Елена Усачева - Вирус любви

– О, еще одна красавица. – Рот Махоты ширился в безудержной улыбке. – Что ты там провякала?

– На себя посмотри! – Репину несло, и остановиться она уже не могла. – Обезьяна в штанах!

Конечно, Майкла нельзя было назвать красавцем. Невысокий, крепкий, круглолицый, маленький вздернутый носик, пухлые мясистые щеки, небольшие глаза. Но он-то себя, конечно же, считал неотразимым, поэтому отреагировал молниеносно.

– Эй ты, козявка! – медленно встал со своего места Махота. – Я ж тебя зашибу, никто и плакать не будет.

Ася успела пискнуть и нырнуть за парту. Майкл, опрокидывая на своем пути стулья, метнулся за ней.

Полетел с подоконника на пол горшок с геранью – Репина удачно задела растение локтем, когда пробиралась вдоль окон, подальше от разъяренного одноклассника, в спасительный угол.

Парта наклонилась, посыпались учебники – Майкл рванул ее на себя, чтобы освободить проход.

Ася успела добраться до шкафов, занимавших всю дальнюю стену, и заметалась на месте. Дальше бежать было некуда. Она попыталась протиснуться мимо Царьковой. Но ее стул был отодвинут почти до самых шкафов, поэтому сразу пройти Репиной не удалось. Пока она толкалась, в попытке сдвинуть толстую Светку с места, Махота обежал ряд и уже стоял напротив нее.

Раздалась трель звонка на урок. Дверь класса хлопнула, впуская математика Юрия Леонидовича Червякова.

9 «А» быстро разобрался по своим местам, оставив прыгавшего по проходу Майкла на самом виду. В азарте погони он еще пытался дотянуться до Аси, спрятавшейся за неповоротливой Царьковой. Холодный голос математика остановил его:

– Махота, ты забыл, где твое место?

Журнал лег на стол – намек, что все могут сесть. Чтобы не привлекать к себе внимание – Червяков терпеть не мог, когда на его уроке происходило что-то, не относившееся к занятиям, – Репина пролезла за стулом Царьковой и села рядом.

Только бы ее не заметили, иначе вызовут к доске, а это сейчас, в середине декабря, было бы нежелательно – из темы она ничего не знала, а на исправление стопроцентной двойки времени уже не было.

– О чем говорили-то? – шепотом спросила Светка. У нее была феноменальная способность пропускать все самое интересное, а потом долго у всех выспрашивать, что произошло.

– А, ерунда, – поморщилась Ася, пытаясь спрятаться за спину сидевшего перед ней Васьки Крылышкина. Выбор оказался не самым лучшим – Васька был длинный и тощий. – Решали, на кого Янчик больше похож – на гоблина или на крокодила.

– Что это вдруг? – задумчиво протянула Царькова, изучая спину сидевшего на другом ряду Константинова.

– Ну, и что это за разговоры? – не выдержал Червяков – все-таки Светкин шепот никогда нельзя было назвать тихим. – Не берите дурных примеров с 9 «Б».

– А что 9 «Б»? – тут же переспросила Наташка.

– 9 «Б», мне кажется, делает все, чтобы к концу четверти заработать себе коллективную двойку по поведению. – Юрий Леонидович медленно листал учебник.

– А правду говорят, что они хотят закрытую вечеринку устроить? – неожиданно вылез вперед Махота.

– Это мы еще посмотрим, – холодно ответил математик. – Начинаем урок.

Но заветные слова тишины в классе не прибавили.

– С чего ты взял? – повернулась к Махоте Жеребцова.

– Надежные сведения, – солидно покачал головой Майкл.

– От кого? – не унималась Наташка. Ей всегда все нужно было знать наверняка.

– От Пушкина! Что привязалась?

Жеребцова на секунду выпрямилась, что-то для себя решая, а потом опять склонилась в проход.

– Гонишь! На фиг им выпендриваться?

– Гонит твоя Наумова, а я говорю, – огрызнулся Махота и сел ровно.

Ася сначала просто с любопытством наблюдала за их перешептываниями, и только потом до нее дошло, о чем идет речь.

Закрытая вечеринка! Ничего себе, «червяки» отчебучили! После всего случившегося они еще не угомонились? Только за последний месяц они успели налететь на пару крупных скандалов с учителями. Что же они еще задумали?

Репина взлохматила свои короткие волосы и легла на стол, положив подбородок на кулак.

Урок математики прошуршал над ее головой, не оставив о себе ни капли воспоминаний. Звонок застал ее в том же положении – лежащей на парте.

– Давай быстро! – торопила Наташка соседку Наумову. – Что копаешься? У меня времени нет.

– Да иду я, иду! – Засовывать учебники в сумку Юльке пришлось уже на ходу. – Куда ты летишь?

Эта возня пробудила Репину от мечтаний, главным героем которых был, естественно, Быковский. Она встала, довольно потянулась и оглядела пустой класс.

– Ну, что? – жизнерадостно посмотрела она на Светку. – В столовую?

Та Светка Царькова, которую Ася знала без малого девять лет, та Светка Царькова, что всю жизнь провела на последней парте около окна, та Светка Царькова, никогда не обижавшаяся на шуточки, которые безостановочно отпускали в ее адрес одноклассники, так вот – та Светка Царькова на предложение пойти позавтракать побежала бы впереди всех. Но эта Светка Царькова, вдруг ставшая какой-то чужой и незнакомой, посмотрела в окно и вздохнула:

– Не пойду.

Репина подумала, что она ослышалась.

– Куда? – переспросила она. Вдруг Светка ее не поняла?

– В столовую не пойду, – менее уверенно произнесла Царькова. – Я на диете.

– На чем? – Побулькивающий от голода желудок Аси испуганно сжался. А как он еще мог среагировать на это страшное для всех женских желудков слово «диета»?

– Худею я! Непонятно, что ли? – раздраженно отозвалась Светка. – Ну что ты уставилась? Вам всем можно, а мне нельзя?

– Что можно? – вовсю «тупила» Репина.

– Быть худыми! Я тоже хочу!

– Тебе это не грозит! – чуть не сорвалось с Асиных губ, но она вовремя сдержалась и только промямлила невразумительное. – А-а-а… А зачем?

– Хочу в старые джинсы влезть, – добродушно призналась Царькова.

– И все? – изумилась Репина такой пустой причине.

Она никогда в жизни не обращала внимания на свой вес, ей нравилось быть такой, какая она есть, поэтому на такую ерунду – влезает она в джинсы или нет, – Репина просто не обращала внимания. В конце концов, можно было надеть разношенные штаны.

– Хочу измениться, – мечтательно запрокинула голову Царькова. – Внешне. А потом и внутренне. Тогда я стану интересной для других!

Ася непроизвольно фыркнула. Уж чем-чем, а интересом к себе Царькова обделена не была. Из-за своих бестолковых вопросов она и так была постоянно в центре внимания.

«Вот ведь глупость-то», – покачала головой Ася, покидала тетрадки в сумку и побежала в столовую. Чтобы она из-за какой-то мифической чужой заинтересованности начала голодать! Да никогда в жизни! Пусть ее любят такой, какая она есть!