(Не)любимый муж (СИ) - Соловьева Анастасия

— То есть я должен поверить в то, что твой бывший совершенно случайно оказался в университете в тот момент, когда там была ты?

— Мы с Маринкой учимся в одной группе. Думаю, Егор запомнил её расписание и припёрся, чтобы меня вернуть.

— Почему ты не удивлена? — настороженно спрашивает Яр. — Вы давно расстались с Егором, и вдруг спустя несколько месяцев он появляется в университете и просит у тебя прощения. Ты подозрительно спокойно об этом рассказываешь.

— Да потому что он звонил мне вчера, жаловался на Маринку, ныл об утраченном доверии, — от неприятных воспоминаний злость снова разъедает меня изнутри, отчаянно ищет выход.

— Ясно. Звонил, значит, — гневно бросает Яр. — И почему ты об этом не сказала?

— Да потому что ты свою Танечку ненаглядную притащил, и нам было не до разговоров про досадливый звонок Егора! — голос звенит, накопившийся негатив готов вот-вот хлынуть наружу.

Ярослав складывает руки на груди и словно отдаляется от меня ещё больше, даже не смотрит в глаза.

— То есть в твоём молчании виновата моя сестра?

— Извини, а с каких пор я должна перед тобой отчитываться? Ты ведь не предупредил о появлении сводной сестры! Почему не позвонил, не сказал, что возвращаешься домой не один? Или только я обязана обо всём докладывать?

Я вскакиваю с кресла, дышу тяжело, почти задыхаюсь от обрушившихся негативных эмоций. Мне больно, обидно, противно. Я злюсь на Яра и на его сестру, на весь этот несправедливый грёбаный мир. Не я виновата в том, что бывший рехнулся и начал ко мне приставать, не я виновата в бунтарстве Тани, не я заварила всю эту кашу с фотографиями и дурацким видеороликом! Тогда почему я за всех оправдываюсь? Что за бред?

— Есть вещи, которые нельзя скрывать, — Яр твёрдо стоит на своём, не хочет признать хотя бы долю своей вины.

— Какие например? Перечислите весь список, пожалуйста! А я буду записывать!

— Разговор с бывшим — одна из таких вещей.

— Да ладно? А наличие эгоистичной сводной сестры в перечень не входит?

— Нет.

— Удобно устроился, ничего не скажешь!

— Серьёзно? — иронично вопрошает он. — Это я удобно устроился?

Он усмехается. Взгляд колючий, пронизывающий до костей. Лицо чужое, словно и не было между нами вчерашней близости, будто мы до сих пор лишь незнакомцы, заключившие брак по расчёту. Я думала, мы отношения строим, но оказывается — мы даже не слышим друг друга. Каждый талдычит о своём.

— Ты о чём сейчас? — мой голос звучит тихо и даже жалобно.

Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Безлимитная карточка, которой я пользуюсь по своему усмотрению. Дорогие шмотки, косметика, еда. Шикарный трёхэтажный особняк вместо общежития. Деньги, которые не принесли мне счастья.

Я говорю о том, что он не имеет права злиться на ситуацию с Егором, а он вспоминает о финансах. При таком раскладе я всегда буду неправой, потому что «удобно устроилась». Такой аргумент нечем крыть. Но ведь мы вроде отошли от концепции брака по расчёту, зачем тогда Ярослав вплетает деньги в нашу ссору?

— Ты знаешь, о чём я говорю, — он проводит рукой по волосам, хмурится, но прямо на мой вопрос не отвечает.

— Сказал «а», говори и «бэ», — грустно улыбаюсь. Грудную клетку ломит от боли и неприятия. А чего я ожидала? За пару дней наладить отношения невозможно.

— Это никак не связано с темой нашего разговора, — тихо произносит Яр.

— Да ладно, я и так всё поняла. Мне надо смириться с любым раскладом, ведь я трачу твои деньги и поэтому не должна роптать. Ты можешь ничего не говорить о сестре, я же обязана сразу докладывать о любом разговоре, иначе окажусь виновата в том, что бывший насильно меня зажимал и за локти хватал!

Сука, руки снова трясутся, как у алкоголички со стажем. Обнимаю себя за плечи, жмурюсь, чтобы сдержать подступающие слёзы. Я не зареву перед мужем! Он этого не достоин.

— Майя, посмотри на меня, — слишком родным, мягким голосом просит Ярослав. Ему тяжело сопротивляться, но я пытаюсь.

