Луиза Розетт - Признания без пяти минут подружки (ЛП)
— Напиши мне насчет субботы, — кричит он, оглянувшись через плечо.
Кэмбер поднимает одну бровь, а я так неистово краснею, как будто у меня солнечный ожог.
Пока я захожу в класс, я прокручиваю в голове, какой некрутой я была с Джейми. Я могла бы с тем же успехом сказать, что у меня нет своей жизни, и я всегда свободна, просто сижу и жду его звонка.
Но я слишком возбуждена, что по–настоящему волноваться из-за своего ботанства.
Это наконец-то случилось.
Все будет ясно.
В субботу.
7
излишний(прил.): нецелесообразный, ненужный, необязательный
(см. также: я, Роуз Царелли)
Сидеть напротив Джейми за столом в «Morton's» – это сюрреалистический опыт по множеству причин. Во-первых, я думаю, у нас свидание. И это самое странное. Во-вторых, у нас свидание на публике, а это значит, что люди видят нас – вместе. В-третьих, наш болезненно внимательный официант – Роберт. А этого не должно было случиться, потому что я слышала, что летом его уволили, когда владельца арестовали за эксплуатацию несовершеннолетних и людей без документов, которым платили «черную» зарплату.
Но самое сюрреалистическое в том, что сегодня вечер, которого я так ждала, собираясь наконец воспользоваться ситуацией и задать Джейми вопросы – о Регине, об этом лете, о нас.
Если мы вообще есть.
Мне просто нужно еще немного... уверенности, наверно? У меня проблемы с разговорами. Возможно, потому что Джейми молчаливее, чем обычно.
И в этом могу быть виновата я.
Я сказала Джейми, что ему не придется меня забирать, и попросила Трейси подбросить меня до ресторана. И это не из–за него – я всего лишь не хотела объясняться с мамой. Она знала, что мне нравится Джейми, но сейчас мы с ней в странном положении – даже на полпути не дошли до того славного этапа, когда она разрешила мне пойти на выпускной старшеклассников. В те времена она была так счастлива, что мы снова разговариваем друг с другом, что даже не рискнула сказать «нет» – особенно, учитывая мое участие в той драке и какое–то «ненадежное эмоциональное состояние», в котором, по ее словам, я находилась.
На самом деле, я не врала ей. Я сказала, что проведу вечер у Трейси, и это правда – я собираюсь к ней позже, чтобы помочь с новым дизайном сайта Списка Шика.
Всего лишь сначала встречусь с Джейми.
На данный момент, мои попытки начать разговор выливаются в несколько диалогов из трех предложений, два из которых – мои: о начале учебного года и о том, какая хорошая погода. Одно его предложение, состоящее из единственного слова, возможно, даже нельзя расценивать как предложение. Поэтому я временно отказалась от разговоров и сейчас делаю вид, что не наблюдаю за ним, пока пытаюсь решить, стоит ли мне извиниться или просто ничего не говорить.
Роберт все время прерывает мой процесс принятия решения, подходя каждые одну–две минуты, чтобы наполнить водой наши стаканы, проверить хлебницу, принять заказ, дважды сверить заказ и заменить идеально чистый нож на менее чистый нож, чтобы он мог вернуться чуть позже и заменить его еще раз.
Наблюдать за Джейми Форта – это совсем не плохо. Сегодня он очень красиво выглядит в темно–зеленой рубашке, которая сочетается с его орехово–золотыми глазами. Но я пришла сюда не только наблюдать за ним. Я пришла поговорить с ним.
Роуз 2.0 резко меня пинает и приказывает шевелить своей задницей – извиниться или задать ему вопрос, сделать хоть что–нибудь.
— Помнишь прошлый День Благодарения, когда я была здесь с мамой, и мы увидели тебя?
Он кивает.
— Это было после того, как Питер рассказал, что попросил тебя за мной присматривать.
Подходит Роберт с нашими бургерами.
— Что-нибудь еще?— спрашивает он, адресуя вопрос Джейми. Когда Джейми качает головой, Роберт поворачивается ко мне: — Все нормально?
Звучит так, будто он играет детектива в черно–белом кино, говорящего с барышней в бедственном положении, которую нужно спасти от мужчины рядом с ней.
— Я дам тебе знать, когда у меня будет возможность попробовать, — отвечаю я, пытаясь подсознательно дать ему понять, что да, я на свидании с Джейми Форта по моей собственной воле, и да, пусть он уйдет, пожалуйста.
Когда Роберт наконец отстает от нас, Джейми откусывает кусочек бургера. Пока жует, он расстегивает манжеты и закатывает рукава, как будто собирается взяться за какую–то большую и тяжелую работу.
— Это было, когда ты выяснила, что я знаю твою маму, — говорит он.
Мой бургер застывает на полпути ко рту. Уголком глаза я вижу Роберта, стоящего у барной стойки и наблюдающего. Я не обращаю на него внимания, опускаю бургер, даже не откусив, и пытаюсь сообразить, что же я должна теперь сказать, чтобы точно ничего не испортить.
— Ты это хотел сегодня объяснить? — спрашиваю я. — Почему тебе пришлось видеться с моей мамой?
Джейми запускает пальцы в волосы и несколько секунд пристально смотрит в стол.
— Да. Ну, нет. Я хотел рассказать о моей.
Я жду. И еще жду.
— Записка, которую я написал. О том, что я другой. Я говорил о ней.
Уровень шума в «Morton's» увеличивается в тот момент, когда люди наполняют бар, чтобы посмотреть какой–то матч. Из-за шума мне становится трудно поддерживать Джейми – для этого нужно пытаться заполнить все пробелы. Иногда, когда Джейми говорит, в его фразах встречаются большие, гигантские пропуски, в которых должна быть информация.
— Так это твоя мама сделала тебя другим?
Он поднимает свою вилку и давит ей на скатерть, делая зубчатые отпечатки, пока пытается сообразить, что сказать.
— Она была больна. С ней не все было в порядке.
В прошлый День Святого Валентина мы с Джейми сидели в его машине на поле для гольфа, и он рассказал, что его мама умерла в каком-то лечебном учреждении. Он никогда больше об этом не говорил – в то время мне казалось очевидным, что он просто не хочет, поэтому я не спрашивала. Но теперь я думаю, что, возможно, ты должен спрашивать, чтобы другой человек знал, нормально ли говорить об этом.
Я сижу так неподвижно, как вообще могу, как будто любое внезапное движение может остановить происходящее.
— А что именно?
Он чуть сильнее давит вилкой на скатерть, потом поднимает ее, разворачивает на девяносто градусов и проделывает это снова.
— Она слышала голоса и все такое. Это ухудшалось, она делала странные вещи. Вот почему папа ее туда отправил. Он думал, что она что-нибудь сделает. Со мной. И это дерьмо сделало меня другим. Не таким, как нормальные люди. Вроде тебя.
