Виктория Рутледж - Долгий поцелуй на прощание

«Она, что ли, играет со мной? — подумала Кэт в панике. — Понимает, что я вру, и пытается поймать меня?»

— Ну, я зову его Роб. — Она сильно покраснела. «На самом деле я зову его Джайлс».

— Прелестно, дорогуша. Ооо, смотри-ка, где мы уже. Ну, мне пора собирать вещи.

«Слава богу», — подумала Кэт. А действительно, где они? Вид за окном практически не поменялся за истекший час.

— На самом деле, — добавила она, вдруг разволновавшись перед встречей с Лондоном, мчащимся по шоссе им навстречу, — на самом деле я еду не совсем в Лондон. Я выхожу… ммм… раньше — мы с моим другом, ммм, Робом, собираемся весь день гулять, а потом он везет меня к себе домой.

— Ооо, познакомить с родителями, я надеюсь? — сказала миссис Браун, и ее глаза сузились, как у всех пожилых женщин, когда они начинают расспрашивать.

«Нет, чтобы безумно порезвиться на диванчиках в гостиной его очаровательной матери-американки, пока она сама загорает, растянувшись на пляже».

— Ммм, да, вроде того. Я раньше очень мало бывала в Лондоне, и он вроде как… приобщает меня… потихоньку, если вы понимаете, что я имею в виду, — добавила Кэт.

Когда Джайлс позвонил ей по телефону, его предложение звучало замечательно. Приятная прогулка на целый день по полям какого-нибудь старинного помещичьего имения далеко от Лондона — там, где зелени достаточно, чтоб убедить ее, что она почти дома. Затем быстрая поездка с закрытыми глазами в отделанной плюшем машине матери Джайлса прямо до дверей очаровательной квартиры в Челси. Романтический момент переступания порога, ужин и спать. Очень рано лечь спать.

Никакой паники на заполненных людьми платформах метро, никаких переездов в отупелом состоянии красным автобусом в Ромфорд, никакой опасности, что застрянешь в толпе японских туристов и тебя занесут, несмотря на отчаянные крики, в музей восковых фигур мадам Тюссо.

Или, по крайней мере, так задумывалось. Джайлс предложил провести день в Кенвуде (миссис Крэг охала, ахала и снабдила ее пятью фактами о прошлом этого места, которые Кэт и сама смутно помнила из своих конспектов по истории, а затем указала, что этот город не входит в Национальный экономический трест, и нет никакой причины давать Кэт семейную членскую карточку для скидок). Джайлс велел ей выйти на Хэнг-лейн, где автобус, по его словам, непременно остановится. Он даже записал это для нее на клочке бумаги. Он возьмет с собой корзину для пикника, мороженое, все, что Кэт захочет, — она должна только найти, где выходить.

Кэт озабоченно посмотрела на часы, затем на расписание. Нервно откусила кусочек бутерброда с салатом. Горло словно сжалось.

— Ааах, ты, наверное, ждешь не дождешься встречи, не так ли? — квакал голос ей прямо в ухо.

— Ммм, да, не дождусь, — согласилась Кэт, решившись пойти на вежливый компромисс: отвечать по необходимости, глядя в окно.

Дальнейших комментариев не последовало: автобус подъехал к остановке, и миссис Браун с некоторым усилием поднялась с сиденья, выронив свою потрепанную книжку в мягкой обложке.

Кэт неловко привстала, чтоб помочь ей поднять с пола сумки, и каскад подтаявших крошек шоколадки «Ролос» посыпался с ее колен. Она с ужасом взглянула на свои джинсы. В приступе вранья она однажды сказала Джайлсу, что никогда не ест шоколада, и он был так потрясен, что Кэт скорее умерла бы, чем призналась, что жить не может без больших шоколадных плиток. Он хвалился ее презрением к шоколаду перед своими друзьями в колледже, и она не могла из-за этого купить в баре «Твикс». А хуже всего то, что после долгого лета, которое она провела одна, потому что Джайлс был в Цюрихе, он привез ей из международной столицы шоколада только глупого пушистого сенбернара. А разве ей хотелось чего-нибудь, кроме плитки шоколада «Тоблероне» в фут длиной?

Теперь же испачканные джинсы выдавали ее с головой. А шоколадка была даже не ее!

— О боже. Тебе нужно положить их в холодильник, а потом протереть кубиком льда, — бросила через плечо владелица шоколадки, с трудом протискиваясь с сумками по проходу. Похожая на победительницу телевизионного шоу, она уже бойко махала рукой кому-то за окном.

— Ммм, спасибо, — пробормотала Кэт.

Это была ее лучшая пара. Джинсы вожделенного восьмого размера, но она подозревала, что десятого, несмотря на ярлычок. Как она обожала беззаботно оставлять их брошенными на стуле, демонстрируя свое торжество над ляжками многодетных женщин семейства Крэгов!

Покачнувшись, автобус тронулся, и несчастная Кэт откинулась на спинку сиденья.

Миссис Браун энергично махала ей с мостовой, и Кэт удалось улыбнуться и шевельнуть рукой в знак прощания. Она не может уверенно вести себя даже с пожилыми дамами.

В ее дорожной сумке, среди вороха одежды миниатюрных размеров, была запасная пара джинсов. Почему бы не пройти полную школу поездок в автобусах и не попробовать переодеться, не глядя на проезжающих автомобилистов?

Кэт стащила с верхней полки сумку, отыскала плеер и уселась обратно в кресло, упершись коленями в переднее сиденье, хотя прекрасно знала, что через полчаса в ноги начнут мстительно впиваться булавки и иголки. Солнце жарко светило в окно. Она закрыла глаза и включила звук так, чтобы не слышать шум двигателя, — это было опасно громко, но «Кеники»[5] временно заглушили тоненькие голоса в ее голове — результат паники перед внезапно представившейся ей картиной.

Европа. Что происходит сейчас в Европе? Джайлс обязательно говорит о серьезных вещах, а не о тех обыденных глупостях, к которым она была склонна. Кэт однажды придумала несуществующий мюзикл Эндрю Ллойда Веббера о сумках на колесиках, в которых возят клюшки для гольфа, — только чтобы он перестал объяснять ей, каков размер долга стран третьего мира. Возможно, ответ на последовавший вопрос окончательно сбил его просветительский пыл, и он очень долго смеялся. Но рано или поздно Джайлс должен был обнаружить ужасающий масштаб ее невежества. Кэт, конечно, льстило, что он считает ее умнее, чем она есть. Но она совершенно не может объяснить механизм изменения курсов валют, а это просто неприлично. Кэт получила высший балл на устном экзамене по французскому языку только потому, что смогла сносно пробубнить в нужных местах несколько галлицизмов в знак согласия. Тот же самый метод, как казалось, срабатывает с Джайлсом и мировой политикой. Но теперь она жалела (со всей силой угрызений совести согрешившей католички), что не придерживалась своего решения читать каждый день в газетах раздел, посвященный бизнесу.

Я на небесах, мне сказали… Кто сказал тебе?

Разве она не единственная с потока осталась без работы на осень?