Дым (СИ) - Саммер Катя

— Но, Федь, — я спешу за ним.

— Все. Со мной. В порядке. — Чеканит, даже не обернувшись.

— Очевидно, что нет! Ты не в порядке! Я же не пытаюсь исправить что-то, анализировать, я просто хочу знать, как ты справляешься! Страшно ли тебе? Думаешь ли ты о…

— Не надо. — Догнав, врезаюсь в него и вижу во взгляде опасность, но слепо тянусь ладонью к лицу.

— Тебе же плохо, я знаю. Наблюдаю за тобой каждый день. Ты растерян, часто погружен в мысли, вздрагиваешь от резких звуков, ты… Федь, ты не супермен и не спасешь всех. Ты за это не в ответе.

— А ты в психиатры заделалась?

В эту минуту, стоя посреди дороги под порывами ветра, я мечтаю отмотать время назад. А еще мне хочется плакать, ведь теперь я точно знаю, что зря затеяла этот разговор. Почему не могла просто подождать? Подыграть? Диалог завернул совсем не туда.

— Думаю, нам лучше вернуться, — произносит Дым и, дождавшись моего молчаливого кивка, поворачивает к машине, а я плетусь следом.

Обратно мы едем молча, поднимаемся, тоже не проронив ни слова. В квартире Дым бросает сухое «привет» подруге, желает сладких снов Лисе и, даже не погладив скулящую Пони, исчезает в спальне.

Паулина, смешно надув губы, идет ко мне. Я сажусь на пол и обнимаю лисенка со спины, так и не расстегнув ботинки. Блондинка скрещивает руки на груди, пока я медленно стягиваю куртку и пытаюсь сдерживать рыдания.

— Что случилось? — спрашивает она, а я уже чувствую, как намокают глаза.

— Кажется, я все испортила

Глава 20

Дым

Nikitata — ТАЙМАУТ

Chord Overstreet — Hold On

— Салют, Дым! — с ходу налетает Артем, водила из другого караула. Он пару раз выходил на замену к нам. — Что забыл? Кажись, не время твоего правления.

Знаю, что шутит, у этого клоуна вся жизнь — один сплошной цирк, но мне не до него сейчас.

— И тебе не хворать, дело есть.

— Стажера погонять приехал? Арсений Дмитриевич не справляется?

— Чего? — торможу с разворота посреди части, переспрашиваю, хотя с первого раза суть уловил. Утро и без того дерьмовое, чтобы с концами портить себе настроение, но я жду пояснений. — Стажер здесь при чем?

Одним глазом смотрю на часы — снова опаздываю. Я стал слишком часто опаздывать, не в моей манере. Просто в жизни пошел один тотальный сбой, чтоб его. Психолог МЧС, с которым у меня назначена встреча в рамках реабилитации после несчастного случая с Дэном, припомнит мне и опоздание, и раздражительность. А, судя по моему состоянию, я точно не буду подбирать слова в беседе с ним.

— Да ни при чем, — несется мне вслед, когда уже шагаю к спортзалу, где нахожу нашего Леона-киллера. Тот с разрисованным гипсом и бандажом на руке наяривает приседания.

Да у него здесь целый театр с декорациями! Телефон установлен на специальном штативе с лампой, стажер без майки, зато в шлеме. Лыбится в экран, морда вот-вот треснет. Под музыку трясет телесами, как сказала бы мама, да так активно, что подзатыльник хочется вручить.

— Что ты здесь забыл? — без прелюдий к делу перехожу.

Парень вздрагивает, оборачивается, спешит выключить запись, а потом идет ко мне и протягивает здоровую лапу.

— Ты не слышал вопроса? С ушами тоже проблемы? — Руку не жму, не заслужил. Бью по шлему так, что забрало падает. — Сними и не позорься. Что ты здесь на больничном забыл, спрашиваю? Я, кажется, ясно выразился, что пока при тебе эта штука, — указываю на гипс, — я тебя не вижу.

— Так вы и не должны были, — ухмыляется, не стесняясь. Стаскивает головной убор, берет полотенце и вытирает пот с лица. До хрена уверенный в себе малый. — Но у начальника другое мнение на этот счет.

Я смотрю на Леонида, который пытается вызов бросать. Прыти в нем, конечно, как в быке тупоголовом.

— Пояснишь или мне стоять догадываться?

— А вам лучше с Арсением Дмитриевичем поговорить. Я в части тренируюсь с его разрешения и доброго слова и отчитываться буду только перед ним.

Ах вот как запели.

