Мари Соул - Сотвори свое счастье
— Вы просто так думаете, — возразил он.
— Я это знаю, — твердо ответила Фиона. — Что касается вас…
Он опять перебил ее:
— Ничто не изменит моего мнения. Я видел, что делали с людьми любовь и брак, и не хочу иметь с этим ничего общего. Вы можете свести меня с женщиной, но я не собираюсь на ней жениться. Уверяю вас, я никогда не женюсь.
— Замечательно! — проворчала Пегги и в сердцах выключила радио. Ей совсем не обязательно тратить время, выслушивая очередные мужские доводы против брака. Для разнообразия она была бы не прочь послушать мужчину, объясняющего, почему он хочет жениться.
Объясняющего ей.
Следующему парню, который изъявит желание встречаться с ней, она немедленно задаст вопрос о его отношении к браку. Он за или против? Если брак его не интересует, то c'est la vie [2] и прощай. Никаких напрасных надежд. Никаких разбитых сердец.
Подойдя к окну в гостиной, она залюбовалась озером Мичиган. С высоты двенадцатого этажа открывался вид на бесконечную серо-голубую водную гладь, прибрежный парк и причал. Вдоль берега плыло круизное судно с выстроившимися вдоль палубы туристами. Пара месяцев — и подобное зрелище, пожалуй, наскучит. Камерон Слейтер хочет, чтобы работа была завершена в трехмесячный срок. Пора переключиться с мыслей о мужчинах и замужестве на работу. Пегги снова взяла в руки блокнот и рулетку.
Когда она сегодня утром разговаривала со Слейтером, то услышала, что он не был доволен работой предыдущего дизайнера, но ничего не менял по личным соображениям. Она не знала, что увидит в его квартире, но все же оказалась не готова к тому, что предстало ее взору, когда привратник открыл ей дверь.
Отделка в западноамериканском стиле совсем не подходила для этой многоэтажки и совершенно не соответствовала личности мужчины, с которым Пегги познакомилась сегодня утром. Сказать, что это была безвкусица, значило ничего не сказать. Для полноты ощущения оставалось лишь повесить угольно-черные картины и везде поставить клеймо, каковым фермеры помечают скот. Три керамических горшка в углу смотрелись громоздко, примитивный стол с каменной столешницей напротив дивана — просто комично. Пегги подумала, что дизайнеру Слейтера следовало бы застрелиться.
Она услышала скрежет ключа в замке входной двери и глубоко вздохнула. Затем спешно откинула с лица волосы и поправила очки, как всегда сползшие на кончик носа.
По-видимому, прибыл Камерон Слейтер.
Наконец-то.
Камерон знал, что она все еще находится в его квартире — привратник не заметил, чтобы она выходила. Опоздание на один час пятнадцать минут не являлось лучшим началом для деловых отношений, однако у него имелось оправдание — по крайней мере для одного часа. Оставшиеся пятнадцать минут были потрачены абсолютно впустую.
Он увидел ее сразу, как только вошел в гостиную. Она стояла у окна, и улыбка на ее лице была теплой и приветливой.
— Мисс Барнетт, — произнес он и перебросил портфель в левую руку, чтобы, подойдя к ней, протянуть ей правую. — Мне очень жаль, что заставил вас ждать.
Она энергично ответила на рукопожатие, однако, в недоумении подняв брови, дала понять, что ждет объяснений.
— Боюсь, — принялся Камерон за предварительно отрепетированную в лифте речь, — мое опоздание было неизбежным. Требовалось разобраться с некоторыми бумагами одной из моих клиенток. Ей уже за восемьдесят, к тому же месяц назад у нее был небольшой инсульт и она говорит с трудом. Не мог же я просто встать и уйти, пришлось мне потратить лишний час. А вы уже осмотрелись?
— Да.
— И?..
Она высвободила свою ладонь из его руки, и в ее карих глазах заплясали веселые искорки.
— Вы правы. Ваша квартира нуждается в радикальной перестройке.
Он понял это в тот же день, когда вернулся из своих поездок и увидел окончательный вариант отделки. Но Хэл по-настоящему гордился своим творением! Камерон до сих пор помнил восторженное выражение лица своего старого приятеля, когда тот демонстрировал ему каждую комнату.
В тот день Камерон не решился объявить Хэлу, как все здесь ему омерзительно. Он так и не смог сказать ему об этом позже, поскольку спустя всего лишь месяц эта безвкусная обстановка превратилась в память о нем.
Два года прожил Камерон, любуясь зеркалами над своей кроватью, креслами, у которых вместо подлокотников торчали дуги фургонных колес, и столами с каменными столешницами. Правда, коровий череп был выдворен незамедлительно, а шпоры, режущие глаз черные картины и железное тавро — гордость любого фермера — составили ему компанию. Сейчас Камерон хотел избавиться от всего остального — и не позже Рождества.
— Я доверяю вашему вкусу, — сказал он. — Однако хочу, чтобы окончательный вариант всего, что вы будете делать, был согласован со мной.
— Я так и думала. — Она посмотрела вокруг. — Это обойдется вам недешево.
— Разумеется.
Вместе с тем он точно знал, что ее расценки ниже, чем в среднем по Чикаго. Проявляя предусмотрительность, он заранее навел справки. Пегги Барнетт и Дарлин Лоуренс основали «ПДК-интерьеры» чуть более двух лет назад. Как и большинство новоиспеченных предпринимателей, они боролись за свою нишу на рынке. Пегги была дизайнером по интерьеру, а Дарлин занималась оформлением окон по индивидуальным проектам и изготовлением покрывал для кроватей. Все, с кем он говорил, описывали Дарлин как виртуоза швейной машинки, а Пегги — как несдержанное динамо, одевающееся очень своеобразно, но обладающее безупречным вкусом, что и проявлялось в хорошем дизайне.
Однако в данный момент она не сводила глаз с лица Камерона, ему стало немножко не по себе, и он в недоумении приподнял брови.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Не знаю. — Она слегка откинула голову. — Ваш голос… Напоминает… — Она глянула в сторону его стереосистемы, затем покачала головой и улыбнулась. — Уверена, это простое совпадение.
Ему нравилась ее улыбка.
Ему вообще нравилась Пегги.
Очки, опять съехавшие на кончик носа, не портили впечатления, которое производили ее выразительные карие глаза, к тому же она была обладательницей великолепной гривы золотистых волос, прекрасного лица и сногсшибательной фигуры. Пегги была довольно высокой девушкой, ростом в пять футов и то ли восемь, то ли девять дюймов, стройной и очень привлекательной. Она знала, как одеться, чтобы обратить на себя внимание. Люди, с которыми разговаривал Камерон, правильно описали ее вкусы относительно одежды. Нельзя было не заметить некоторую экстравагантность — синие колготы, синие замшевые туфли и цветастое платье, едва прикрывавшее бедра, — но все это вместе смотрелось очень и очень выразительно.
