нельзя решить.

– Ты не любишь ее? – ошеломленно переспросила. – Я-то думала, что ты влюбился, а тебе просто разнообразия захотелось.

– Кать, не передергивай.

– Знаешь, это даже хуже. Это диагноз.

– Я увлекся, да. Виноват, признаю, наваждение какое-то, но не разводится же из-за каждой…

– Каждой?! – возмутилась я. – Она что, не первая? – меня натурально понесло. – Сколько их у тебя было за девять лет? Сколько?!

– Я не это имел в виду! Что ты острая такая, слова не скажи! – Вадим тоже взбесился.

– Ищи тупых, – я схватила документы и размашистую подпись поставила.

– Катя, ты ошибку совершаешь, – он попытался успокоиться, но я видела, как вены на руках вздулись напряженно и желваки на скулах заходили.

– Нет, Вадим, – я поднялась и с пальца кольцо сняла. – Не скажу, что жалею о нас, что в твою машину въехала… – и я смягчилась. Перед глазами все наши годы очень ярко предстали. – Я была счастлива с тобой. Я безумно люблю нашу дочь, но теперь, – постучала ногтем по своей подписи, – действительно все. Будь счастлив, Дим, правда, – и на стол символ брачных клятв положила. Все.

– Нет, – он медленно головой покачал, – не отпущу. – Вадим не дал мне уйти: силой к себе привлек, прижал к мощной груди, воздух шумно возле моего лица втянул. – Я люблю тебя, Катя. Ты моя жена!

– Отпусти, Полонский! – руками в плечи уперлась, но гору не сдвинуть. – Ты потерял право касаться меня!

– Хватит! Ты показала характер! Я показал! Давай мириться… – и губы мои накрыл стремительно. Жадно, агрессивно. Не позволяя вырваться и не участвовать в этом безумии. – Мальвина моя… – шептал, ягодицы сжимая, возбужденный, голодный. Интересно, ее он как называл, когда так же яростно взять хотел? Я пыталась сморгнуть слезы, но они бежали по щекам, сами бежали, честное слово.

– Катя… – он замер, лицо мое обреченно изучая. Понял наконец.

– Я ненавижу тебя… – выдохнула тяжело. Я так любила его, так любила, а он все растоптал. Душу вывернул. Сердце разорвал.

– Это конец, да? – спросил спокойно, кончиками пальцев слезинки мои вытирая.

Я не смогла совладать с голосом, только кивнула. Вадим криво усмехнулся и ручку взял. Рядом с моей эмоциональной размашистой подписью появилась строгая мужская.

Теперь точно все. Это наш конец…

Глава 12

Катя

– Я приду, когда зацветет весна и покрасит в розовый собой облака. Соберу букет полевых цветов и спрячу, – я громко подпевала Алене Швец, несясь по Кутузовскому. – И мое сердечко болит от любви. Просто слушай, ничего мне не говори. Первое свидание последней весны, я плачу…

На самом деле я не плакала. Я