Ежевика (СИ) - Астафьева Александра

— Сладко, Женя, сладко, — ответила ему с румянцем на щеках после того, как мы подтвердили сладость, приводя в восторг всех присутствующих.

Свист, гул голосов и аплодисменты посыпались сию минуту. Радостные выкрики неугомонных жителей деревни требовали продолжения «банкета», а именно поцелуя, Женя заверил всех, что хлеба и зрелищ будет предостаточно.

Всё ж молодцы местные. Накрыли такой шикарный стол, украсили цветами, лентами, шарами. И в правду как по-настоящему. Студенты-практиканты помимо того, что помогли устроить настоящий свадебный праздник, не забыли о подарке в виде палатки для новобрачных, украшенном в винтажном стиле. И почему я внутренне противилась этому празднованию? Ведь самое главное, видеть счастье и радость в глазах своих близких и друзей, которые без притворства веселились, одаривали нас улыбками.

Нет, подобное со стороны гостей не могло быть похожим на какую-то шутку или мимолетный стеб. Особенно, когда ближе к вечеру я и Женя прогуливались под руку к небольшому мостку, который настоятельно рекомендовала посетить Васильевна.

«Повесите этот замочек любви, тщательно провернув в нем ключик, который кинете в речку. И пусть накроет его песками и камушками, чтоб никогда не встретился с замком, чтобы никто не смог открыть и разрушить вашу чистую и настоящую любовь», — говорила женщина, вручая кованый навесной замок со слезами на глазах. И как тут было не расплакаться самой? Я не смогла сдержаться, когда слезы текли по лицу, оставляя свои мокрые дорожки на щеках. Как оказалось — к лучшему. Вскоре стало так легко и свободно, и вовсе не боязно, а по ощущениям очень уверенно и целенаправленно, когда мы ступили на небольшой деревянный мост, и он устойчиво принял нас. Его дощечки прокладывали под ногами предназначенный нам путь в новую совместную жизнь, а по бокам текла речушка — совсем мелкая, но смело омывающая собой камни.

— Ты продолжаешь думать, что происходящее — сон? — спросил парень, привлекая мое внимание к браслету, что находился в его руке с серебряными ниточками и украшением в виде знака бесконечности. Своеобразный символ вечной преданности и любви вместо обручального кольца. Чуть позже Женя признался, что подготовил свадебный атрибут, привезенный из Франции, в качестве подарка для меня. И сейчас самый подходящий момент, чтобы закрепить его на моем запястье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Наверное, все, что происходит — это маленькая репетиция нашего предстоящего веселья, — ответила я, поглаживая пальцем знак «восьмерки», когда он красиво и верно расположился на моей руке. — Спасибо.

— Не благодари меня, это малость того, что я могу сделать для тебя, — Женька клюнул меня в кончик носа. Следом, прикрыв глаза, я заулыбалась, когда моим векам также досталась парочка коротких его поцелуев. Ступая по непрочно выстеленным деревянным дощечкам, мы прошли к середине моста и остановились. Женя достал из кармана джинсов тот самый замок, подаренный Васильевной, чуть помедлил, рассматривая его, и вложил в мою руку ключ.

— Этот замочек будет напоминать всем о нас, — проговорила я, загадочно рассматривая кованый предмет. — И о том, что здесь зародилась новая любовь, как и хотела того Маргарита Васильевна.

— Напоминать — да, но не второе, — отрицал Женька. — Все зародилась давным-давно на улице Садовая во дворе дома с номером сорок два, когда одна маленькая девочка со смешными длинными косичками отобрала у меня мой же баскетбольный мяч, бросив фразу: «Наигрался? Другие тоже хотят».

— Серьёзно? — я рассмеялась.

 Женька кивнул головой, обнимая меня за талию одной рукой, во второй же крепко держал подарок Васильевны.

— Что-то я не помню.

— Было, было, — потерся носом у моего виска, вдыхая аромат волос.

— А дальше, что? — спросила я, отодвигаясь от его ласковых нападок.

— А дальше, — выдохнул он. — Твой брат просек, что ты мне нравишься и всячески подкалывал меня этим.

— Ничего такого не помню, — специально дразнила его, нарочно призывая к воспоминаниям.

