Выбор (СИ) - Дейс Джули

— Это неправильно, — тихо говорит она.

— Быть честной или испытывать ревность?

— Второе.

— Ты не должна думать о том, что правильно, а что нет. Это не мы решаем и никто-то другой. Ты не должна стыдиться своих чувств.

— Возможно, — соглашается Эмма.

Беру её ладонь и поглаживаю запястье большим пальцем.

— Я познакомлю тебя с ней.

— С кем?

— Со своей девушкой из штатов, — вполне серьёзно говорю я, из-за чего она распахивает глаза и открывает рот, а я начинаю смеяться. — С сестрой, Эмма.

— У тебя есть сестра?

— Ну, если быть точным, то у меня старший брат и сестра. Они близнецы. Один, конечно, редкостный придурок, Мэди понравится тебе больше. Мэйс — это не лучшее лицо нашей семьи. Скорей, как тёмное пятно. Хотя… родители называют их всадниками апокалипсиса.

— То есть, удался только ты? — смеётся Эмма.

— Не могу так судить, иногда я думаю, что они хотят пристрелить нас всех.

— Как мило.

— Ещё бы.

Машина останавливается на парковке, и я быстро сую мужчине несколько купюр. Выползаю первым, Эмма следует моему примеру. Её глаза начинают блестеть, а радостная улыбка поднимает уголки губ. Мне ещё не удавалось видеть её такой сияющей от счастья. Говорю спасибо самому себе за выбор.

— Зоопарк? — восторженно шепчет она.

— Думаю, ты уже откормила всех птиц на набережной, — улыбаюсь я. — Другие тоже голодные.

Я совсем не ожидал её последующую реакцию. Полагал, что Эмма смутится, но она чуть ли не сбивает меня с ног, когда бросается с объятиями и крепко сжимает мою талию. Она что-то воодушевленно лопочет у груди и подпрыгивает на месте. Вместе с ней, радуюсь сам. Чутко ощущаю, как колотится сердце, доселе неизведанное чувство счастья и умиротворения поселяется в груди.

Обнимаю её плечи и прижимаю к себе, поставив подбородок на макушку, словно так и должно быть. Словно сейчас всё на своих местах.

— Идём? — спрашиваю я.

Эмма тут же начинает энергично кивать, и я тяну её за собой.

Покупаю билеты и кучу будущего обеда, которым она закормит каждое живое существо в этом месте, даже если придётся пихать насильно. Уверен, никто не останется голодным, возможно, только я, но и не факт, что Эмма не вручит мне морковку или яблоко, заставив грызть.

Она продолжает подпрыгивать и осматриваться, пока мы идём вдоль тропинки, потому что клетки установлены дальше. На нашем пути только открытая терраса кафе и пара магазинчиков с сувенирами. Эмма смотрит не в сторону кафе, а в сторону магазинов. Я уже знаю, что какая-то из игрушек будет её. Вполне вероятно, что я куплю её сам. Хотя, тут не нужна вероятность. Я знаю, что куплю ей любую, на которую она укажет. Наслаждаюсь будним днём, который не делает это место адским пеклом семейных выходных. Я всё ещё помню, как приходилось протискиваться в Нью-Йорке, когда мы делали что-то подобное. Конечно, у меня были Мэйс и Мэди, который сами по себе представляют машины для убийств, что легко прокладывают путь к ограждениям. Сейчас это не требуется. Зрителей немного, и я достаточно высокий, чтобы видеть всё самостоятельно. Кроме того, многие безобидные животные являются открытыми. К ним можно войти и покормить.

Мы обходим кучу животных в закрытых вольерах, и каждый раз реакция Эммы одинаковая: детский восторг, с которым она смотрит на них, словно они не иначе, как чудо. Кажется, её радость даже больше, чем у детей рядом. Пока я принимаю каждое, как само собой разумеющееся, Эмма смотрит на них с сердечками в глазах. Тигры, медведи, гепарды — все хищники получают от неё только милые комментарии, хотя на деле, могли бы порвать её за секунду, будь у них подобная возможность. Теми же воодушевлёнными комментариями награждаются коршуны, орлы, ястребы, что только рады заклевать её.

— Он убьёт тебя, как только ему предоставится возможность, — улыбаюсь я, когда она указывает на красивые глаза орла, что неподвижно сидит на самой высокой ветке.

— Ты думаешь о плохом.

— Мыслю реально.

— Так нельзя. Пока ты не тронешь их, они не тронут тебя.

