Анастасия Соловьева - Не дай ему уйти
Саша с Олей перебрались в Лобню. В этом небольшом подмосковном городе жила еще одна подруга Сашиной мамы – Юлия Арсеньевна, тоже согласившаяся принять участие в их судьбе.
Сняли квартиру. Через неделю явился участковый. Оказывается, квартира сдавалась уже несколько лет, и по негласной доброй традиции – гражданам, не имеющим прописки и регистрации. Участковый на этом деле сколотил состояние.
Не то чтобы Сашу раздражали финансовые амбиции милиционера, просто она вообще теперь панически боялась милиции. Из квартиры пришлось уехать, временно поселиться у Юлии Арсеньевны. Но и это тоже была не жизнь, потому что на новом месте иезуиты вычислить их могли элементарно.
– Зря мы уехали из Города, – мрачно заметила Ольга.
– А как же?.. – не поняла Саша. – А как? Если бы не уехали, они бы нас…
– Да пусть подавятся своими погаными деньгами! Лучше без денег, но спокойно.
Саша многократно потом вспоминала слова дочери. Особенно часто – оказавшись на койке Лобненской городской больницы, куда она вскоре угодила с диагнозом: беременность двадцать недель, угроза выкидыша.
В больнице с ней долго не желали разговаривать. Дело в том, что страхового полиса Саша не имела, да и прописана была в далекой Губернии. Последнее слово, как обычно, сказали деньги – хрустящие бумажки с радужными картинками северного русского города. Саше была оказана квалифицированная медицинская помощь. Смотревший ее врач заметил равнодушно, что шансов сохранить ребенка у Саши мало, практически совсем нет. Она пыталась спорить, настаивать, автоматически совать деньги, плакать. Ничего не помогло.
– Нельзя! – уговаривала ее пожилая акушерка. – Теперь мы отвечаем за вашу жизнь. Не плачьте, у вас еще будут детки.
Но Саша, уже не сдерживая спазматических рыданий, зачем-то стала рассказывать акушерке, что ее муж погиб и ребенок – последнее, что осталось после него.
– Тем более хорошо, – обрадовалась старушка. – Нужно больно – нищету разводить… и безотцовщину, – пробормотала она, подумав. – А так все само собой получилось… Тихо и без греха.
Всю ночь, не смыкая глаз, Саша думала о том, как сложилась бы ее судьба, останься она в городе. Надо было не о себе беспокоиться, тем более не о деньгах… Нужно было спасать ребенка – последнюю память о Стасе. Он так мечтал о сыне… Выходит, пустившись в бега, она предала Стаса. Конечно, предала не сознательно, она вообще ничего не соображала, у нее был шок. Но чувство вины обжигало и мучило, и никакой шок оправданием не казался.
Утром ее покатили в операционную…
– …На красной линии гипотетического бульварного кольца находится еще одно интересное знание. Дом, расположенный на углу Климентовского переулка и Ордынки, вы видите его слева по ходу движения. Дом перестроен в 1885 году специально для Мариинского женского епархиального училища, а прежде в нем располагалась иконописная школа. Вновь открытое учебное заведение предназначалось для девочек из семей духовного сословия. Выпускницы получали право работать домашними учительницами. Принимали сюда с десяти – двенадцати лет, обучение было платным. С приходящих учениц духовного сословия брали пятьдесят рублей в год, с других – семьдесят рублей. Полный пансион для девиц духовного сословия стоил сто три рубля, для остальных двести семьдесят пять рублей. После октября 1917 года училище было закрыто – зачем трудовому народу нужны домашние учительницы из духовного сословия? В здании открыли Институт красной профессуры, где готовили красных вождей для будущей мировой революции. По принципу: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем». Но во время Великой Чистки тридцатых годов большинство красных вождей перестреляли вместе с их профессорами, называя их бешеными собаками, а институт закрыли. Высшие кадры партии правительства СССР шлифовали теперь в новом учреждении, которое было строжайше засекречено и о котором на московских верхах ходили самые невероятные слухи.
Официально это учреждение называлось Институтом высшей социологии при Академии наук СССР. Но лекции там читали профессора из засекреченного Научно-исследовательского института НИИ-13 и генералы из еще более засекреченного 13-го отдела КГБ. Подробнее об этом можно прочитать у культового писателя Григория Климова…
…А может, все-таки они правильно сделали, что сбежали?.. А то бы их тоже – как бешеных собак… как солдат мировой революции, как красную профессуру… И ее, и Ольгу… Господи, за что?! А тех за что? Просто это в традициях государства.
Покинув город вовремя, они все-таки оставили себе шанс. Шанс выжить, пусть даже один из тысячи.
В лобненской больнице Саше было почти безразлично, выживет она или нет. Приходила Ольга. Приносила пакеты с фруктами, банки с самодельными соками. Был уже октябрь, но девочка не могла поступить в школу. Конспирация. Тайна. Подполье.
– У меня другая фамилия, – напоминала дочь. – Ни к тебе, ни к Стасу она отношения не имеет.
– Как будто они не знают твоей фамилии!
– Но мы же не сможем так всю жизнь прятаться!
– Надо потерпеть, Оля.
– Да надоело мне это. Лучше я работать пойду!
Обеспокоенная Ольгиными настроениями, Саша поторопилась выписаться из больницы, но все равно опоздала. Потому что Юлия Арсеньевна и Жанна Григорьевна все это время тоже не дремали, а даже наоборот – действовали. Каждый, понятное дело, действует в меру своего разумения. А какое, скажите на милость, разумение может быть у двух уже немолодых женщин, скоротавших жизнь в безмятежные застойные времена в неизвестно что исследовавших НИИ и непонятно чем управляющих министерствах?
Тетки рассудили, что Саше нужна какая-то жилплощадь. Но хорошую квартиру в Москве покупать дорого, а селиться на окраине, в спальном районе – такая тоска! Саша как-никак на Чистых прудах родилась и выросла. Зачем же ей в Бирюлево или в Чертаново забираться? Лучше пока купить комнату в коммуналке. Благо Сашины финансовые возможности совершить такую покупку позволяют. А жилье в Москве дорожает ежеминутно, так что комната помимо всего прочего – еще и выгодное помещение капитала.
От своей идеи тетки были в полном восторге и посоветоваться с Сашей как-то не удосужились.
Коммуналку они выбрали перспективную, такую, чтобы в случае чего легко было расселить. А комнату приобрели на свое имя, напополам. Если, не дай бог, что случится с Юлией Арсеньевной, наследство останется Жанне Григорьевне, а если с Жанной, комната отойдет Юле. Они уже и с соседями познакомились. Представились сестрами и сказали, что жить в комнате будет их племянница с дочкой.
Они так радостно улыбались, уверенные, что сделали Саше настоящий сюрприз. Она тоже улыбалась и благодарила. А что еще оставалось делать в ее положении?
