Татьяна Тронина - Страсти по рыжей фурии
Шурочку просто трясло от одного его вида. Не раз я замечала: стоило герою ее романа появиться, как она впадала на несколько мгновений в какое-то молчаливое неистовство – бледнела, краснела, вещи падали из ее рук, она задыхалась, словно горло ее перехлестывала тугая петля. А потом вдруг блаженное расслабление преображало ее всю, она становилась еще более хорошенькой, что каждый раз вызывало во мне грустное недоумение – почему же меня любовь не способна преобразить в лучшую сторону?
Если б Шурочка в созерцании своего кумира не забывала обо мне на некоторое время, то она бы непременно заметила, что и мне становится не по себе от одного вида Сержа Мельникова. Наверное, ей даже в голову не приходило, что я тоже осмеливалась любить этого юношу.
В последнем, десятом, классе у них был самый настоящий роман, за которым с умилением и завистью наблюдала не одна учащаяся нашей школы центрального района города Москвы.
Он приносил ей цветы прямо на занятия. Он провожал ее после школы. Они вели бесконечные беседы на переменах. Его высокая фигура трогательно склонялась над изящным Шурочкиным силуэтом, легкие прикосновения руки к руке – все невинно, целомудренно для тех времен полного беспорядка в мозгах и неожиданно свалившейся вседозволенности, но вместе с тем так страстно, что от них даже как будто летели искры в разные стороны. У них была красивая любовь.
Я не знаю, как они проводили свободное время, но однажды мне удалось увидеть эту парочку в соседнем от школы кафе. В кафе и прочие заведения такого рода я тогда заходила редко, да и не с кем было. Но однажды меня разобрала мучительная жажда после занятий плаванием – это было единственной причиной, по которой я заглянула в эту самую «Ромашку» рядом со школой. До дома бы я просто не доползла.
Ни на кого не глядя, я купила два стакана апельсинового сока и села в самый темный угол, не желая привлекать к себе внимания. И вдруг увидела за соседним столиком их...
Облокотившись на руку, он с улыбкой смотрел на нее, а она рассеянно водила пальчиком по краю бокала и что-то тихо говорила. На Шурочку я мало обратила внимания, даром что она была в прелестном, новом, канареечного цвета свитере, дивно оттеняющем ее смугловатое личико, – в основном я глядела на него.
Он был так хорош, такая бесконечная преданность исходила от него, что я едва не сошла с ума – от зависти к Шурочке или от чего-то другого, не знаю. Больше всего на свете я хотела быть на ее месте. Если б мне сказали – один вечер провести вот так, рядом с Сержем Мельниковым, а на следующий день умереть, я согласилась бы не раздумывая.
Допив свой сок, я пришла домой и прямо в одежде свалилась на диван. Битых два часа – до прихода мамы – я пялилась в потолок и твердила как ненормальная – «он будет моим, он будет моим, он будет моим...».
А дальше начали происходить какие-то странные вещи. На следующий день стало известно, что Шурочка поссорилась с нашим принцем. Я об этом сразу догадалась – она сидела рядом вся потухшая, такая печальная, словно у нее все родственники разом умерли, и не оглянулась, когда в класс вошел Серж. И на перемене они были не вместе. Шурочка даже не приставала ко мне с обычными высокомерными вопросами. Бесконечно печальным голосом она попросила списать у меня алгебру – и только.
– Знаешь, Танюша, – правда, потом добавила она, – я не сильна в точных науках. Для девушки это простительно.
Я чуть не упала от этой «Танюши».
Дальше события развивались совсем уж невероятным образом.
После уроков ко мне подошел Мельников и предложил прогуляться. Даже более того – рискну предположить, что он минут десять ждал меня у выхода, поскольку это время я проболтала с кем-то из девчонок.
– Отлично, – дребезжащим голоском пролепетала я, стараясь вести себя как можно естественнее. – А куда мы пойдем?
– А просто куда глаза глядят! – махнул он рукой куда-то в сторону. Он был так мил и так нежно, беспомощно улыбался, что мне хотелось разрыдаться от счастья. Иногда я себе позволяла верить в чудеса, и этот день был именно такой – я верила, что в незримой борьбе сумела победить Шурочку.
Была середина апреля – совсем тепло, город дышал предчувствием скорого лета, долгих светлых вечеров, в воздухе пахло набухающими почками, оглушительно звенели трамваи, как соловьи в Подмосковье. Наверное, Сережка Мельников тоже все это ощущал, потому что после долгого молчания он сказал мне:
– Знаешь, в такой день надо гулять именно с такой девушкой, как ты.
– Почему? – вздрогнув, спросила я.
– А ты сама как весна. У тебя ведь веснушки даже зимой не пропадают?
– Да, – вяло согласилась я. – Правда, становятся немного бледнее...
Мы помолчали немного, а потом он стал мне рассказывать, как в детстве два года жил с родителями в Кении и как красива Африка.
– Ты куда пойдешь после школы? – неожиданно осмелилась я.
Все одноклассники уже давно решили, куда им податься, но о его решении я не знала ничего. Странная мысль посетила меня...
– Само собой – в МГИМО. У меня отец тоже там учился.
– А это сложно?
– Что сложно?
– Поступить туда?
– Да как сказать... У меня, разумеется, есть связи, – произнес он гордо.
Сердце у меня екнуло – вряд ли я сумею поступить в такой вуз, там у меня связей не было. Впрочем, у меня их нигде не было.
– А если хорошо вступительные экзамены сдашь, то примут?
– Кого примут?
– Ну, я вообще, про обычных людей...
Он засмеялся, совсем не зло, и я поняла окончательно, что дипломатом мне не стать. Решение ушло так же стремительно, как и появилось, я просто не знала, какие есть еще способы остаться рядом с этим человеком. Два месяца – и все, школа закончится, больше я его никогда не увижу!
– А ты куда решила?
– Я? – Я растерялась. – А ты бы что посоветовал?
– Господи, да я ж тебя совсем не знаю! – Он опять засмеялся, пристально вглядываясь в мое растерянное лицо. – Но ты славная.
– А говоришь – не знаешь, – позволила я себе быть язвительной.
– Нет, правда, я бы с тобой дружил, если бы...
– Если бы что? – Я сразу вспомнила о Шурочке.
– Если бы дружба между мужчиной и женщиной была возможна, – отвертелся он. – Кстати, как там твоя соседка по парте поживает?
И тут я поняла, что Сержу было абсолютно на меня наплевать, что всю эту прогулку он затеял с одной-единственной целью – разузнать что-нибудь о своей разлюбезной Шурочке, и с этого дня решила больше никогда не верить в чудеса.
– Мне домой пора, – мрачно сказала я.
– Я тебя провожу?
– Вот еще! Я соседей стесняюсь.
– Ну, как знаешь...
До выпускных экзаменов мы потом едва перекинулись парой-тройкой ничего не значащих фраз, так – «привет-пока», ничего особенного. А вот Шурочка пересела от меня к Мельникову. Они довольно быстро помирились и с тех пор не расставались. Кое-кто в классе даже поговаривал, что они собираются пожениться, едва только достигнут совершеннолетия.