— Да, — смеюсь я. — Если кто-то из них будет голодным, они ни в коем разе не подумаю о тебе, как об аппетитном обеде или ужине.

Эмма кидает на меня сердитый взгляд, но не торопится перечить, ведь мы оба понимаем, что я прав. Ни одна овечка не убежит живой от голодного льва.

— Пошли, накормим всех тех, кто не откусит тебе руку.

Получаю её согласный кивок, и отклоняюсь от ограждения, вокруг клетки орла, что лишний раз доказывает его опасность.

На повестке дня олени, жирафы, коалы, панды и весь животный мир, который соткан из милых обнимашек и дружелюбия. Эмме удаётся накормить и их, некоторых она обнимает, гладит и чуть ли не целует перед сном в макушку, над чем я посмеиваюсь. Мне никогда не надоест наблюдать за тем, как легко она одаряет любовью каждого, даже муравья, который держит тростнику и бежит по ограждению. Она смотрит на всё сквозь розовую призму, и мне нравится эта чистота и невинность её видения и мышления. Я не вижу в ней и намёка на грубость или агрессию. Она одна сплошная нежность. Как роза, которая подарит последний сладкий аромат, когда срежут её стебель или пройдутся ногой по бутону.

Когда доходим до следующего ограждения, Эмма издаёт такой восторженный писк, что я едва не глохну. Не успеваю моргнуть, как она проскальзывает за ограждение и привлекает внимание всех лам, что присутствуют на территории.

— Ты посмотри, они же такие милые, — восторженно голосит Эмма, поглаживая и обнимая каждую с такой широкой улыбкой, что у меня сжимается сердце.

Она тянет к ним руки — и они идут в её объятия. Удивляет доверие, которое они проявляют в отношении неё буквально сразу.

— Они грязные, — улыбаюсь, смотря на то, как она зарывается носом в шерсти ламы и обнимает одну их них.

— Они милые.

— Милые вонючки, — смеюсь я.

Эмма остаётся полностью окружённой животными. Я ничего не могу сделать. Я просто смотрю, как она улыбается и старается погладить каждую, чтобы не обделить и не обидеть. Кажется, у неё появились поклонники и обожатели, судя по тому, как животные тянутся к ней, оставляя всех остальных. Вряд ли это из-за еды, потому что последняя корзинка в моих руках. Они идут к ней, потому что чувствуют её.

— Боже, — ещё восторженней ахает она, и всё это благодаря детёнышу. — Эйден, смотри, он же такой малыш.

И я смотрю, но не на того, на кого указывает её палец, а на неё. Я вообще не способен отвести от неё взгляд, и сейчас заранее предугадываю будущий выбор в магазинчике сувениров. Она не выберет медведя, жирафа или черепаху. Она выберет ламу.

Эмма скармливает им целую корзину, за что получает ещё больше взаимной симпатии. Они могут залюбить друг друга до смерти, клянусь. И пока она не видит, поднимаю телефон и делаю фотографию. На ней Эмма лучезарно улыбается и гладит одно из животных. Без сомнений, это одна из лучших картин, что мне доводилось видеть. И самое будоражащее, что именно я причастен к тому, как она улыбается. Сегодня я сделал её счастливей.

— Я отойду на пять минут, — предупреждаю я, на что Эмма согласно кивает.

За эти пять минут, посещаю магазин с сувенирами, но не покупаю игрушку, а выбираю ночник в виде ламы, который переливается разными цветам. Следом бронирую столик в кафе, что располагается у входа. Мне даже предоставляют возможность сделать самостоятельный выбор. Не раздумывая, беру тот, что открывает небольшое озеро с лебедями, которое расположись на другой стороне террасы.

Эмма как раз выходит на свободу, провожая взглядом животных. Она встречается со мной глазами и вновь улыбается, когда я вручаю ей покупку.

— Можешь тратить электричество сутками напролёт.

Смущение отражается на лице, когда девушка принимает подарок.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — киваю я.

— Не только за него. За сегодняшний день.

— Пожалуйста, — улыбаясь, ещё раз повторяю я. Слишком легко делать её счастливой.

Как оказалось, это ещё не всё. Эмма делает шаг и сокращает расстояние. Её губы касаются моей щеки, и она задерживает их. Я мог бы сказать, что это приятно, и не совру. Но мне мало. Кладу ладонь на её поясницу и привлекаю ближе, оставляя поцелуй на губах. Эмма не отстраняется. Она открывает глаза и немного улыбается.