Любимый (м)учитель (СИ) - Левина Ксюша
Они лежали рядом, и снова за окном разливался по небу рассвет. Красивой алой рекой, он чертил горизонт над чёрными девятиэтажками и тусклыми городскими огнями. Рассвет был тут главным, будто авангардный художник, решил, что стоит забубенить поверх пейзажа алую полосу, а потом посвятил этому целую выставку.
Егор снова не спал, и снова смотрел, как спит Вероника. Он уже четверть часа гладил ее лицо по одной и той же линии, от подбородка — до пробора волос. Лоб, нос, губы.
— Вы протрете во мне дыру, — не открывая глаз пробормотала Роня. — Разрежете напополам.
— Зачем опять дралась сегодня? — тихо спросил Егор, не давая никаких ответов, но гладить продолжил, только теперь пришлось уворачиваться от острых зубов одной акулы.
— Иванова сказала что мне надо к врачу, потому что в этой постели проходной двор, — Вероника открыла глаза и приподнялась на локтях. — Уже рассвет?
— Рассвет, опять… третья ночь без сна.
— Вы сами не дали мне спать у себя, — рассмеялась она. — Я давала шанс. Вы его упустили.
— Не жалуйся, Соболева. Хотела бы — ушла. Скажи, слова Ивановой тебя беспокоят?
— Нет, — она пожала плечами и упала обратно на подушку. — Понимаете… это ваша проблема, сколько вы наггетсов с сырным соусом съели. Не моя. Каждый должен следить за собой, и Иванова в том числе! Я прекрасно знаю вашу репутацию, и знала всегда. Оправдаете ожидания — ок! Окажетесь лапушкой — круто! Хуже? Но хуже некуда.
— Я так ужасен? Ах, ты стерва! — он навалился на Роню, оказавшись между ее ног и тут же уткнулся в сгиб ее шеи, больно прикусив кожу.
— Я вас не считаю ужасным, — она покачала головой, в попытке уйти от укуса. — Но вы же… ай! Вы же совершенно… не… ай! Эталон!
— А кто я? — Егор прекратил нападение, навис над Роней, чуть наклонился и коснулся кончиком языка ее шеи.
— Вы мужчина… — она застыла, медленно выдыхая. — Который… понравился мне именно таким… и большего я не жду.
— Но почему? — он стал спускаться ниже, пока не дошёл до живота, и не замер уткнувшись в него лбом. — Как можно влюбиться в неидеального человека?..
— Разве идеальный не скучен?
— Разве не идеальный не раздражает?
— Разве без раздражения я вам была бы интересна?
— С чего ты взяла, что ты мне интересна?
— Вы у моих ног… — засмеялась она и тут же выгнулась, ловя ртом воздух.
— Не «у», а «между» — тупица, — шепнул он.
Примечание:
Lay a whisper on my pillow,
Прошепчи мне сон в подушку,
Leave the winter on the ground.
Застели все ковром зимы.
I wake up lonely,
Просыпаюсь в одиночестве,
A stare of silence.
Под пристальным взглядом тишины.
In the bedroom,
Она в моей спальне
And all around (All around)
И везде (Она везде).
Touch me now
Прикоснись ко мне.
I close my eyes and dream away.
Я закрываю глаза, и мечты уносят меня.
"It Must Have Been Love" — Roxette
=…Превращать жизнь в войну…*
В тот вечер Вероника страшно боялась показаться братьям, но прятаться больше не имело смысла. Она стояла в тёмном коридоре и мяла край футболки, понимая, что сейчас она к ним выйдет. Они на кухне, сидят за столом все вместе и играют в «Билет на поезд». Они знают про драку, но не видели её лица. Вероника их избегала. Они решили, что всё только выглядело страшно и Вероника это подтвердила. Она братьев впервые в жизни боялась.
— Ты выйдешь уже к нам? — голос Влада отвлёк от диалога, который проигрывала в голове Вероника. — Если хочешь знать, мы в курсе, что ты там стоишь.
Голос напряжённый и сердце Вероники сжалось, ужас охватил и желание сбежать, спрятаться. лишь бы не смотреть им в глаза. отчего-то сейчас, перед родными за драку стало стыдно.