— И то, как мы с тобой ушли гулять по местным окрестностям, а позже заблудились? Как ты плакала, а я тебя успокаивал, хоть и сам боялся не меньше.

— Ах, это, — протянула я, вспомнив тепло Женькиной руки на своей ладони и прикосновение пальцев, что стирали слезы по щекам. — Ты ещё тогда обнял меня, как будто защищал и согревал, и мы сидели под деревом в ожидании, что нас вскоре найдут.

— И нашли.

— Ага, прям собака пришла с милицией.

— Да, мало тогда никому не показалось.

— А помнишь, как я подарила тебе открытку на день твоего рождения, сделанную собственноручно? Дурацкая, правда, тогда получилась открытка. Ну, я не такой мастер рисунков как ты, конечно.

— Нет, не правда. Тот знак внимания был самым лучшим для меня подарком, — несмотря на то, что Еникеев заверил меня в обратном, я была уверена, что никакой открытки с идиотским сердечком внутри он и не помнил.

— У меня много таких не отправленных открыток для тебя, — промямлила я, бегая глазами по его лучистому взгляду.

— Почему не решалась?

— Я стеснялась.

— Зря, — он крепче стиснул меня в своих руках, — буду ждать их от тебя в почтовом ящике Франции.

Женька довольно улыбнулся, тем временем я сглотнула образовавшийся в горле огромный ком, избегая на себе его пристального взгляда. Напоминание о Франции ощущалось неприятным уколом, и Еникеев это заметил.

— Приступим? — кивнул головой на протянутый вдоль моста железный прут, который служил ограждением и моим спасением от того, чтобы не расплакаться на месте.

— Давай.

Одним ловким движением пальцев мы закрепили замок у толстого железного прута посередине мостика. Придерживая кисть моей руки, Женя несколько раз покрутил ключом в скважине замка, и спокойно кинул ключик в речку, словно метнул по воде камушек.

— Вот и все, — его руки обняли мою талию. Спиной ощущала его крепкие мышцы груди, под которой билось любимое мной сердце.

— Чему быть, того не миновать, — подхватила его слова, откидывая голову назад, а затем спросила.—  Знаешь что?

— Что? — переспросил Женька.

— Ты был прав, ты самый лучший, — призналась все-таки.

— Я не самый лучший, — его улыбка чувствовалась в моих в волосах. Я удивленно взглянула на него.  —  Просто я люблю тебя, Еникеева Вика, чтобы ты не думала и не говорила обо мне.

А затем Женя накрыл мой рот одним из своих сладких и нежных поцелуев, завершая слова любви не менее любимым действием.

«Еникеева» — вот оно, произнесенное им заветное для меня слово, которое моментально взбудоражило мое тело, покрывая приятными мурашками.

— Как же изумительно звучит, — замурлыкала я, когда развернулась к нему лицом и уткнулась носом в шею, вдыхая приятный его аромат. — Все же скучаю по твоей «Ежевике».

— Бесполезное занятие, — его пальцы зарывались в моих темных локонах. — Эта «ягода» теперь прочно закрепилась за нами.

— Еникеевы Женя и Вика, — продолжила мысль, крепко-крепко обнимая своего мужа.

— Именно так, Ежевика.

Я потеряла счет времени. Минуты могли показаться вечностью, или, наоборот, мимолетным мгновением. Связанные обещаниями и надеждами, прошлым и будущим, проделанные нитью давно зародившегося прекрасного чувства, я поняла, что с Еникеевым мы неразделимы. Как тело и душа.

Глава 23. Всезнайка Еникеев

«Не спишь?»

На экране телефона появился заветный еникеевский «конвертик».

«Не-а», — мое лицо чуть не треснуло от улыбки.

«Какая проказница».

«И тебе доброго вечера. Обсуждаем в чате с девочками, как будем отмечать окончание сессии. Завтра последний экзамен, а там — «свободу попугаям».

«Что планируете?»

«Поход в ночной клуб. Если не усну раньше положенного, то буду поздно».

«Хм. Грандиозно».

Не то слово.

«Ничего нового. Никакой мне клуб не нужен, ведь Еникеева рядом нет».