Дебби Мэкомбер - Нора
— Он сильно пострадал? — спросила Стеффи.
— Он был в критическом состоянии, и ему будут оперировать ногу. Какое-то время придется полежать на вытяжке. Есть еще несколько внутренних повреждений, но они не так серьезны.
— То есть он пока вне игры?
— О да. Думаю, он пробудет без сознания до завтрашнего дня — если не дольше.
— Тогда не будем будить спящую собаку, — рассудила Стеффи. — Не похоже, чтобы визит Валерии пошел ему на пользу — по крайней мере сейчас.
— Ты уверена, что мы поступаем правильно? — Нора не разделяла убежденности своей сестры. У Валерии было право знать о несчастном случае с ее другом.
— Нет, — подумав, ответила Стеффи. — Я совсем не уверена. Но я просто не хочу расстраивать Валерию перед свадьбой. Тем более что Кэссиди все равно не узнает, если она придет сейчас навестить его.
Нора не знала, что ей делать. Очевидно, у Рауди были веские причины, чтобы звонить ее сестре и даже прилететь в Орчард-Вэлли. Может быть, он любит ее. Если это так, то он опоздал.
На следующий день, в полдень, Нора стояла в церкви вместе с остальными приглашенными на свадьбу. Все, за исключением Валерии, нервничали и напряженно улыбались. Валерия же совсем не беспокоилась. Теперь, когда настал день, которого она так долго ждала и из-за которого переживала, она совершенно успокоилась и была безмятежна.
У Норы же кружилась голова. Она не впервые присутствовала на свадьбе. Три раза даже выступала подружкой невесты. Но никогда она не была так… возбуждена. Это было точное слово. Она была возбуждена и по-настоящему счастлива за двоих людей, которых так любила.
Хотя она ничего не говорила Валерии и тем более Колби, доктор нравился ей самой. А кому он мог не понравиться? Он был сдержан и вежлив и вместе с тем необыкновенно обаятелен. Он был не из тех, кто избегает женщин. Его роман с Валерией доказывал это.
Старшая сестра Норы хорошо поработала при подготовке своей свадьбы, и ее старания окупились. Церковь выглядела изумительно. Гирлянды белых гардений обвивали колонны и спинки скамеек. Алтарь оформляли свечи белого воска и букеты цветов: больше всего было гардений, белых и чайных роз и розовых яблоневых веток.
Подружки невесты, одетые в платья разных цветов, держали букеты под цвет одежды. Нора в длинном нежно-розовом одеянии прижимала к груди букет розовых яблоневых цветов, а Стеффи, одетая в бледно-зеленое, несла букет лимонно-желтых розовых бутонов.
Цветочный аромат наполнял церковь и выливался из распахнутых дверей наружу, подхваченный легким ветерком.
Все было прекрасно. Цветы, венчание, любовь, которая связывала Валерию и Колби, то, как они обменивались кольцами. Несколько раз на глаза Норы наворачивались слезы. Она ругала себя за сентиментальность и чувствительность, но ничего не могла поделать. Это была самая прекрасная, самая трогательная свадьба, которую она когда-либо видела.
Валерия вся светилась. Никакими другими словами не выразить выражение ее лица, когда она улыбалась мужу.
Прием, обед и танцы должны были состояться в городском клубе Орчард-Вэлли. Но сначала нужно было еще сфотографироваться, и это тянулось целую вечность. Нора не могла понять, почему вдруг ее охватило нетерпение. Она куда-то заторопилась. Это было так на нее не похоже!
Когда все наконец закончилось, отец взял ее под руку, и они направились к лимузинам, выстроившимся вдоль улицы, чтобы отвезти гостей в клуб.
— Я слышал про Кэссиди, — произнес он шепотом, — как он?
— Я звонила в больницу утром, — ответила Нора. Этот человек всю ночь не выходил у нее из головы. Ей не спалось, и времени подумать о Рауди Кэссиди было предостаточно. Она объяснила свою бессонницу переживаниями накануне предстоящей свадьбы. Она не думала звонить в больницу, ведь у нее было полно дел: Валерия все утро отдавала приказы по-военному; однако Нора чудом выкроила минутку для звонка. — Дежурила Кэрол Фрэнклин. Она сказала мне, что ему уже сделали операцию.
— И?
— И что он чувствует себя лучше, чем ожидалось.
— Думаю, будет хорошо, если кто-нибудь из нас заглянет к нему попозже, — тихо сказал Дэвид Блумфилд. — Я сам расскажу Валерии и Колби о несчастном случае, после приема. Думаю, они тоже захотят его повидать.
— Я заскочу к нему, — предложила Нора с готовностью, удивившей ее саму.
Отец кивнул и вложил ей в руку ключ от машины:
— Сматывайся, когда представится возможность. Если кто-нибудь спросит о тебе, я найду что сказать.
Он ушел, прежде чем Нора смогла спросить его о чем-нибудь. Почему-то отец был уверен, что она захочет оставить свадьбу собственной сестры — главное событие года, — чтобы посетить незнакомца в больнице.
И это было правдой. Сама того не понимая, она искала достаточно вескую причину, чтобы поступить так, как сейчас предложил ей отец. Именно поэтому она чувствовала нетерпение, не могла спать ночью. Что-то внутри нее стремилось назад, в больницу. Назад, к постели Рауди Кэссиди.
Между танцами и обедом был небольшой перерыв. В это время разбирали столы, музыканты настраивали инструменты. Ей вполне хватит времени, чтобы уехать никем не замеченной.
Она встретилась глазами с отцом. Похоже, он думал о том же, так как незаметно кивнул ей.
Hope пришлось собрать все свое терпение, чтобы довести машину без происшествий, и это ей удалось вполне.
В больнице было тихо и малолюдно. Если кто-нибудь и счел необычным ее наряд: длинное, до полу, розовое платье, длинные белые перчатки и соломенную шляпку с лентами, то никто ничего не сказал.
— В какой палате лежит Рауди Кэссиди? — спросила она у дежурной.
— В двести пятнадцатой, — ответила Дженис Уилсон, взглянув на экран компьютера. Было видно, что Дженис хочет спросить о Валерии и ее свадьбе, но Нора искусно увильнула от нее и быстро направилась вдоль по коридору.
Поднявшись на нужный этаж, она пошла прямо к его палате. Немного постояла в дверях, давая глазам привыкнуть к полумраку.
Правая нога Рауди была вытянута и закреплена неподвижно. Лицо повернуто к стене. Нора вошла в комнату и подошла к его медицинской карте, укрепленной на спинке кровати. Она читала историю болезни, когда вдруг интуитивно поняла, что он не спит. Он не производил ни малейшего шума и не двигался, чтобы показать, что он в сознании. И все же она поняла это.
Нора подошла к кровати осторожно, чтобы не побеспокоить его.
— Здравствуйте, — тихо сказала она. Веки его дрогнули, он открыл глаза.
— Хотите воды? — спросила Нора.
— Пожалуйста.
Она взяла стакан и соломинку и поднесла к его рту. Напившись, он поднял глаза на нее.
— Я уже умер?
— Нет, — тихо ответила она, нерешительно улыбнувшись. Очевидно, еще действовали обезболивающие, иначе Рауди бы почувствовал, насколько он жив.