— Когда ты пришел в мой караул, я правила доходчиво объяснил, — закипаю в один момент, повышаю голос. — Знаешь, чем невыполнение прямого приказа для тебя обернется?

День из дерьмового переходит в разряд «никого бы до вечера не убить».

— Что за крик, а драки нет? — слышу вдруг мелодичный голос Паулины, которая должна сегодня вместе со мной участвовать в сессии и подтвердить, что чувствую я себя на десять баллов из десяти. Нужно быстрее закрыть тему с психологом и этими гребаными душевными травмами.

Вижу, как вспыхивают глаза малолетнего придурка, когда пялится на Пулю. Еле сдерживаюсь, чтобы не взять за шкирку и не вытолкать из пожарной части туда, где ему самое место. На больничный. Дураку как минимум неделю еще по срокам с гипсом ходить, а после восстанавливать руку. Арс совсем с головой перестал дружить?

Не рассыпаясь в приветствиях, бросаю на Лину тяжелый взгляд и иду напролом в кабинет к другу. Возможно, бывшему, если он без моего ведома такую хрень творит. Едва ли не с ноги открываю дверь, застав Бережного за телефонным разговором. Он явно тоже не в духе, ну что ж…

— Федь, если терпит, давай позже. Мне с утра уже мозг вынесли.

— Что здесь стажер делает?

Арс напрягается, расправляет плечи, услышав мой тон.

— Я разрешил ему тренироваться, чтобы не терял форму. Он здесь под присмотром. Соревнования…

— Ты совсем поехал с этими соревнованиями? Я запретил ему появляться, пока не восстановится. О какой дисциплине идет речь, если ты ведешь свои игры, насрав на мои приказы?

Я почти физически ощущаю, как с каждым словом из меня выходит желчь, которая копилась все это время, отравляя тело и разум.

— Тот же вопрос я всегда задаю тебе, когда ты кладешь на мои приказы, — орет в ответ Арс, не стесняясь. Стены-то картонные. — Не нравится чувство?

— Так это месть какая-то?

— Парень будет тренироваться здесь столько, сколько ему влезет.

Точка кипения дает о себе знать красными вспышками перед глазами. Я, как тот чайник, лишь пар из ушей не идет.

— Да пошел ты.

Вылетаю, не глядя на Арса, но слышу, как тот спешит за мной, насыпая вслед. Разворачиваюсь и толкаю в грудь, когда приближаемся к спортзалу. Киваю на представшее зрелище: Паулина танцует в кадре рядом с нашим общим другом-киллером, пока тот, откровенно лапая за талию, направляет ее движения.

Лина флиртует со стажером так же пошло, как это в целом и выглядит. Не мне ее осуждать, но вот у Арса лицо заметно кривится. В глазах застывает огонь, какой давно не видел. Наверное, с тех самых пор, как он осел в кабинете и, зарывшись в бумажках, на хрен забил на жизнь.

Ему нужна была встряска? Он ее получил.

— Ты змееныша пригрел.

Хлопаю друга по плечу, а затем ухожу, оставив осознавать собственную глупость.

Час наедине с психологом проходит в этот раз совсем иначе. Я много, очень много говорю, выплескиваю все, что кипит внутри, и все, что тлело. К моему удивлению, это приносит результат. Появление Паулины с опозданием в двадцать минут ровным счетом ничего не меняет. К тому времени я уже признаю, по словам Алексеевича, самое главное: что отчаянно отбиваюсь от правды, которая окружает меня.

Юна была права. Я не хотел ее слушать, потому что она была чертовски права. Я бежал от реальности, как бежал от боли. Я — дурак, а она — мой свет. Просто злился сам на себя, потому что ушел с головой в беспроглядную тьму.

После внезапного озарения срываюсь с извинениями, оставляю Паулину отдуваться за двоих, а сам мчу в мастерскую — сейчас это кажется важнее всего прочего.

Просидев там до вечера, чтобы закончить задумку, забираю детали и спешу домой. Очень надеюсь, что успею вперед девочек, но нет — Юна уже забрала дочку и встречает со сдержанной улыбкой, прячет глаза. Зато мелкая, издалека увидев даже через пленку «клокодилов», бежит ко мне да едва не взлетает.

Лиса спотыкается на ровном месте, и я ловлю ее за миг до того, как прочесала бы носом пол. Слышу тихий вскрик рядом, оборачиваюсь и, наверное, первый раз с нашей недомолвки — или моей вспышки гнева, как сказал бы Алексеевич — пересекаюсь с Юной взглядом. Глаза у той широко распахнуты, как и губы. Смешная такая: выдыхает, быстро моргает, улыбается нервно.