Юлия Снегова - Мужчина из мечты
— Ни в какую больницу я не поеду! — Ее голос сорвался.
— Подожди, давай по порядку, — они незаметно перешли на «ты», — что тебе сказал врач?
— Что, что! Что у меня сотрясение и что они сейчас вызовут «скорую» и отправят меня в больницу, даже если нет перелома черепа. А я никуда не поеду. В конце концов, у меня всего лишь сотрясение мозга, а не СПИД или чума! Это мое частное дело, никого не касается, где и как я буду лечиться!
— Ну и где же ты собираешься лечиться?
— Не знаю. Дома отлежусь, только не в больнице! Если меня туда опять упекут, я живой оттуда не выйду, я там с ума сойду! — Ее голос дрожал все сильнее.
Нина до боли в скулах стиснула зубы, но это не помогло: предательские слезы все равно покатились по грязным щекам, прокладывая в них светлые горячие дорожки. Нина закрыла лицо руками. Ей мучительно захотелось уткнуться Андрею в грудь и выплакать ему свою беду. Он казался таким сильным, абсолютно уверенным в себе, человеком, который все проблемы решает одним легким движением красивых рук. Но что-то удержало ее, и она упала лицом прямо на мерзкую рваную обивку больничного дивана. Ее плечи мелко тряслись, холодная клеенка противно царапала лицо.
Такого поворота событий Андрей не ожидал. Он растерялся. Ситуация выходила из-под контроля. Начиная с нелепого случая на дороге, резко прервавшего размеренный ход его недавно налаженной жизни, все события этого вечера все больше выводили Андрея из состояния душевного равновесия, с таким трудом им восстановленного. Теперь он даже не мог себе представить, чем все это закончится. Он знал только одно, — что рядом с ним сотрясается от рыданий беззащитное существо, молодая красивая девушка, с которой его столкнула судьба. Он чувствовал, что должен сделать все, чтобы ее горькие слезы сменились улыбкой.
Он склонился к ней и, полуобняв за плечи, попытался оторвать от грязного дивана.
— Нина, Ниночка, перестань, ну не реви же! Мы что-нибудь придумаем!
— Тебе-то какое до меня дело?
— Ну раз я до сих пор тут, значит, есть дело.
Андрей извлек из кармана брюк белоснежный платок и ласково вытер ей слезы.
Нина слегка успокоилась. Из рентгеновского кабинета вынесли снимки. Перелома не было. Андрей решительным шагом направился к врачу. Пробыл он там недолго. И вот появилось из-за двери его улыбающееся лицо, и он жестом позвал Нину.
— Эпилепсии не боитесь? — вдруг спросил врач.
— Нет… — Нина недоумевала.
— Тогда пишите расписку, что о последствиях предупреждены и от госпитализации отказываетесь. Ваш кавалер обязался обеспечить вам должный уход.
Счастливая Нина послушно подписала все что надо. Врач, не глядя на нее, как будто она, отказавшись от больницы, перестала для него существовать, всучил Андрею рецепт. Андрей молча пожал ему руку и быстро вывел Нину из кабинета.
4Уже в машине Андрей спросил:
— Откуда у тебя такой панический страх перед больницами? Ты что, там недавно лежала?
— Ну, хорошо, я тебе расскажу, хотя вспоминать об этом мне противно, тем более сейчас!
Это случилось в мае. Наконец-то, после месяца нудных дождей, наступила настоящая весна. Солнце било в не мытые с прошлого года окна, пылинки танцевали в лучах сумасшедшие танцы. Хотелось на природу.
И тут Ирка, школьная подруга Нины, помешанная на лошадях и на бесконечных романах, пригласила ее на ипподром покататься верхом. Все там выглядело вполне мило и безобидно. Лошади смирно ходили по кругу, на их спинах спокойно покачивались наездники. Нине это показалось скучным. От пожилой лошадки она отказалась. Молодой парень, инструктор, в бейсболке, одетой козырьком назад, поддразнивая ее, предложил молодого вороного жеребца, пленившего Нину своим радикальным черным цветом. Нине тогда все было нипочем, и она, ни минуты не колеблясь, согласилась.
— Смотри, он с норовом! — предупредил парень, посмеиваясь.
Солнце отсвечивало от дужек его темных очков. С его помощью Нина забралась в седло и неумело попыталась пустить жеребца рысью. Только она начала наслаждаться быстрой ездой, как вдруг вороной встал на дыбы и Нина упала, подвернув левую ногу.
«Неужели это моя нога может так ужасно хрустеть?» — было ее первой мыслью.
Потом уже появилась дикая боль, которую, как и хруст собственных костей, она не забудет никогда.
Ее отвезли в больницу, где она провела кошмарный месяц. Удушливая жара, многоместная палата, грязь, зуд кожи под гипсом — все это едва не свело ее с ума. Вышла оттуда она настоящей неврастеничкой. Следующий месяц, проведенный дома на костылях, добил ее окончательно.
— Но в конце концов все болезни, кроме смертельных, имеют свойство проходить, и я поправилась, — продолжала она свой рассказ. — Но самое ужасное во всей этой дурацкой истории то, что я лишилась работы. Я же актриса. Так сказать, мечта детства. После окончания института я землю носом рыла, чтобы устроиться в приличный театр. Знаешь, сейчас же всюду безработица, без блата никуда. Короче, меня взяли в театр-студию «Колесо», ну это такой новомодный театрик, довольно перспективный. Сначала меня долго мурыжили на эпизодах, потом начали вроде выдвигать на серьезные роли. Ты не думай, я как актриса вполне… Обо мне даже стали говорить как о «молодой и талантливой», ну и все такое.
Андрей кивнул.
— Если бы ты только знал, чего мне это выдвижение стоило! Представь, торчать по полуночи на их идиотских вечеринках, где из-за табачного дыма света белого не видно, смеяться дежурным остротам. Короче, вся эта так называемая богема такое болото — врагу не пожелаешь. Хорошо еще, что режиссер оказался гомиком, а то пришлось бы и его приставания терпеть, он у нас ни одного мальчика не пропустил. Ну вот, стала я, наконец, заметной такой молодой актрисой, и тут — бац! — этот перелом, и как раз перед гастролями! Гастролями не куда-нибудь, во Францию! — Нина замолчала.
— Ну а дальше? — спросил Андрей.
— Дальше ничего. Полное забвение, ведь шоу-бизнес такая вещь, если ты о себе не напомнишь, так никто о тебе и не вспомнит. Ну, конечно, пару раз звонил режиссер, утешал эдаким бодреньким голосом, обещал взять обратно, как только поправлюсь. Но я не строила иллюзий на этот счет. Если бы я была звездой и от меня зависел успех труппы, наверное, тогда главный разорился бы на лучших врачей и массажистов, лично притащил какой-нибудь фирменный тренажер, и я за месяц восстановила бы форму. А так… Всего лишь какая-то начинающая актриска. Театр уехал, я осталась. Когда труппа вернулась, мое место уже кому-то отдали. А работы в другом театре я так и не нашла. Понимаешь, вместе с ногой во мне тогда сломалось что-то еще, какой-то стержень, нет сил начинать все сначала. Так и сижу без дела, перебиваюсь случайными заработками. Начитываю за гроши романы на кассеты в библиотеке для слепых. А тут еще это сотрясение, — закончила она свой грустный рассказ.
