Алина Дворецкая - Сказка о Снежной Королеве
Когда дверь закрылась, Катя отвернула до предела оба крана и засунула голову под душ — ее худенькие плечи сотрясались от рыданий.
* * *В ожидании Аниного звонка Роман провел четыре долгих дня; на пятый он наконец решился позвонить сам. Ее рабочий телефон был забит у него в трубке под именем Андрей; Роман набирал номер не без некоторого внутреннего трепета.
— Але. Можно Аню?
— Это я, — уверенный, официально-офисный голос.
— Это Рома. Здравствуй.
— А, привет, — ответили небрежно на том конце провода; Роман попытался воскресить в памяти ее необычное лицо, узкое, с великолепными черными бровями вразлет; только бы она согласилась встретиться!
— Ты меня еще помнишь?
— Ну да, конечно, — судя по интонации, улыбнулась.
— А почему не звонишь?
— Я как раз собиралась тебе звонить. Чуть попозже.
— Вообще-то ты мне еще позавчера обещала позвонить, — напомнил Роман.
— Да, знаю, — потрясающая властность интонирования. — Я была очень занята. С ребенком. И вообще.
— Понятно. Чем в выходные занималась? — В выходные? — удивилась Аня. — Да у меня в выходные работы было по горло.
— Понятно. А сегодня что делаешь? — затаился, напрягся, до боли вжал ногти в ладонь.
— Да вроде пока ничего.
— Я вообще-то хотел тебя в кино пригласить, — сказал Роман. — На «Звездные войны». Это продолжение той старой трилогии двадцатилетней давности, если ты смотрела. Говорят, очень круто. Если ты не против.
— В кино? — короткая пауза. — Нет, не против. Слушай, это так неожиданно. Я в кино не была лет пять. Все на видике смотрю.
— Ну, так что? — возликовал Роман. — Я заеду за тобой на работу часиков в десять?
* * *Матово переливался молочный коктейль в высоком бокале, зеркально отблескивала черная мраморность круглого стола, блестели золотисто часы на руке у бармена, протиравшего длинные стеклянные тубусы. Анжелика, облокотясь на поддельный мрамор, улыбалась загадочно — улыбалась вроде бы Роме, но получалось так, что улыбалась всем присутствовавшим в баре кинотеатра «Кристалл» мужчинам. Такое было хорошее настроение, и причин было предостаточно. Глупая проститутка Настя, ненатуральная блондинка двадцати девяти лет от роду, вбежала в помещение «спорткомплекса» с широко открытыми, напуганными глазами. «Анжелика, вы уходить собираетесь? Там у входа какой-то „Мерседес“ припаркован, но явно не к нам, какой-то тип здоровенный стоит, звонит с мобильника, и в машине еще минимум два человека. Вы осторожнее». Настя была единственной из девочек, кто звал Анжелику на «вы», и это было тем смешнее, что она была самой старшей из всех. «Буду осторожней, — пообещала Анжелика, — это, наверное, как раз за мной и заехали». Действительно, у новенького «мерса»-купе темно-зеленого цвета красовался мускулистый Рома, в узком пиджаке, с мобильником — и внутри, на кожаных сиденьях салона, еще двое — один водитель, другой вылез наружу, чтобы Анжелика с Ромой могли разместиться сзади. «Сергей, Илья, — представил Рома своих друзей, — а это Аня». Минутой позже они уже неслись на бешеной скорости по направлению к центру, лишь на красных сигналах светофора притормаживая чуть, и хозяин «мерседеса», симпатичный, кажется, парень, выкрикнул нечто нечленораздельное от восторга скорости, а Рома орал ему прямо на ухо неожиданно высоким, курсантским голосом: «Налево! Направо! Направо, черт! Поворачивай!» — и попутно объяснял Анжелике, что автомобиль этот куплен всего два дня назад, а счастливый владелец обкатывает его таким вот образом. Потом был бег по Невскому, под проливным дождем, потому что безумный этот владелец высадил их где-то не там, а в глубине души Анжелике было жаль намокших бежевых замшевых туфель ценой в двести сорок баксов. Сейчас эти туфли сохли нелепыми разводами прямо у нее на ногах, но Анжелике было уже скорее смешно, чем жалко.
— Может, выпьешь чего-нибудь? — спросил Рома, перегибаясь к ней через высокий стол.
— Да вот еще один молочный коктейль и выпью, — сообщила Анжелика. — Ну, я имею в виду, может, вина там или еще чего? — уточнил Рома.
— Нет, вина точно не буду. Я вообще как бы особенно не пью.
— Я, кстати, тоже, — поспешил солидаризоваться с Анжеликой Рома и, уже возвращаясь от стойки со вторым коктейлем, добавил:
— Но даже если я пью, по мне это незаметно.
Анжелика критически осмотрела второй бокал — у нее и первый-то был опустошен в лучшем случае на треть. Ну ладно, как раз хватит до начала сеанса.
— Серьезно? То есть ты не буйствуешь, не лезешь в драки и не ложишься быстренько спать, когда напиваешься?
— Я никогда не напиваюсь, — сказал Рома гордо, — а дерусь очень редко. По особым случаям. Видишь вот этот шрам на подбородке? Это еще в школе. Я дрался в школе всего три раза, но меня очень боялись. Когда я дерусь, у меня крышу сносит.
Шрам на подбородке был кривым и глубоким, и Анжелика почувствовала нечто вроде легкого приступа отвращения. Бойцы (а всем своим видом Рома напоминал именно бойца, интеллигентного, но бойца) никогда не были в ее вкусе. Смазливые узкоплечие мальчики — другое дело, а если таковых не было в наличии, то тогда уже полнеющие бизнесмены — такие, как ее бывший.
— Это я дрался в десятом классе из-за девушки, — продолжал Рома. — Против меня было пятеро. И один из них кастетом пробил мне подбородок. Потом оказалось, что челюсть сломана, но тогда я этого не чувствовал. Отломал от забора штакетину и пошел на всех них. Они как-то сразу начали пятиться. Одному я, правда, штакетиной здорово распорол руку. Там из этой деревяхи гвозди какие-то торчали.
Анжелика поморщилась от обилия физиологических подробностей.
— Девушка, наверное, была очень красивой, — подошла она к истории с другой стороны.
— Наверно, — пожал плечами. — Это была моя первая любовь. Потом она вышла замуж за моего друга.
— А почему не за тебя? Такие вещи не спрашивают, конечно…
— Не знаю, — ответил Рома. — У нас с ней было все, кроме… ну ты понимаешь.
— Не понимаю, — сказала Анжелика.
— Она стала женщиной с моим другом, — пояснил Рома со вздохом. — И вышла за него замуж.
На Анжелику дохнуло провинциальностью, деревней, домостроем. Она постаралась спрятать удивленно-снисходительную улыбку — ну что ж, такое тоже бывает, вот такой человек этот парень, ты с такими не общалась, а он вот такой.
— А ты и она? — спросила Анжелика. — У вас ничего такого не было?
— Ну почему? Мы целовались, — ответил Рома, еще больше утверждая Анжелику во мнении о его непроходимой провинциальности. — Знаешь, я был очень наивный мальчик. Меня так воспитали. Я не мог перейти эту грань.