— Пр-простите…
В первую секунду все трое молчали. Она опустила голову, прикрываясь волосами, а потом выстроенные рядами вагончики из набора, полетели на пол и Влад подорвался с места. Подлетел, убрал волосы с её лица и потащил несчастную на свет.
Валера ударил по столу кулаком, а Константин откинулся на спинку стула.
— Что это? — голос Влада очень спокойный.
— Прости…
— За что? — Влад смотрел ей прямо в глаза. Они очень с ним похожи, и теперь, когда стояли вот так друг в друга вцепившись, он сжимал ладонями её лицо, а она в ответ его руки, казалось будто и вовсе одно целое.
Близнецы замолкли.
Связь между Владом и Вероникой очень напоминала ту, что была у Валеры с Константином, и никто никогда не любил и не ругал Соболеву так — как брат.
— Это из-за него?
— Нет.
— Да. Ты думаешь, мы не понимаем где ты пряталась эти дни? Мы по-твоему слепые?
— Нет, — из глаз Вероники покатились крупные слёзы и она хотела было вырваться, но Влад не дал. Он продолжал крепко держать, пока не уткнулся лбом в её лоб и не шепнул:
— Я его убью.
— Нет! Нет… Это всё Иванова… Я гуляла с его собакой, а она… он её бросил. Нет, Влад. Он ни при чём, его там даже не было.
— От него одни проблемы, — прошептал Влад, обнимая Веронику за плечи и притягивая к себе, так что она теперь всхлипывала уткнувшись ему в грудь.
— Ты всё время из-за него плачешь, ты всё время несчастна. Ты всё время в беде! Это больше не может продолжаться! Ты меня слышишь?
— Да, — она кивнула, а потом протестующе помотала головой. — Нет. Это просто стечение обстоятельств.
— Что он про это всё говорит?
— Он… Я сама разберусь… Я и его просила не вмешиваться, ясно?
— А он и рад, да?
— Нет.
— Я с ним поговорю.
— НЕТ! — Вероника отступила, глядя на брата покрасневшими полными страха и отчаяния глазами.
Всё-таки, какой бы интриганкой и уверенной в себе кокеткой она не была, слишком уж долго она терпела свою безответную любовь. Теперь, даже чувствуя потребность Егора в их совместно проведённом времени, она действительно страдала от мысли, что он уйдёт. Что сорвётся с крючка, что испугается, сбежит, решит не связываться.
И играя с ним, изводя его и заманивая, она при этом как опытный стратег ловила каждый его жест и взгляд. Она ликовала. И вечно молилась: «Только бы не совершить ошибку!»
— Он тебя трахает, — голос Влада был холоден и противен. — И мне это не нравится!
А потом брат ушёл и Вероника даже не сразу поняла, что куда бы из кухни он не свернул, хоть направо, хоть налево, так или иначе к Егору можно попасть.
А Егор ничего и не подозревал.
Последние несколько дней его день очень причудливо стал делиться на фазы «ожидания», «покоя» и «потребления». Утром он «потреблял» в больших количествах то, что про себя называл уютом. Его ему предоставляло ООО «Вероника», прижимавшееся к его телу. Смотреть на неё, обнимать её и видеть, как от малейшей смены позы она тут же подстраивается и откликается — было сущим удовольствием.
Потом Вероника уходила и Егор переходил в режим «ожидания», и думал о том, что скоро ехать на работу. Соболева в этом учавствовала, а значит ожидание было недолгим. Они ехали вместе и он её вёз на машине в состоянии «покоя», потому что сидеть с ней рядом было хорошо и приятно. Вероника не настаивала на конкретной музыке и вообще была очень покладистым пассажиром. Она протирала тряпочкой его солнцезащитные очки, открывала минералку, чтобы он попил и даже могла сходить в кассу на заправке, пока Егор ставил в бак пистолет.
Потом снова «ожидание», либо очередной пары её группы, либо окончания рабочего дня вообще. Потом «потребление». Потому что стоило им встретиться на обеде или перерыве, а такое бывало, и Соболева начинала изводить, заманивать, флиртовать и делать всевозможные авансы. Это было ужасно мило и смешно, а Егор это «милое» с радостью «потреблял», понимая правила игры. Смотри, но не трогай! И… крепко подсаживался.
