Даниэла Стил - Чарлз-стрит 44
Сама Франческа пользовалась полной независимостью и не собиралась расставаться с ней. Наблюдая, как живет мать, она поклялась себе никогда и ни на кого не рассчитывать, особенно на мужчин. В семье Франческа была единственным ребенком. Ее отец Генри Тейер практичностью ненамного превосходил ее мать. Долгие годы Генри был нищим художником, обаятельным чудаком и ловеласом, пока одиннадцать лет назад ему, уже сорокачетырехлетнему, не повезло познакомиться с Эйвери Уиллис. Генри предложил ей стать его адвокатом в судебном процессе против галериста, который обманом отнял у Генри деньги, и Эйвери Уиллис выиграла этот процесс. А потом помогла подопечному выгодно вложить полученные деньги, вместо того чтобы транжирить их на очередных подружек. После этого Генри сделал, по мнению Франчески, единственный гениальный ход в своей жизни — через год женился на Эйвери. В свои пятьдесят она впервые вышла замуж и за последующие десять лет помогла мужу сколотить немалое состояние, удачно вложить деньги и обзавестись превосходной недвижимостью. Она уговорила Генри купить дом в Сохо, где они продолжали жить и где находилась его мастерская. Со временем к городскому дому прибавился загородный в Коннектикуте. Эйвери взяла на себя роль агента Генри, цены на его работы взлетели до небес, финансовые дела наконец-то наладились. А Генри впервые за всю жизнь хватило ума хранить Эйвери верность. Считая, что его жена способна творить чудеса, он обожал ее. После матери Франчески она стала единственной женщиной в мире, на которой он согласился жениться. Но Эйвери и Талия были настолько разными, насколько это возможно.
Эйвери сделала достойную восхищения карьеру юриста и никогда не зависела от мужчины. Теперь ее единственным клиентом был муж. Ей недоставало шика, но эта миловидная женщина была цельной, практичной и умной. Они с Франческой понравились друг другу с первого взгляда. По возрасту Эйвери годилась Франческе в матери, но вовсе не желала опекать ее. Своих детей у нее не было, до замужества она относилась к браку столь же неприязненно, как и Франческа. С родителями ей не повезло: если Эйвери и заговаривала о них, то называла чокнутыми. С мачехой Франческа дружила последние десять лет. В свои шестьдесят Эйвери выглядела естественно и моложаво. Она была всего двумя годами моложе матери Франчески, но с первого же взгляда на них обеих становилось ясно, что Талия сделана совсем из другого теста.
В шестьдесят два года Талия мечтала лишь об одном: найти очередного мужа, уверенная, что шестой супруг окажется идеальным и последним. Франческа в этом сомневалась и надеялась, что матери хватит ума удержаться от очередной глупости. Правда, ей казалось, что чересчур активные поиски «номера шесть» отпугнут от матери всех возможных кандидатов. В то, что Талия вдовела уже шестнадцать лет, несмотря на непрестанные романы, верилось с трудом. Она все еще была хороша собой, сменив пятерых мужей к сорока пяти годам. Порой Талия грустила о своих безвозвратно ушедших пятидесяти годах: лишь со временем она поняла, что в пятьдесят шансов найти нового мужа у нее было гораздо больше, чем в нынешнем возрасте.
В отличие от Талии Эйвери полностью устраивали ее жизнь и брак с любимым человеком, причуды которого она воспринимала снисходительно и добродушно. Насчет поведения ее супруга в былые годы она не питала никаких иллюзий. За свою жизнь он успел переспать с сотнями женщин на обоих побережьях и по всей Европе. Генри нравилось напоминать, что до знакомства с Эйвери он был «паршивцем», и Франческа знала, что это чистая правда. Ее родителем стал безответственный человек, никчемный муж и отец, способный остаться беспечным мальчишкой до глубокой старости. Несмотря на несомненный талант художника, ее отец был ребенком, впрочем, как и мать, только без талантов.
Словом, единственным благоразумным человеком в кругу близких Франчески была Эйвери, твердо стоящая обеими ногами на земле. Для Франчески она стала бесценным подарком судьбы, как и для ее отца. Спросить совета у Эйвери следовало уже давно, но Франческа никак не могла собраться с духом и позвонить ей. Нелегко было признаваться, что она потерпела поражение на всех фронтах — и в личной жизни, и в своем непростом бизнесе, особенно если придется свернуть или продать его. Возможно, она не сумеет сохранить даже любимый дом на Чарлз-стрит, если не найдет деньги, чтобы расплатиться с Тоддом. Но как, черт возьми, как это сделать? Денег у нее просто нет, взять их неоткуда, и точка. Такое чудо не сотворит даже Эйвери.
Наконец Франческа погасила свет в своем кабинете по соседству со спальней. Спускаясь в кухню за стаканом подогретого молока, чтобы быстрее уснуть, она вдруг услышала настойчивый стук капель и увидела течь из маленького слухового окна. Капли ударялись о перила и скатывались с них. Об этой течи они давно знали, Тодд уже несколько раз пытался заделать ее, но от ноябрьских ливней она появлялась вновь. А сегодня устранять протечку было некому: Тодд не ночевал дома. Он постоянно твердил, что Франческе ни за что не удастся в одиночку поддерживать в доме порядок, и возможно, он был прав. Но она считала, что должна попытаться. Даже если протечет крыша или рухнет ей на голову. Что бы ни случилось, на какие бы жертвы ей ни пришлось пойти, расстаться с этим домом Франческа пока не была готова.
С решительным видом она спустилась в кухню, на обратном пути застелила перила полотенцем, чтобы оно впитывало воду. До возвращения Тодда, который обещал приехать утром, ничего другого ей не оставалось. Выходные он, как обычно, проводил у друзей. С такой мелкой протечкой можно было и подождать. Именно из-за этих пустяковых протечек и поломок он спешил продать дом. Ему надоело устранять одну проблему за другой, и он, понимая, что здесь ему уже не жить, не желал владеть недвижимостью, отнимающей слишком много времени. Он торопился сбыть дом с рук. Если же дом удастся выкупить, вместе с ним Франческе достанутся все проблемы, и решать их придется самой. Вздохнув, Франческа побрела наверх, в свою спальню, мысленно пообещав себе завтра же утром позвонить мачехе. Может, она что-нибудь придумает, подскажет решение, которое ускользнуло от Франчески. Больше ей не на что надеяться. Но ей нужен этот дом с дырявой крышей и с трудом удерживающаяся на плаву галерея с выставленными в ней работами пятнадцати начинающих художников. Дому и галерее Франческа отдала четыре года жизни, а теперь, несмотря на все увещевания Тодда и матери, не желала расставаться с мечтой.
Глава 2
Звонок Эйвери на следующее утро дался Франческе легче, чем она ожидала. Разговор не успел начаться, а у нее поднялось настроение. Несколько минут они просто болтали о пустяках и смеялись над очередными уморительными выходками отца Франчески. Во многих отношениях он оставался обаятельным подростком, что очень нравилось Эйвери, и Франческа с возрастом научилась прощать отца за то, что он не в силах вести себя, как подобает взрослому человеку. После этой легкомысленной прелюдии Франческа перешла к делу и посвятила Эйвери в подробности своей ситуации. У нее то и дело перехватывало горло, пока она рассказывала о ссоре и разрыве с Тоддом, о дилемме, связанной с галереей и домом и о том, как она обеспокоена.
