Кристин Ханна - Разные берега

– Джек, мы не можем позволить себе скандалов, вроде тех, что случаются на общенациональных каналах. Должен вам честно сказать: я не хочу рисковать из-за вас.

Джек думал когда-то, что самым несчастным в его жизни был день, когда он повредил колено и понял, что никогда больше не сможет играть. Именно поэтому он и позволил себе привыкнуть к пилюлям.

Но он ошибался. Оказалось, что медленный, необратимый процесс потери самоуважения выносить еще тяжелее.

Джек встал и, собрав все силы, улыбнулся:

– Спасибо, что уделили мне время.

На протяжении многих лет Элизабет смотрела по телевизору дневные ток-шоу. Участвовавшие в них психологи утверждали обычно, что не стоит отчаиваться, если любовь отступает перед чередой повседневных домашних забот, что ее еще можно возродить.

Она очень надеялась, что все эти психологи правы, потому что их с Джеком отношения дали серьезную трещину. После двадцати четырех лет брака они забыли, что такое любить друг друга.

Она уже не могла притворяться, что ситуация изменится к лучшему сама по себе. Чтобы это произошло, надо что-то предпринять. В этом единодушно сходились все психологи. Для того чтобы добиться результата, нужно что-то сделать.

Сегодня Элизабет постарается вдохнуть новую жизнь в их отношения.

Она весь день думала об этом. Придя домой, она приготовила на ужин любимое блюдо Джека – курицу в винном соусе.

Элизабет разожгла камин в гостиной, поставила свои любимые свечи с ароматом корицы, притушила верхний свет. Желтые стены сразу приобрели мягкий золотистый оттенок. На столики из красного дерева, стоявшие по обе стороны от дивана, падали красные и золотые отблески огня.

Убедившись, что все в полном порядке, она приняла душ, а потом достала из ящика комода кружевную белую рубашку и трусики, которые много лет назад Джек подарил ей на день Святого Валентина. Она ни разу их не надевала.

Элизабет нахмурилась. Они выглядели такими маленькими! А бедра у нее уже не такие стройные, как раньше. Белье было сорок четвертого размера, на размер меньше, чем надо. Не так уж и намного... Если, конечно, не вспоминать, что в молодости она носила сороковой.

Она надела рубашку, трусики и с облегчением вздохнула. Немного тесноваты, но вполне ничего.

Она достала из шкафа и накинула голубой шелковый халат, тоже подарок давних лет. Материя ласкала ее гладкую кожу, и она вдруг почувствовала себя очень сексуальной.

На часах было уже половина седьмого. Джек опаздывает.

Элизабет налила себе бокал вина и расположилась ждать в гостиной. Допив второй бокал, она начала беспокоиться.

К восьми ужин остыл и был безнадежно испорчен. И тут она услышала, как он отпирает дверь.

«Ты опоздал», – чуть не вырвалось у нее. Но она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Хотя бы на один сегодняшний вечер она хотела быть для Джека любовницей, а не женой. Она налила ему бокал вина и пошла навстречу.

Джек с мрачным видом стоял в дверях. Элизабет сразу все поняла.

– Извини, я опоздал, – сказал он, даже не пытаясь улыбнуться.

Джек словно бы не замечал ни камина, ни свечей, ни ее наряда.

Она почувствовала себя глупо в этом халате.

– Меня не взяли.

– Почему, что случилось?

– Уилкерсон решил не рисковать и не брать на работу бывшего наркомана. – Джек улыбнулся так горько, что у нее заныло сердце. – Это, наверное, так и будет преследовать меня всю жизнь.

Элизабет видела, как ему тяжело, но, когда она захотела его обнять, он отстранился. Она смотрела на мужа и не знала, что делать, что сказать. В конце концов она протянула ему бокал:

– Выпей вина.

Джек взял бокал и прошел в гостиную. Сев за стол, он открыл портфель и достал оттуда кипу бумаг. Не поднимая на нее глаз, сказал:

– Зажги свет, а то ни черта не видно.

Она отвернулась, чтобы он не заметил, как ей обидно.

– Я принесу тебе поесть.

– Я люблю тебя, Птичка, – машинально произнес он ей вслед.

– И я тебя тоже, – тихо ответила она.

Глава вторая

На следующее утро Элизабет сидела на стуле у кухонной стойки, крепко обхватив кружку с горячим чаем из ромашки.

– Хочешь кофе? – спросил Джек, наливая себе чашку.

– Нет, спасибо. Я стараюсь употреблять поменьше кофеина.

– Опять?

– Да, опять.

Джек выглядел уставшим. И немудрено. Она слышала, как он всю ночь ворочался без сна.

– Может, останешься сегодня дома? – предложила она. – Съездим в город за покупками к Рождеству. Там сейчас так красиво! Все магазины уже украшены к празднику.

– Слишком холодно.

Элизабет замолчала. Когда-то им не мешали ни дождь, ни снег. Главное, что они были вместе. А теперь их разъединяла даже погода.

– Извини, – сказал он, погладив ее по плечу. Его виноватый взгляд растрогал ее.

– Джек, не переживай, в конце концов все у тебя получится.

– Я люблю тебя, Птичка.

Она почувствовала, что на этот раз он сказал это искренне.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда почему же тебе этого недостаточно?

Элизабет спросила, невольно отводя от него взгляд:

– Что ты имеешь в виду?

– Дорогая, ты ведь давно хочешь серьезно со мной поговорить, не так ли? Обсудить мучающий тебя вопрос: что стало не так в наших с тобой отношениях? Ну что ж, теперь и я хочу спросить тебя: почему тебе недостаточно того, что у нас есть?

Они так редко решались коснуться вопроса, почему они больше не счастливы вместе. Но не могла же Элизабет вот так прямо заявить ему, что ей кажется, что они больше не любят друг друга.

– Не знаю, – только и сказала она.

Джек сидел ссутулившись, с мрачным лицом.

– Элизабет, пойми наконец, что ты мучаешь меня. Ты постоянно жалуешься, что тебе плохо, что между нами что-то не так, но, когда я наконец пытаюсь выяснить, что же тебя все-таки не устраивает, ты уходишь от ответа.

– А что толку? Ты меня все равно как будто не слышишь. Они смотрели друг на друга, не зная, что же дальше сказать.

– Ну ладно, – проговорил наконец Джек. – Я еду на работу. Может, сегодня удастся сделать неплохой репортаж.

И опять их жизнь покатилась по накатанной колее. Джек чуть было не осмелился докопаться наконец до истинных причин ее недовольства, но в конце концов решил оставить все как есть.

Джек стоял у стадиона, поеживаясь на ветру.

– Вот мы и на месте событий, – произнес он, улыбаясь в камеру отработанной улыбкой телеведущего. – Эти две команды ведут борьбу в чемпионате штата среди университетов. В эфире полуденная спортивная программа и я, Джексон Шор.

Когда наконец красная лампочка на телекамере погасла, Джек отдал микрофон оператору.

– Черт! Как же я продрог! – сказал он, застегивая пальто на все пуговицы.