Дебора Смит - Голубая ива

Старший Коулбрук скривил губы — как вовремя и умело он отошел от этого проекта.

Не напрасно Лили обвиняла его в мальчишестве: ведь, заказав ее мужу спроектировать новые центры «Коулбрук интернэшнл», он рисковал, да еще как! Она не смогла отклонить его предложение создать внутренние сады, но ей не в чем было его упрекнуть, разве что в желании вновь расположить к себе.

Джулия что-то резко сказала Ричарду Портеру. Глядя на рослого архитектора с широким лицом, Артемас мысленно согласился с сестрой: он действительно упрям и трудолюбив вроде проклятого мула.

Фрэнк Стокмен пробирался к Ричарду сквозь толпу на мосту. Артемас ощутил какое-то непонятное волнение от того, что на руках он держал сына Лили! Кудрявые рыжие волосы — точно такие же, как у Лили, веселое милое личико.

От Артемаса не ускользнуло, что Ричард, увидев приближающегося к ним Стокмена, нахмурился и поспешно взял у него сына.

Тихий тревожный голос Элизабет прервал наблюдения Артемаса.

— Что это? — Сестра пристально всматривалась в беломраморный пол вестибюля.

— Я тоже почувствовал. — Майкл нахмурился и убрал ингалятор во внутренний карман пиджака.

— Скажите, что произошло? — потребовала Кассандра.

Элизабет с беспокойством взглянула на Артемаса:

— Какое-то сотрясение.

Оценивающим взглядом Артемас быстро окинул заполненный вестибюль. Гости, казалось, ничего не заметили; от сердца отлегло.

— Вероятно, отголосок какого-нибудь испытания на аэродроме Доббинса, — как можно спокойнее прокомментировал Артемас.

Кассандра выдохнула клуб белого дыма.

— Вряд ли. Семья Коулбруков в Соединенных Штатах достаточно почитаема, чтобы не портить ей торжества.

Поскольку больше ничто не вызывало тревоги, Артемас вновь сосредоточил внимание на мосту, где Джулия уже готова была произнести приветственную речь. Внезапно он почувствовал, как кто-то решительно и сильно сжал его руку. Не скрывая негодования, он резко повернулся, стараясь вырваться.

Каково же было его удивление, когда он увидел побелевшее лицо Лили.

Ее тревожный взгляд был устремлен мимо, губы чуть слышно шепнули:

— Посмотри на гобелен вон на той стене, слева, на втором этаже, где мост соединяется с балконом. Не надо ничего говорить. Просто посмотри.

Он поискал глазами указанное место, и вмиг все его мысли и чувства словно испарились. На стене рядом с гобеленом зияла вертикальная трещина около десяти футов длиной!

Артемас щелкнул пальцами. Майкл, Касс и Элизабет разом обернулись.

— Найдите службу безопасности, — тихо, но решительно произнес он. — Пусть срочно уведут людей с моста и закроют его, но закроют спокойно, без паники. Не дай Бог кого-нибудь испугать.

Брат с сестрами в ужасе проследили за его взглядом. У Элизабет перехватило дыхание. Кассандра машинально поставила бокал на поднос проходящего официанта. Майкл, мрачно глядя на людей, застывших у лестниц мостового пролета, чужим голосом сказал:

— Джеймс. Элис.

Брат и сестры поспешно исчезли в толпе, и Артемас услышал хриплый шепот Лили:

— Я должна увести Ричарда и Стивена.

— Я с тобой. Не подавая виду, заменю на мосту Джулию.

Все еще держась за руки, они стали пробираться к искривляющейся лестнице. Лили старалась не выпускать Стивена из поля зрения, как будто этим она могла уберечь его от самого страшного. Сын, поймав ее тревожный взгляд, поднял руку отца и успокаивающе помахал ей. Ричард с видом безумца взирал на происходящее.

— Оставайся здесь. — Артемас обернулся к Лили. — Я спущу их. Клянусь тебе.

— Я сама знаю, что делать.

Этаж снова дрогнул, на этот раз сильнее. Кровь ударила в голову Артемаса. Люди вокруг них заволновались, прокатился тревожный ропот. Лили вырвала руку и устремилась к мосту:

— Спускайтесь…

Голос потонул в грохоте падающего бетона и рвущейся стали. Мраморный пол содрогнулся. Джулия Коулбрук отшвырнула микрофон в сторону и, широко распахнув глаза, двумя руками ухватилась за перила балкона.

Лили в шоке оцепенела и не могла выдавить ни звука. Стивен, с расширенными от ужаса глазами, беспомощно прижался к Ричарду; тот, балансируя на раскачивающемся мосту, прикрыл голову сына своей рукой. Крича и толкая друг друга, люди старались быстрее покинуть мост, который стал медленно оседать. Фрэнк, стоя на коленях, ухватился руками за поручень.

— Ричард! Стивен! — Шатаясь, Лили все-таки сделала несколько шагов вверх по лестнице, но тут же была сбита несущимися с моста. Сильные руки Артемаса подхватили ее.

Он, приподняв, потащил Лили обратно. Наконец они очутились посреди вестибюля.

— Джулия, прыгай! — прокричал Артемас.

Лили же, подняв руки вверх, уговаривала:

— Ричард! Бросай мне Стивена! Бросай!

Мост прогнулся посредине подобно бумажному листу, превращая людей в жуткую груду барахтающихся тел. Какая-то женщина в сверкающем серебряном платье сорвалась с балюстрады и, пролетев двенадцать футов, упала на пол с отвратительным глухим звуком. Ричарда со Стивеном прижали к фронтальной стороне моста. Ребенок, крепко обхватив ручонками шею отца, звал мать на помощь.

— Брось его! — кричала она, стремясь встать под перила моста.

— Джулия! — снова прокричал Артемас срывающимся от волнения голосом.

Мост рухнул, увлекая за собой балконы, расположенные выше.

Артемас с силой рванул Лили назад. Большие куски мрамора рассыпались прямо перед ними. Падая на каменный пол, она инстинктивно прижалась к Артемасу, и теперь оба со страхом смотрели на оседающий скелет моста.

Как в страшном сне он видел свою сестру, заваленную кусками бетона, мрамора и железа, которая безуспешно пыталась поднять голову; он слышал леденящий душу крик Лили, в то время как Ричард и Стивен исчезли в этом аду.

Грохот отбойных молотков. Ворчание подъемных кранов. Крики. Сирены. Пыль. Кровь. Врачи «скорой помощи» разрывались на части. В углу вестибюля лежали накрытые одеялами погибшие. Среди них было тело Фрэнка Стокмена.

Чуть в стороне лежал труп Джулии.

Артемас, потерянный, грязный, с ободранными и кровоточащими руками от перетаскивания обломков, застыл над ним в молчаливой скорби. Лицо искажено гримасой ужаса и страдания, кровь запеклась в уголке ее губ. Она выглядела словно кукла, раздавленная неосторожной ногой.

Его маленькая сестра… Утрата была такой ошеломляющей, что у него не нашлось ни слов, ни слез, только смертельная ярость и гнев, не находящие выхода в этой неопределенности. Лишь со временем, когда расследуют причины катастрофы, он расстроится по-настоящему. Кассандра и Майкл под впечатлением случившегося были абсолютно подавлены. Элизабет, сидя у изголовья, всхлипывая, гладила белокурые волосы сестры.