— Обойдёшься, — трясу головой. — У тебя есть ещё какие-нибудь вопросы или я могу быть свободна?

По приближающимся шагам и по ворвавшемуся в ноздри любимому запаху я понимаю, что Яр не готов меня отпустить. Чувствую его близость, и с трудом подавляю желание сделать шаг назад. Это его оскорбит.

Он перехватывает мою руку и нежно касается пальцами открытой ладони. Дурацкие слёзы жгут глаза. Я тихонько всхлипываю.

— У тебя следы на запястье, — его голос глухой и растерянный.

— Так бывает, когда не сообщаешь мужу о звонке своего бывшего. Заслужила, наверное, — едко отвечаю ему, не желая раскисать и превращаться в плаксивую дуру.

Ярослав касается губами тонкой кожи запястья, целует там, где я до сих пор ощущаю фантомные боли от чужого собственнического захвата. Часто-часто моргаю, теряясь от неожиданной ласки, и снова всхлипываю. Поцелуи Яра действуют, как лучшее в мире лекарство. Пальцы перестают дрожать, сердце сладко сжимается в груди.

— Он больше никогда тебя не тронет, — уверенно заявляет Яр. В его голосе слышится гнев, но на этот раз я точно знаю, на кого он направлен.

— И что же ты сделаешь? Морду ему набьёшь?

— Есть более действенные методы.

Он целует каждый мой пальчик, и я робко улыбаюсь ему, даже в глаза решаюсь заглянуть — а там зелёные искристые луга, в которых нет следов былой ярости. И как у него получается успокоить меня одним только словом или прикосновением? Загадка.

— Кажется, нас обоих достала Таня, но злость мы почему-то выплёскивает друг на друга, а не на избалованную девчонку, — вздохнув, говорю я.

— Не совсем так. Моё терпение лопнуло, когда я увидел эти дурацкие фотки. Конечно, я им не поверил. Видео вообще бредовое, без звука. Но у меня в голове не укладывалось, что любимая сестрёнка могла так по-скотски с тобой поступить. Я весь день копил в себе гнев, а потом вывалил злость на Таню. Она и не подумала извиняться, вместо этого начала доказывать свою правоту, несла какую-то чушь и убежала, оборвав разговор на полуслове. Я не успел успокоиться, поэтому сорвался на тебе… Это было недопустимо, — мы соприкасаемся лбами, закрываем глаза. — Прости, Майя. Ты ни в чём не виновата. Я наговорил глупостей. Нервы сдали, как у мальчишки.

— Я хотела сказать про звонок Егора, правда хотела, но потом всё так завертелось с появлением Тани, что я тупо забыла…

— Я не привык к новому формату наших отношений, поэтому умолчал о сводной сестре.

— А какие у нас теперь отношения? — я немного напрягаюсь, и Яр это замечает, отстраняется, убирает прядь волос с моего лица и гладит по щеке.

— Хочу, чтобы мы стали настоящей семьёй.

— Я тоже очень этого хочу, — радостно улыбаюсь, обнимаю его за шею и покрываю поцелуями его лицо.

Мы долго не можем отлипнуть друг от друга. Целуемся нежно, страстно, до лёгкого головокружения от нехватки кислорода. Усталость как рукой снимает, я снова чувствую себя бодрой и живой. Пусть не все обиды забыты, не все проблемы решены, но мы справились с первой ссорой в нашем новом статусе и даже достигли взаимопонимания.

— Я не знаю, что делать с Таней, — признаётся Ярослав, когда мы сидим на диване и просто обнимаемся, наслаждаясь желанной близостью. — Наверное, её пора отправить домой, к родителям. Не будет же она и в самом деле жить на вокзале.

— А вдруг будет? Ты же потом себя не простишь.

— Можно снять ей комнату где-то в центре.

— Нет, Яр, это не выход, а бегство. Легче избавиться от надоедливой малолетки, чем попробовать достучаться до неё, разобраться в причинах её истеричного поведения. Она попросила тебя о помощи, потому что от неё все отказались. С родителями общий язык Таня не нашла, друзей, как я понимаю, у неё тоже нет, и ты — её единственная надежда. Если ты её бросишь, отправишь к родителям или на съёмную квартиру — это будет концом света для недолюбленной девчонки. Она и так считает, что никому не нужна, и подобным жестоким поступком ты лишь подтвердишь её опасения. Таня навсегда замкнётся в себе. Разве ты этого хочешь?