Фрэнсин Паскаль - В западне
Только сейчас она увидела, что у нее дрожат кончики пальцев. В первый раз с тех пор, как начала беспокоиться по поводу Регины, она призналась себе, что не просто волнуется. Она напугана!
2
В уже сгущающихся сумерках Элизабет вела машину по улицам, ведущим к холму – самой фешенебельной части Ласковой Долины. Она включила радиоприемник и тихонько напевала себе под нос, чтобы хоть как-то подбодрить себя. Руль красного «фиата», на котором они с Джессикой ездили, выскальзывал из рук. Пока машина медленно взбиралась на холм, Элизабет не обращала никакого внимания ни на красиво затененные деревья у нее над головой, ни на блестящий, сапфирового цвета океан. Единственное, что ее занимало, была мысль о том, что может ждать впереди.
Когда машина свернула с трассы и глазам Элизабет внезапно открылось все имение Морроу, ее нервное возбуждение возросло.
– Ворота открыты! – воскликнула она и затормозила у начала подъездной дороги, ведущей к особняку.
После минутного колебания она снова нажала на газ.
«Может, удастся раскрыть эту тайну? Подходящий момент», – подумала Элизабет, поворачивая машину к дому Морроу.
Ее сердце бешено колотилось. Она подъехала к дому, остановившись в конце аллеи, как можно ближе к парадной двери. Может быть, это нервы? Но Элизабет показалось, что в этот вечер имение выглядит как-то призрачно. Ей всегда нравился особняк Морроу. Несмотря на огромные размеры и все его великолепие, в нем было что-то доброжелательное, почти домашнее. По обочинам дорожек, ведущих к входу в дом, росли кипарисовые деревья, кусты и цветы. Но сегодня все это казалось ей неухоженным, почти заброшенным.
– Ну, была не была, – решилась Элизабет и нажала на кнопку дверного звонка.
Вспоминая скептицизм Джессики, она немного смущалась своего страха.
«Джес и вправду решила бы, что я идиотка, если бы увидела, как я дрожу здесь перед закрытой дверью», – подумала она.
Но тут дверь распахнулась. На пороге стояла женщина и строго оглядывала Элизабет с ног до головы.
– Чем могу служить? – холодно поинтересовалась она.
Элизабет сглотнула слюну.
– Я одноклассница Регины, – начала она, пытаясь заглянуть через плечо женщины в парадную гостиную Морроу, – то есть была ее одноклассницей до того, как она уехала в Швейцарию. Я слышала, что она ненадолго вернулась домой, и вот проезжала мимо и…
– Регины здесь нет, – отрезала женщина и попыталась закрыть дверь.
На лице ее появилось напряженное нервное выражение.
Элизабет привлекла все свои репортерские навыки, чтобы попытаться хорошенько запомнить, как выглядит эта женщина. Интересно, это она представилась Брюсу тетей Регины? У нее были начинающие седеть золотисто-каштановые волосы и бледная кожа. Но что в ней было необычное – так это глаза. Серые, слегка раскосые, от одного взгляда которых мороз пробегал по коже.
– Ее правда нет дома? – настойчиво переспросила Элизабет, к которой вернулось самообладание. – Я уверена, что слышала, как… – Она запнулась на полуслове.
К ее огромному удивлению, в гостиную вошла Регина.
– Регина! – воскликнула Элизабет и помахала ей рукой. – Когда ты вернулась домой? Мы с Брюсом пытались…
Странное выражение появилось на лице женщины, когда она обернулась и увидела Регину.
– А мне казалось, что я велела тебе оставаться наверху, – сказала она тихим строгим голосом.
Регина беспомощно посмотрела на Элизабет, стоящую в дверях. Ее взгляд, казалось, о чем-то настоятельно просил. Но Элизабет не могла понять о чем. Регина почти минуту стояла, замерев посреди гостиной. Затем с выражением полной беспомощности повернулась и подошла к лестнице.
Женщина, явно стараясь сохранять полное спокойствие, снова повернулась к Элизабет.
– Регина плохо себя чувствует, – быстро произнесла она и опять попыталась закрыть дверь, но Элизабет придержала дверь ногой. – Она сейчас не может никого видеть, – еще более настойчиво повторила женщина, – она плохо себя чувствует. – Ее голос дрожал от гнева.
Несмотря на это, Элизабет стала отчаянно подавать Регине знаки руками. Но Регина или боялась, или не захотела ей ответить. Во всяком случае, ее взгляд говорил то, чего не скажешь словами. У нее был такой беспомощный вид, она казалась такой одинокой, что Элизабет содрогнулась при мысли, что ей приходится жить наедине с этой суровой женщиной, стоящей в дверях. Значит, у нее нет другого выхода.
Не говоря больше ни слова, женщина напряглась изо всех сил и захлопнула дверь. Элизабет осталась снаружи, бессильно глядя на тяжелую запертую дверь, за которой была Регина.
Элизабет еще больше убедилась в том, что происходит нечто странное, но что? Она до сих пор не могла этого понять. Неужели эта странная женщина выдает себя за тетю Регины? Но зачем? А может, Регину держат в ее собственном доме против ее воли?
Элизабет была совсем сбита с толку. Чувства смущения и тревоги не покидали ее, пока она медленно съезжала на машине по дороге, огибающей большой холм. Каждый вопрос, приходивший ей на ум, рождал еще десяток новых. Где же родители Регины? А Николас? Знают ли они по крайней мере эту странную «тетю» или, может, они тоже попали в беду?
Когда Элизабет свернула на аллею, ведущую к дому Уэйкфилдов, у нее так и не нашлось ответа ни на один вопрос. Впереди она увидела машину отца и посмотрела на часы. Было уже полседьмого.
Элизабет снова бросила взгляд на машину отца, и ей в голову пришло неожиданное решение. Мистер Уэйкфилд был адвокатом, и Элизабет не сомневалась, что он сможет предложить что-нибудь дельное, если бы они с Джессикой рассказали ему о странных событиях, происходящих в имении Морроу. Но мистер Уэйкфилд был заботливым, любящим отцом и всегда оберегал дочерей от разного рода неприятностей.
«Нет, нам с Джессикой нужно держать все это в тайне!» – решила Элизабет и торопливо пошла к входной двери.
Она хотела увидеться с сестрой прежде, чем Джессика расскажет родителям о Регине. Если она успеет хоть что-нибудь рассказать, им не удастся помочь подруге. Родители никогда не позволят им вмешаться во что-то опасное.
А сегодня вечером Элизабет убедилась, что вмешательство в то, что происходит в доме Морроу, вряд ли будет безопасным.
– Естественно, я ничего не рассказала отцу, – обиженно произнесла Джессика и нахмурилась.
Она лежала на ковре, закрывавшем пол в ее комнате, и занималась аэробикой, поднимая ноги в такт музыке, доносившейся из магнитофона.
Элизабет оглядела комнату.
– Из одного сумасшедшего дома в другой, – засмеялась она и присела на краешек незастланной кровати Джессики.
Комната Джессики была постоянным предметом шуток в семье Уэйкфилдов. От выцветших стен до одежды, разбросанной по всей комнате и всюду попадавшейся на глаза, ее комната выглядела как «доживавшая свои лучшие дни». В этот день она была похожа на зону национального бедствия.
