Харриет Уилсон - В поисках защитника
Свернув с перегруженного транспортом шоссе на проселочную дорогу, она вздохнула с облегчением.
Но и здесь надо было ехать не слишком быстро – указателей было мало, и пришлось воскрешать в памяти давно забытые приметы ландшафта. Ведь прошло очень много времени с тех пор, как она жила здесь в детстве, и многое наверняка изменилось.
Возвращение в эти места, вполне вероятно, было ошибкой, но не самой страшной. Она ведь еще не заказала номер, не связала себя обязательствами. Она может поехать дальше, в какие-нибудь незнакомые места.
Она все еще не сомневалась, когда подъехала к развилке. Налево, согласно указателю, была деревня, направо – пляж. Точно так же, как было когда-то.
Немного поколебавшись, Лиз повернула направо и стала медленно спускаться с довольно крутого холма. За высокой живой изгородью скрывалось несколько домов, которых не было прежде, но дорога не изменилась.
Не изменилось и объявление о том, что дальше въезд машин запрещен. Его только слегка подновили. Она послушно свернула на небольшую стоянку, заперла машину и пошла на пляж.
Дорога вела на берег Северного моря, которое было таким же холодным и серым, как небо над головой, а море было покрыто белыми барашками.
Ветер дул с моря, развевая волосы и бросая в лицо мелкие брызги ледяной воды.
Лиз побежала к берегу.
Ровная дорожка перешла сначала в каменистую тропу, а потом в поросшие песчаным тростником дюны. Преодолев последние несколько ярдов камней – а на каблуках это было не так-то легко, – Лиз добралась до песка. Здесь она подставила лицо ветру и оставалась неподвижной, всматриваясь в линию горизонта, пока у нее не зазвенело в ушах и не начали слезиться глаза.
«Марк, мне кажется, я люблю тебя».
«Ах, Марк, я думала, что люблю тебя, и верила, что ты любишь меня тоже. Но можно ли жить в чьем-то сердце и голове?» – в отчаянии спрашивала она себя, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
Пока он говорит тебе то, что ты хочешь от него услышать, ты ему веришь. У тебя просто нет выбора. А когда все заканчивается, когда все рушится, приходится принимать решение.
Ветер становился сильнее, ей стало холодно. Она плотнее закуталась в плащ и обхватила себя руками. Не отрывая взгляда, словно завороженная, Лиз смотрела на море: волны с грохотом и шипением то набегали на песок, то отступали. Увязая каблуками в песке, она подошла к кромке воды.
Ей всегда нравился шум моря, но сейчас она его почти не воспринимала.
Она вдруг вспомнила, как ее отец нашел на берегу большую раковину и после каникул она взяла ее с собой домой. «Смотри, Бет. Если ты приложишь раковину к уху, ты услышишь шум моря».
Она хранила эту раковину многие годы – когда училась в школе, потом в университете и когда жила в квартирах, которые снимала на пару с кем-нибудь, – словно это был талисман.
Но ей уже давно не попадалась на глаза эта раковина. И никто не называл ее Бет.
Лиз вытерла мокрые щеки.
«Я не уйду отсюда, пока не найду другую раковину».
Она знала, что самые красивые обычно попадались у нижней кромки воды.
Ветер все усиливался, он уже свистел в ушах, и она, почти оглохшая от этого свиста, подняла руки, чтобы закрыть уши, но в этот момент услышала какие-то звуки.
Прежде чем она успела что-то понять, на нее набросилась собака.
Она услышала лай и, повернувшись, увидела огромного пса: помесь лабрадора с какой-то другой породой. Лиз вскрикнула и попыталась отступить, но поскользнулась и упала коленом в ледяную воду. Одновременно она, защищаясь, закрыла лицо руками. Собака впилась зубами в рукав ее плаща, и она услышала, как затрещала разорванная ткань.
– Не двигайтесь! – услышала она грубый повелительный окрик. – Рубен, ко мне!
Пес тут же отпустил рукав и помчался к хозяину, виляя хвостом и радостно повизгивая.
Лиз еще с минуту не двигалась, а затем, дрожа от страха и холода, с трудом выпрямилась и, стоя в воде, стала выжимать плащ.
Тем временем незнакомец подошел к ней. Это был высокий мужчина в камуфляжной куртке, под которой угадывалась крепкая мускулатура. Длинные темные волосы выглядели неопрятно, нижнюю часть лица скрывала борода. Он оглядел ее серыми, как море – и такими же холодными, – глазами.
– С вами все в порядке? – Вопрос прозвучал скорее равнодушно, чем успокаивающе.
– Никогда еще не чувствовала себя лучше, – отрезала Лиз. – Промокла до нитки из-за вашего ужасного пса. Купание одетой в это время года не входит в число моих вздорных прихотей.
– Рад это слышать, – ничуть не смутившись, ответил незнакомец. – Я наблюдал за вами в полевой бинокль, и мне не понравилось, как вы себя ведете. Я решил, что вы собрались топиться.
– Так вы шпионили за мной? – возмутилась Лиз.
– Нет. Я высматривал куликов. Ваше появление мне помешало.
– Позвольте вам ответить тем же. – Она не пыталась сдержать ярость. – Надеюсь, наблюдение за птицами у вас получается лучше, чем подсматривание за людьми. Я просто прогуливалась по берегу.
– Вы не первая сумасшедшая, которая выбирает это место для последнего купания. А течение здесь коварное, не говоря уж о том, что вода ледяная.
– Благодарю за лекцию. И поскольку мы обсуждаем вопрос, как следует себя вести, позвольте заметить, что ваша собака опасна. Смотрите, что она сделала с моим плащом.
– В этом я виноват. Я послал его, чтобы он не дал вам совершить роковую глупость, от которой я считал своим долгом вас уберечь.
– А вам не приходило в голову, что не надо вмешиваться в чужие дела?
– Самоубийство – вещь непредсказуемая. – Он пожал широченными плечами. – Вы могли в последнюю минуту решить, что не хотите топиться, и тогда мы бы промокли оба.
– Слушать такую чушь оскорбительно. Я вовсе не собиралась топиться.
– Значит, я ошибся. Но это вряд ли наказуемая ошибка. – Помолчав, он добавил: – Вы действительно вели себя как-то странно.
– Прогуливаясь по берегу? – Лиз постаралась говорить с сарказмом. – Когда-то это не возбранялось. А что, теперь на это требуется особое разрешение?
– Вы примчались на берег с такой скоростью, словно за вами гнался дьявол, – спокойно ответил он. – Потом вы немного постояли, как будто в состоянии транса. Когда вы пошли к морю, я решил действовать в ваших же интересах.
– Да вы просто герой! Благодаря вашим усилиям я испортила дорогой плащ и сапоги. Не говоря уже о том, что могу заболеть воспалением легких.
– А вы испортили мне прекрасный день, хотя это, по вашему мнению, вряд ли сравнимо с уроном, нанесенным вашим драгоценным шмоткам. – Бросив на нее презрительный взгляд, он отвернулся и зашагал прочь. Потом остановился и кинул через плечо: – Советую вам переодеться, а счет пришлите на мое имя в «Рай для рыбака».
